 |
| В. Габышева |
|
|
Стоит ли журналисту заводиться с министром, да еще и с министром МВД? С нами на связи из Якутска Виктория Габышева. На связи из Запорожья секретарь Союза журналистов Российской Федерации Виталий Челышев, а в студии журналист Дмитрий Бальбуров, который изучил все материалы Виктории Габышевой и может высказать свое независимое совершенно мнение.
Процитирую недавнее сообщение Агентства «SakhaNews»: «Свистопляска вокруг исподнего белья министра внутренних дел Якова Стахова заворачивается все круче и круче. Как стало известно из достоверного источника, сегодня во время допроса Виктории Габышевой в городском отделении милиции номер 1 правоохранительные органы сделают все возможное, чтобы спровоцировать журналистку с целью «закрыть» ее в СИЗО, благо вариантов для этого в силовой структуре множество. В отношении Виктории со стороны МВД было инициировано восемь уголовных дел, дискредитирующих ее имя и дестабилизирующих накаленную обстановку. В суды на Габышеву поступили четыре исковых заявления о защите чести и достоинства, одно из них – от Стахова. Приказ номер один в милиции – опорочить журналиста любыми способами. На текущей неделе в редакции якутских газет от пресс-службы МВД поступали и продолжают поступать предложения о публикации компрометирующих Викторию материалов. Редакторы изданий, выразивших солидарность, отказались печатать заказную информацию. А в заинтересованных сферах Габышеву предостерегают о потенциальной опасности не только провокаций, но и физического воздействия на нее саму и близких».
Я уже сказала, что пикет прошел в Якутске в защиту Габышевой, написали письмо Дмитрию Медведеву представители общественности, журналисты. И конечно, теперь нам с вами важно понять, из-за чего сыр-бор, что такого написала Виктория про министра внутренних дел. Виктория, вы расскажете эту историю лучше, чем я.
Виктория Габышева: Если говорить кратко, то получилось так, что я невольно уличила министра во лжи. Во время его поездки в Эвено-Бытантайский улус отдаленный, северный прошло сообщение, что министра ранили огнестрельным оружием в область ноги. Потом был проведен брифинг, где рассказали, что министра ранили из карабина, первый замминистра об этом рассказал.
Елена Рыковцева: Это было весной прошлого года.
Виктория Габышева: Да. Но позже ко мне попало заключение эксперта Бюро СМЭ о том, что ранение не было огнестрельным, оно было ножевым. Это был интересный информационный повод, я дала это в газету – с этого все и началось. Дело в том, что скандал раздувала не я.
Елена Рыковцева: Итак, март 2009 года. Проходит брифинг, где говорится о том, что министр во время поездки по районам получил огнестрельное ранение. В июле вы выходите со своей публикацией, потому что к июлю вам стало известно заключение экспертизы, что не было огнестрельного, потому что штаны целые у министра – вот в чем был смысл. Правильно?
Виктория Габышева: Штаны были не прострелены, а проколоты ножом.
Елена Рыковцева: Эксперт Министерства внутренних дел установил, что его исподнее... кальсоны, как я понимаю, не штаны, а то, что под штаны надевается, были проколоты ножом, а не прострелены. И вы написали многостраничный текст, разоблачающий министра. Вы какой смысл во все это вложили? Что вас так возмутило? Эта публикация потом стала источником огромных неприятностей. Ради чего? В чем была идея?
Виктория Габышева: Дело в том, что первый заместитель министра на брифинге очень непочтительно высказался о жителях Эвено-Бытантайского района. Он сказал, что это была шальная пуля. Но вы же понимаете, какой это контингент. Он имел в виду, что эвены, живущие в этом улусе, они дебоширы, пьяницы. В общем, косвенно он назвал их нехорошими людьми, которые ходят и подстреливают министров. Возмутилось население республики. Это обсуждали на форумах, об этом писали, в общем, возмущались, но открыто не высказывали. И возмутила не сама ложь. В принципе не надо было вытаскивать такую историю, зачем это вообще было необходимо, какая разница, как и чем ранили? И зачем надо было врать? Это же ложь! А министр по определению, тем более этого ведомства, просто не имеет права на это, я так считала.
