 |
| Художник В.Фомин. Фото В.Иванова |
| |
Когда смотришь по местному телевидению сюжеты о художниках, замечаешь, как много молодых и талантливых авторов вступило в творческий союз.
И это, конечно, неплохо. Но возникает вопрос, как едва ли не через год-другой после окончания вуза совсем еще юные особы обзаводятся заветными «корочками». Ведь в прежние времена не только количество персональных выставок и рекомендации, но и профессиональный стаж играли роль при вступлении в Союз художников России. Это относилось и к другим творческим союзам - писателей, журналистов, композиторов, кинематографистов. Даже в Русское географическое общество было не так-то просто вступить.
Да и в казачьей иерархии при утверждении чинов предусматривалась не только доблесть, но и стаж, житейская мудрость. Поэтому лихая песенка про «есаула молоденького», написанная явно не казаками, была бы освистана на казачьем Круге, поскольку есаул, или по-армейски майор, не мог быть «молоденьким». Атаманом еще куда ни шло, но опять же низовым, станичным, в чине, допустим, вахмистра, или прапорщика, но не есаульском.
А сейчас «есаулами» творческих союзов становятся чуть ли не со студенческой скамьи. И это, конечно, задевает стариков. Есть у меня друг, бывший спецназовец, которого готовили на случай столкновения с нашими южными соседями. Умелый художник, кстати, и мастер дизайна, но его долго мурыжили при вступлении в Союз художников, все находили какие-то отговорки.
Есть в Хабаровске и другой почтенный живописец, которому в прошлом году исполнилось семьдесят пять лет. По всем профессиональным критериям ему полагалась персональная выставка. Но человек оказался добрым, покладистым, и его выставку все передвигали. Дескать, потерпи, у нас тут молодые и приезжие дарования торопятся в гении, а ты - свой, местный, да еще казак. Так и передвинули на год юбилейную выставку.
Что ж, поздравим своего брата-казака.
Речь идет о Владимире Ильиче Фомине, одном из старейших художников Хабаровска и есауле городского казачьего общества «Форт ДВ».
Конечно, в казачьей форме с погонами он картин не рисует, но когда в мастерской, у картины я решил сфотографировать Владимира Ильича, попросил надеть парадную форму Уссурийского войскового казачьего общества. И смотрится убедительно.
Кстати, четверть века назад, когда казаки пришли в местное отделение Союза художников, чтобы найти единомышленников, а, может, и земляков из дальних краев, художники встретили их с восторгом, кого-то тут же запечатлели карандашом и кистью, но в казачье сообщество вступил лишь Фомин.
- Вообще-то я не казак по происхождению, но мои предки, приехавшие в Сибирь во времена Столыпинской реформы, стали однодворцами, или отделившимися от общины земледельцами, полагавшимися только на себя, и это роднило их с казаками-хуторянами, - делится воспоминаниями Фомин. И его можно назвать одним из ветеранов возрождения хабаровского казачества, активно работавшего на творческой ниве.
- Было время, ездил по казачьим станицам и на пограничные заставы, где дух былого казачества и его традиции особенно чувствуются, - добавляет есаул. - И хотя не избалован вниманием, было приятно, когда молодые пограничники, свободные от службы, сами предлагали поднести этюдник куда-нибудь в таежные дебри, он ведь не из легких, этот ящичек с кистями и красками, на выдвижных стойках…
Этюдник и в самом деле напоминает… станковый пулемет, только без ствола. И эти военные сравнения частенько проскальзывают в разговоре, ведь после окончания Томского университета Фомин был направлен в Венгрию, служил на советской авиабазе, да еще в разгар «кубинского кризиса». Тогда, в шестьдесят втором, наши пилоты едва ли не ночевали в кабинах истребителей и бомбардировщиков. На базе круглые сутки ревела техника, и молодой техник Фомин сноровисто обслуживал истребители Миг-17. Те самые, что воевали в Корее, и среди командиров были так называемые «китайские добровольцы» со славянской внешностью, что сбивали в корейском небе американские самолеты. Тогда мир стоял на пороге Третьей мировой войны, и воспоминания боевых асов накрепко засели в памяти.
- Это были настоящие командиры, смелые и надежные, и, что особенно запомнилось, так это уважительное отношение к подчиненным, никаких матов-перематов, работали в связке, и от механиков, техников, остававшихся на земле, зависела судьба летчиков, - добавляет Владимир Ильич.
Вернулся со службы старшим лейтенантом, а уже в казачестве был сотником, подъесаулом и, наконец, есаулом.
Сейчас есаул Фомин отвечает за связь городского казачьего общества с творческими организациями, а это не только художники и писатели, но и самодеятельные артисты в первую очередь. Приходится договариваться, встречаться с чиновниками, которые и хотели бы помочь, но денег на стилизованную казачью форму для участников художественной самодеятельности не хватает, приходится как-то выкручиваться.
- Да, трудные времена для казачьих талантов, как, впрочем, и для многих других, - делает вывод есаул Фомин. И это вовсе не старческое брюзжание. Просто на его, да и на мой взгляд, нынче особенно наглядно чувствуется утрата традиций и разрыв в духовной связи поколений. И ветеранов зачастую мимоходом, а то и с ухмылкой пытаются сдвинуть на обочину жизни. Дескать, пожили и - на покой, уступайте место танцулькам и компьютерным забавам в виде дурацких покемонов. Конечно, в чем-то молодые дарования могут отличиться, но в отрыве от добрых традиций и житейского опыта даже новейшие технологии быстро превращаются в мусор.
Не стареет лишь земля и память об отчем доме. Художнику Фомину повезло, что вырос в деревне и вспоминает ее добрым словом. И свою очередную картину о сельской глубинке назвал так: «И снова весна, возрождение». Таким видится ему казачий быт, возрождаемый ныне в приамурском пограничье.
Владимир Иванов-Ардашев.