Елена Рыковцева: Теперь я понимаю, что вы вступились своей публикацией за честь жителей этого района, потому что их там очень мало, и понятно, что когда говорят «постреливают», каждый из них попадает под подозрение. Дмитрий, у вас такое же ощущение возникло, когда вы читали статью?
Дмитрий Бальбуров: Да. Если взять только слова зам.министра, то получается, что это какой-то глухой, бандитский край, какие-то абреки ходят тундровые, которые охотятся на людей в погонах. Я очень хорошо понимаю вашу мотивацию, Виктория, что вы написали об этом.
Елена Рыковцева: И вот что последовало дальше. Тут нам очень важно установить один момент: он не подал на вас в суд сразу после этой статьи, прошло время. Кстати, сколько времени прошло между публикацией статьи и подачей в суд?
Виктория Габышева: Прошло 9 месяцев после события, и в другой газете напечатали официальную версию МВД о том, что министра ранил некий Старостин Петр. В газете указали только «Петр С.», тем не менее, все жители района, а затем и республики поняли, что это был Старостин Петр, человек несчастный, больной, скажем, алкоголик, который повесился в это время. И получается, что это покушение «повесили» на него.
Елена Рыковцева: Там говорилось, что этот человек якобы сказал своим односельчанам, что это он стрелял в министра, а потом повесился. И вот на него все решили списать.
Виктория Габышева: Да. Но дело в том, что мы связались с этими людьми, и они говорили диаметрально противоположное тому, что было написано в газете. То есть человек, который повесился, в это время просто не мог быть на пути Якова Стахова, он был в 80 километрах от этой трассы, а у него не было ни снегохода, кстати, у него не было и ружья. Он там не мог находиться.
Елена Рыковцева: Виктория, а пулю-то нашли? Ведь они говорят об огнестрельном оружии.
Виктория Габышева: Пулю не нашли.
Елена Рыковцева: Тем не менее, нашли человека, который якобы стрелял. Итак, проходят 9 месяцев после публикации Виктории о том, что это была никакая не пуля, что штаны целые, и это заключение официального эксперта МВД. Проходит 9 месяцев, и вдруг одна из газет («Якутск вечерний», насколько я знаю) публикует статью, что найден виновник, что накануне самоубийства он сообщил двум жителям района о том, что это он стрелял в министра. После чего журналисты из другой газеты попытались поговорить с этими жителями, и те отказались от своих слов. Тем не менее, эта версия пошла гулять в массы, хотя официально под ней МВД не подписывалось, это все-таки версия газеты. И вот родственники этого несчастного самоубийцы подали в суд уже на «Якутск вечерний», который распространил эту версию. Что происходит дальше?
Виктория Габышева: Суд первой инстанции мы выиграли. Я была представителем Старостина Ивана, брата Петра Старостина, которого обвинили в покушении на министра.
Елена Рыковцева: Важно, что вы были его представителем. Вот где все начинается.
Виктория Габышева: Были истребованы все материалы официальной проверки, где были все заключения экспертиз, никем не опровергнутые. И там вообще не было упоминания о Петре Старостине, который якобы стрелял в министра.
Елена Рыковцева: То есть вы честь человека отстояли посмертно. И когда появляется исковое заявление против вас министра?
Виктория Габышева: В суд второй инстанции «Якутск вечерний» подал кассационную жалобу и выиграл. То есть суд оставил иск родственников к газете без удовлетворения и, в общем-то, без движения. В надзор, конечно, мы можем подавать. Но вот такое непопулярное решение было принято Верховным судом. Получается, мы проиграли. Было еще несколько событий, начались совершенно обвальные...
Елена Рыковцева: Это потом. Вы про иск от Стахова расскажите. Когда он подал в суд?
Виктория Габышева: Он подал в суд после того, как мы проиграли в Верховном суде.
Елена Рыковцева: То есть через год после вашей публикации, получается.
Виктория Габышева: Через полтора года.
Елена Рыковцева: А что же его обидело?
Виктория Габышева: Дело в том, что я описала все события. Я писала и о хабаровской экспертизе, о суде по иску Старостина, подробно излагала все события, которые происходили потом. После этого министр написал на имя моего редактора письмо с требованием разобраться со мной, что якобы я пишу заказные статьи в угоду криминальному миру, что я человек неблагонадежный, что меня нужно маленько... Это не возымело никакого успеха. И очевидно, для того чтобы больше я не писала подобных статей...
Елена Рыковцева: Он попытался вас приструнить, он писал письма в газету, вы их даже печатали, я читала, он пытался на вас воздействовать. Но что же он вам инкриминировал в своем заявлении исковом?
Виктория Габышева: Странно, но он не оспаривает ничего, что есть в этой статье, кроме строчек о Петре Старостине. Его защита строится на том, что он лично никогда не называл фамилию Петра Старостина.
Елена Рыковцева: Ага! Поняла. Момент клеветы он усматривает в том, что вы его обвинили, что это его версия по поводу Петра, а у него такой версии не было. Что же касается вашей публикации про штаны, что это не было огнестрельным, а было ножевым ранением, тут у него нет никаких претензий. Так?
Виктория Габышева: Так. Почему-то нет. Я так понимаю, министр согласился с тем, что это было ножевое ранение, так как он не подал против именно этого факта. У меня действительно есть слова, что министр оклеветал и опорочил Старостина. Но я считаю, так как он глава ведомства, и дело касалось не какого-то Вани Пупкина из подворотни, а касалось именно его, он должен был, увидев все это в газете, как-то отреагировать на это. А он промолчал. В общем-то, это было от лица ведомства, которое он возглавляет, косвенно это и был он. С его молчаливого согласия или с его подачи это было напечатано. Потому что там было сказано, что это официальная версия.
Елена Рыковцева: Но кроме слов «официальная версия» больше никакой все-таки принадлежности МВД к этой версии там указано не было, ссылок никаких других не было, кроме слов «официальная версия». А вдруг это версия Администрации президента? «Официальная версия» - мы можем понимать это по-разному.
Виктория Габышева: В Верховном суде «Якутск вечерний» внес ходатайство о внесении заявления в это гражданское дело Уголовного розыска о том, что действительно официально расследовался сей факт.
Елена Рыковцева: То есть одна из версий была такой, судя по этому заявлению. Виктория, вы печатали самый первый материал в газете «Наше время». А чья это газета?
Виктория Габышева: Она наполовину правительственная. Сколько-то акций было выкуплено правительством, насколько я понимаю. Практически все газеты мне отказали, а «Наше время» подумали и напечатали эту статью.
Елена Рыковцева: Хотя если она наполовину правительственная, ведь министр МВД – это часть правительства. Все-таки она правительственная или президентская?
Виктория Габышева: Министра у нас назначают «федералы», не наш президент.
Елена Рыковцева: Есть такая теория, что газета «Наше время», поскольку она действительно наполовину правительственная, решила как-то, может быть, с вашей помощью...
Виктория Габышева: Убрать?
Елена Рыковцева: ...нет, не убрать, а просто показать ему, что на всякую старуху найдется проруха, то есть на каждую власть есть своя власть. Такой вариант развития событий тоже, я слышала, существовал в определенных структурах.
Виктория Габышева: Да. Но я полагаю, что мои коллеги тоже придерживались такой точки зрения. Очень много было об этих штанах, обсуждалось это и на форумах всевозможных, и на интернет-порталах. И они были тоже возмущены. В конце концов, у нас каждый второй мужчина – охотник, каждый якутянин. И назвав калибр пули... странно после этого вообще остаться в живых, потому что человек просто бы истек кровью, а не продолжал бы дальше мероприятие. И, в конце концов, обидно за жителей Эвено-Бытантайского района. Если бы он стреляли, а они белке в глаз попадают, то они бы попали.
Елена Рыковцева: Я сейчас прочитаю сообщение от слушателя Александра и обращу его к Виталию Челышеву. Александр пишет: «А в чем, собственно, дело? Министр оскорблен тем, что написал журналист, и министр подает в суд. Все спокойно, благородно и цивилизованно. Не Якутия, а просто Европа!». Виталий, казалось бы, министру не нравится то, что пишет Виктория, он пытается с ней как-то договориться, пишет письма в газету, причем открытые, он не давит на редактора, не сажает его в кутузку, не тащит на допрос. Он пишет ему письмо, что «я не согласен, меня оболгали, это не моя версия, мне приписали чужую». И Виктория же ему отвечает на его письмо через газету. Он подает в суд. Казалось бы, действительно – Европа, как пишет Александр. А вы что скажете?
Виталий Челышев: Все было бы замечательно, Елена, если бы не несколько «но». Дело в том, что Виктория была, скажем, не первой, она вообще была где-то на даче, ей сообщили об этом, она не знала об этом событии. Как создавалась репутация, скажем, Ани Политковской? Один раз помогла, второй раз помогла – и уже обращаются все к ней. Так же и у Виктории в Якутии. Ей передали эту информацию, она приехала в город и добыла эти сведения. А дальше началось давление, и не столько на Викторию, сколько на самого знаменитого эксперта-криминалиста Прокопия Левина, его пытались уволить. И вторую статью Виктории, по-моему, только у нас на сайте и напечатали. В тот момент никто не хотел печатать ее статью «Пуля-дура, нож-молодец»-2 о ситуации с экспертом. Его обвинили в некомпетентности, его хотели выгнать, к нему приходили люди из МВД, которые объясняли, что в системе МВД служит его сын, как бы это на его карьеру не повлияло. А у сына сложная ситуация в семье, и это была бы катастрофа. И подтверждение хабаровской экспертизы, что, во-первых, подштанники были проколоты колюще-режущим инструментом, во-вторых, что на штанах сверху тоже дырка была, но была сделана изнутри ножом или чем-то, я не знаю. И эти дырки-то не совпали. Хабаровск подтвердил. И Виктория оказалась в ситуации, когда она, проинформировав общество о том, что случилось, то есть о глупости на самом деле... Если бы не было этого брифинга дурацкого 2 апреля... Первое сообщение приняли вообще за первоапрельскую шутку, так бы это и прошло. Но, по-моему, решили сделать из этого пиар. А то, что министр потом подает в суд... Виктория точно о многом не говорит, и я о каких-то вещах говорить не буду, они у меня в загашниках. Потому что лично она подвергалась угрозам, ей и ее близким угрожали. И, по-моему, в 9-ом номере «Журналиста» я сказал, что если ее хотя бы насморком заразят, то я опубликую все данные, которые мне были пересланы.
Елена Рыковцева: Виктория, передаю вам SMS-сообщение от Федота из Якутии: «Я поддерживаю Викторию. Она журналист с большой буквы».
Давайте разберемся с очень тревожным моментом. Мы тут двумя руками за то, что министр подает цивилизованно в суд, но тремя руками против того, чтобы угрожали, преследовали, таскали на допросы. Что это за обвинения? Я их вижу и в заявлении общественности, и в «SakhaNews». Если это подтверждается, нужно же действовать, правда?
Виктория Габышева: Елена, я не против искового заявления в суд со стороны министра, это его право. Но кроме этого, он, получается, включил административный ресурс. Сейчас против меня все МВД.
Елена Рыковцева: А в чем это выражается?
Виктория Габышева: Насколько я понимаю, они промониторили все мои статьи. Я пишу часто критические статьи, журналистские расследования. И они нашли этих людей – антигероев моих публикаций. Они инициировали исковые заявления от их лица. Конечно, суд многим из них отказал, поскольку это было совершенно необоснованно. Нашли, как им показалось, наиболее перспективное. У меня очень много друзей в самых разных структурах. И меня просто предупредили, что люди, а это заместитель министра внутренних дел... Министр только сегодня приехал из отпуска. Все это делалось для того, чтобы у меня не было времени писать. Я известила министра, наверное, месяц назад о том, что у меня имеются материалы, которые говорят о его какой-то коррупционной деятельности. Они действительно у меня появились, и я об этом сказала – после этого все и началось. Очевидно, он просто подумал, если следовать его логике, насколько я понимаю, чтобы у меня не было времени совершенно на то, чтобы писать.
Дмитрий Бальбуров: Наносит превентивный удар. Виктория, вот этот министр Яков Стахов, он же с 2006 года министром работает в Якутии?
Виктория Габышева: Да.
Дмитрий Бальбуров: А ранее он был замечен в таких, скажем так, странных заявлениях, которые повисали в воздухе или вызывали недоумение? Или это первый раз, когда он сказал про огнестрел в отдаленном районе?
Виктория Габышева: Я особенно не следила за его прежней деятельностью.
Дмитрий Бальбуров: Виктория, вы долго занимались этой историей, вы копали глубоко. А что там на самом деле произошло? Может быть, там был несчастный случай, кто-то подвернул ногу, упал?
Виктория Габышева: Сейчас доподлинно известно, что это была просто бытовая, банальная пьяная драка. И один из его заместителей просто ткнул его ножом.
Елена Рыковцева: А зачем они, в таком случае, разнесли всю эту историю, во-первых, на пресс-конференции? А во-вторых, не подадут ли на вас в суд за то, что вы нам сейчас сказали в прямом эфире?
Виктория Габышева: Так я и писала...
Елена Рыковцева: Уже писали? Я не видела этой публикации.
Виктория Габышева: Была еще одна публикация, которую я вам не отправила.
Елена Рыковцева: Я и в Интернете не видела этого. Как они отреагировали на ваши слова, что это была пьяная драка между ними?
Виктория Габышева: Пока никак не отреагировали. Может быть, подадут. Но у меня есть чем заниматься...
Елена Рыковцева: Да, они вас отвлекли. Виктория, я не только эту историю изучала, но и за несколько лет другие ваши публикации. Вы действительно последовательно вмешиваетесь в очень конфликтные ситуации, в которых черт ногу сломит, включая суд. Суды не могут разобраться, а вы пытаетесь. И вот что происходит. Я читаю заметку вашей коллеги Марины Сантаевой в газете «Наше время», она называется «Почем нынче честь и достоинство». Марина описывает массу ситуаций, когда на якутских журналистов подавали в суд, высуживали большие деньги. И вот ее абзац, посвященный вам: «Бывший обозреватель «Нашего времени», ранее работавшая также в муниципальной газете «Эхо столицы», Виктория Габышева снискала славу скандальной журналистки именно из-за большого количества исков по защите чести и достоинства» Я подчеркну, что это было еще до иска, поданного министром. «Только за последний год (2009 – Е.Р.) в ее адрес было подано несколько заявлений в суд. К примеру, предприниматель Назаренко, не согласившись со сведениями о нем как о «квартирном мошеннике», выдвинул требования признать их порочащими». И потребовал 500 тысяч рублей компенсации. «Еще один предприниматель Шитарев, о котором написала Виктория, также решил отстоять свое имя в суде, оценив его ни много ни мало в один миллион рублей. Были в отношении Габышевой иски и поскромнее. Например, старший инспектор ГИМС ГУ МЧС РФ по Республике Саха (Якутия) Коваленко после одной из публикаций о нем оценил свою честь в 30 тысяч рублей. Решение по данному делу еще не вынесено». (Однако в газете за 2007 год я прочитала, что газета «Эхо столицы» все-таки проиграла в суде начальнику этого отдела ГИМС, по крайней мере, в суде первой инстанции). «Адвокат Антропов, которому публикация журналистки также показалась «неправильной», затребовал компенсации морального вреда в размере 50 тысяч. Сама Виктория Габышева убеждена: «Чаще всего иски по статье 152 «Защита чести и достоинства» подают как раз те, у кого нет ни чести, ни достоинства. Это люди с подмоченной репутацией». Бесконечные процессы были у вас и до того. А теперь их еще больше, потому что в МВД, как вы говорите, подобрали всех последних героев ваших публикаций, и теперь уже они с вами судятся.
Виктория, тут ведь несколько вариантов объяснения. Вы очень много судитесь. То есть либо у вас все-таки что-то с фактами, вы не всегда можете доказать свою позицию. Потому что ведь не всякое заявление еще примут в суде, какое-то вздорное, немотивированное не примут. Либо суды у вас в Якутии такие, что хватаются за любой повод, только чтобы досадить журналисту. Что-то должно быть в этом.
Виктория Габышева: Дело в том, что герои моих публикаций... за последние два года было 8 исков против меня. Шесть я выиграла, два я проиграла. Я проиграла Шитареву, против которого сейчас возбуждено уголовное дело и уже рассматривается в суде. У него очень много эпизодов по квартирным мошенничествам. Пять эпизодов – это лично мои, я привела людей, и по ним возбудили уголовные дела. И сейчас приостановлено... то есть я ему проиграла в свое время, а сейчас приостановлено исполнение. И когда его посадят (а я очень надеюсь, что его посадят), тогда я подам иск за необоснованный иск. С Коваленко – второй иск, который проигран был мною, из восьми – по тем же обстоятельствам дело передается в суд.
Дмитрий Бальбуров: Я хочу прокомментировать как газетный коллега Виктории. Прочтя все ее заметки, я бы все-таки сказал, что они очень профессионально, очень хорошо написаны, они сделаны очень грамотно. Практически не встречается чего-то бездоказательного, нелогичного, голословного. И я тут вижу, скорее всего, второе, о чем вы говорили, – что такие суды в Якутии и такой, может быть, общий тренд, общая ситуация, обстановка. По большому счету, эти заметки не являются каким-то клеветническим выкриком и так далее. Это вполне добротная, профессиональная работа.
Елена Рыковцева: Виктория, в процентном отношении получается, что на каждую вторую-третью вашу серьезную публикацию в конфликтной ситуации подается исковое заявление. Повторите, в чью пользу по проигранным и выигранным делам в целом, начиная с 2006-2007 годов.
Виктория Габышева: За три года, 2007-2009 годы, было 8 исков, два я проиграла – это Шитарев и Коваленко. Но, вообще-то, получается, что это выигрыш, потому что я, в конечном итоге, доказала, что я была права. И решение я не исполнила.
Елена Рыковцева: То есть все-таки мы не будем так уж жестки к якутским судам. Виталий, давайте оценим действия судов якутских. В Якутии на каждую критическую заметку острую, конфликтную, герои публикации немедленно подают в суд. И суд ведь может не принять иск, но он его принимает, и при этом, тем не менее, как правило, выносит решение в пользу журналиста.
Виталий Челышев: Бывают разные решения, смотря, кто стоит за этим судом. Среди статей Виктории Габышевой, которые у меня есть, которые рассматривались судами, есть и такая (по-моему, это было в «Коркином доме»), когда не принятое решение депутатов Законодательного собрания было приложено как решение. И об этом все были уведомлены. Не все так просто, судьям везде работать сложно, потому что молот известен и наковальня известна, а уж кто попадает в этот промежуток... Виктория сильный человек. Поскольку она выступала много, защищая интересы своих героев в суде, не только свои, она защищала интересы своих героев, ее в судах знают как юридически грамотную. Я хочу поддержать мнение коллеги, что очень документированы все аргументы. А недокументированные аргументы ее оппонентов она просто выставляет напоказ и говорит, где факты. Я к судьям отношусь как к людям вполне квалифицированным почти всегда, видел я и неквалифицированных, но поставленных в разные обстоятельства. И вы прекрасно знаете, какая удивительная трансформация произошла с московскими судьями после смены руководства. То есть вдруг начали выноситься совсем другие решения. Это не уникально, это, увы, характерно для всей страны. Никто не хочет играть со своей совестью в темные игры, никто не хочет лишиться судейского статуса и так далее. Я считаю, что судьи в Якутии такие же, как и во всей России.
А журналистка Габышева – один из лучших экземпляров журналиста-расследователя, которые мне попадались на пути, а путь мой страшно сказать, какой длинный. Поэтому я не просто доверяю этому человеку, но я вижу, как она работает, и я убежден, что ее нужно поддерживать не только на митингах или пикетах, еще где-то, а ее нужно поддерживать и журналистским сообществом.
Дмитрий Бальбуров: Виталий, а может быть, здесь есть отчасти и такая часть проблемы – законодательство? Есть у нас замечательная статья Гражданского кодекса 152, которую и Виктория отмечает, и так далее, - это «самая любимая» журналистами статья о защите чести, достоинства и деловой репутации. И получается так, что в таких вопросах защищаются интересы только человека, про которого написали, а интересы автора публикаций учитываются во вторую очередь.
Виталий Челышев: Дмитрий, я с вами вполне согласен, с вами согласен и Верховный суд Российской Федерации. Был сначала пленум Верховного суда июньский, если я не ошибаюсь, номер 16, который определил многие вещи, которые и раньше были в законе, и во многом, на мой взгляд, облегчил жизнь журналистов. Но совсем недавно к этому постановлению пленума Верховного суда было принято еще одно постановление, где было сказано тоже не очень внятно, но конкретно о разумности претензий, предъявляемых к журналистам и газетам. Потому что искатели компенсации за моральные страдания ставят целью перед собой разорение изданий. И я даже знаю случаи, когда к отдельным журналистам уже приходили, чтобы отобрать машину, мебель или еще что-нибудь.
Елена Рыковцева: Как раз и подсчитывала Марина Сантаева, коллега Виктории, суммы ущерба – они безумные! Если бы их удовлетворяли, то, наверное, ни одной газеты в Якутии уж точно не было.
Виктория Габышева: Можно немножко вступиться за наш якутский суд. Дело в том, что было 8 исков...
Елена Рыковцева: А мы уже вступились. Виктория, не волнуйтесь, мы оценили ваш суд как раз в этом смысле.
Прочитаю несколько сообщений. «Алтайский генерал-губернатор Бердников судится с редактором газеты «Листок» Михайловым, разгласившим тайну вертолетной браконьерской охоты», - сообщает нам Владимир с Алтая.
«В России, прежде всего, это вопрос чести, духовной проницательности и ответственности журналиста перед собой и окружающими», - пишет нам Александр из Сызрани.
Слушательница Савельева пишет: «К сожалению, в передаче трудно разобраться в судебных делах, но ясно, что тяжба с чиновниками, тем более - в нашей стране, где они стали полными хозяевами, очень тяжелая, отнимающая здоровье у людей. Виктория очень стойкий человек, пытающийся доказать правду. Корпоративная власть надеется многочисленными и нечестными судами сломать людей, но журналисты обычно не сдаются. Если бы все наше общество встало на защиту своих нарушенных прав, можно было бы отстоять независимость и свободу».
Еще раз скажу, что Виктория за свою журналистскую жизнь написала огромное количество публикаций, где речь идет об очень-очень конкретных, тяжелых, запутанных историях людских отношений, в которых не могут разобраться даже зачастую и суды. Виктория, не всегда понятно, вы работаете по письму человека? Я приведу конкретный пример. Вы не так давно расследовали дело, очень семейную историю... Когда я читала вашу публикацию, мне казалось, что я в сериале нахожусь на канале «Россия». Умирает предприниматель, остается большое наследство. У него есть гражданская жена, у которой, кстати, двое детей законных от этого предпринимателя, но брак не оформлен. А у этого предпринимателя, как выясняется, еще и бывшая жена, с которой брак не расторгнут, и еще бывшая-бывшая жена, предшествующая бывшей. Все они претендуют на наследство, но при этом все-таки гражданская жена с двумя детьми оформляет каким-то образом, как вы пишете – задним числом, на себя его предприятие, как будто бы за его подписью. Причем якобы это произошло два года назад. И вы доказываете, что не мог он этого сделать, чего ради ему два года назад переписывать на себя это предприятие, а потом оставаться его генеральным директором, не подпуская ее к руководству. То есть вы пытаетесь доказать, что это фальшивый документ, хотя суд его таковым все-таки не признал, и их не обвинили в том, что он фальшивый. Хотя, тем не менее, как я понимаю, суд они проиграли. Вы в этой ситуации чьи интересы представляли? Вам письмо в редакцию написали? Как получилось, что вы с головой окунулись в эту семейную историю, да еще и выступили в роли следователя, даже не расследователя?
Виктория Габышева: Получается так, что люди приходят ко мне в редакцию, обращаются. Бывает так, что по «сарафанному» радио передают мой телефон. А бывает так, что люди даже не знают, что я работаю в газете, видимо, просто передают мой телефон и говорят: «Вот Виктория Габышева, которая вам поможет». Иногда звонят и спрашивают, в какой газете я работаю. А иногда спрашивают: «А где вы работаете?», - потому что очень часто даже не знают, что в газете. Видимо, просто передают из уст в уста, и таким образом находят. И когда-то написав подобный материал... первый материал у меня был на подобную тему: у женщины мошенники отобрали квартиру. Первый материал повлек за собой другой, третий... Так все и пошло. И мне, может быть, очень хотелось бы писать на какие-то мирные, хорошие, позитивные темы, я немножко устаю от этих тем, и мне бы очень хотелось, но у меня уже нет другого выхода, потому что я чувствую ответственность перед людьми, которые приходят ко мне и обращаются за помощью.
Елена Рыковцева: А вы против гражданской жены в чью пользу боролись, вы чьи интересы защищали в этой ситуации?
Виктория Габышева: Его бывшей жены.
Елена Рыковцева: Той, с которой он не был разведен. То есть она к вам пришла по этому «сарафанному» радио, обратилась за помощью, и вы во все это дело...
Виктория Габышева: Нет, ко мне обратился ее адвокат.
Елена Рыковцева: Мне кажется, что в Москве уже не такого. Когда я читаю тексты Виктории, мне все это напоминает ту журналистику, еще советскую, «перестроечную». Сейчас уже в такие частные дела не вникают так глубоко.
Дмитрий Бальбуров: Даже не «перестроечные», все-таки попозже, наверное, 90-ые годы. Прочтя всю эту историю, я, честно говоря, порадовался тому, что все-таки не во всех регионах страны все со свободой слова совсем глухо или совсем плохо, если вспоминать, например, некоторые северокавказские регионы. Как один слушатель нам написал, что министр ведет в суд журналиста, а у журналиста не находят при этом ни патронов, ни героина, ничего. И это замечательная новость. Я очень рад тому, что все конфликты профессиональные решаются в суде.
Елена Рыковцева: Тем не менее, Виктория, я вычитала по вашему поводу в газете «Наше время» (Якутск) следующую фразу: «Когда наша коллега Виктория Габышева опубликовала статью (это было в декабре 2009 года – Е.Р.), в которой «напоследок сказала», почему, собственно, уезжает из Якутии, мы не удивились». Это что за история? Почему вы собирались уехать из Якутии?
Виктория Габышева: Дело в том, что бывают такие моменты, когда происходит какая-то передозировка негативом. Получается, что когда начинаешь расследовать какие-то дела, то очень много знаешь. И у меня очень много материалов, которые я просто не могу написать, поскольку у меня не хватает фактуры или это очень опасно. И вот это переполнение информацией... В прошлом году мне было очень много угроз со стороны «черных» риелторов, каких-то криминальных структур. И мне очень сильно хотелось уехать из Якутии. И я опубликовала материал как бы напоследок. Я жалею, что я это сделала, но что сделала, то сделала.
Елена Рыковцева: То есть настроенческий был порыв. Виктория, а я правильно поняла, что на последнем заседании по иску министра чуть ли не отказалась от вас ваша газета? Сказали ее представители, что вы отвечаете, вы платите, а газета здесь ни при чем. Был такой момент?
Виктория Габышева: Нет, газета тут ни при чем. Дело в том, что газета у нас очень молодая и очень маленькая – нас всего только трое, и получилось так, что редактор занял другую позицию – он занял позицию МВД.
Елена Рыковцева: Вот как! И вот на чем нам приходится завершать наш эфир.
Елена Рыковцева
«Радио Свобода», 03.11.10
---------------
Тайна штанов министра внутренних дел Якутии Якова Стахова (документы)
---------
Источник:
.
