В день юбилея газеты «Биробиджанер штерн» выпустила не совсем обычный номер. В нем рассказывается не только о событиях сегодняшнего дня, но и помещены материалы, которые печатались в газете в первые годы ее существования.

Почитайте материалы, вглядитесь в фотографии людей - это они были героями первых публикаций, это о них, славящих благодатную биробиджанскую землю, писали первые корреспонденты «Штерна». И это они же, безвинно осужденные в годы сталинских репрессий, гибли потом в тюрьмах и лагерях. Те, кто уцелели в этой кровавой мясорубке, честно и мужественно воевали на фронтах Великой Отечественной, писали замечательные стихи и прозу, продолжали любить свою Родину и свою газету.  

Также в газете помещены фрагменты специального выпуска «Штерна» от 20 марта 1944 года, посвященного десятилетию Еврейской автономной области, 26-й годовщине Красной Армии, и приуроченного к  открытию антифашистского митинга, организованного Еврейским антифашистским комитетом под руководством Соломона Михоэлса. Эти старые пожелтевшие страницы, с истертыми краями и плохо сохранившимися снимками, - бесценные свидетельства трудных и прекрасных лет начала становления газеты.

Каждый раз, обращаясь к истории «Биробиджанер штерн», мы с благодарностью вспоминаем Ефима Иосифовича Кудиша. Бывший ответственный секретарь «Штерна» годами по крупицам собирал уникальные документы и фотографии, рассказывающие о сотрудниках газеты, работавших в ней в разные годы. Десять лет назад, еще при  жизни Кудиша, лучшим подарком к 70-летию «БШ» стала его книга «Штерн - звезда моя заветная». В ней  собраны воспоминания о наших предшественниках, о времени, в котором они жили и работали. Есть в книге и теплые строчки о людях, которые в разные годы редактировали газету. Сегодняшний наш рассказ - об одном из них.

«Биробиджанер Штерн», № 85(14183) 24.11.10

--------------

Редактор большой газеты

Инна Дмитриенко вспоминает одного из главных редакторов газеты Наума Корчминского

Н. А. Корчминский

Ему повезло хотя бы потому, что к моменту его прихода в газету «отец народов» уже умер, и массовые репрессии прекратились. Однако цензура, «табу» на правду существовали еще долго.

На его долю пришлись две эпохи - хрущевской «оттепели» и брежневского «застоя». Но запомнится он, наверняка, прежде всего тем, что в его бытность газете пришлось пережить грандиозную перестройку.

Мне не довелось работать с Корчминским, но знать его, общаться с этим человеком приходилось.

В 70-80-е годы прошлого столетия  его часто можно было видеть вечерами, прогуливающимся по Старой площади города вместе с редактором «Биробиджанки» Валерием Панманом.  Слегка приволакивающий ногу Корчминский (в армии он обморозил ступню, и она была ампутирована), в старомодном коричневом пиджаке и светлой шляпе, и всегда элегантный, что называется, с иголочки, Панман не спеша прохаживались мимо цветущих газонов и о чем-то беседовали. Газетные полосы уже были подписаны, и главреды областных газет могли расслабиться. Безусловно, им было о чем поговорить - оба редакторы старой газетной школы, оба члены бюро обкома... Иногда эти разговоры продолжались заполночь в квартире  одного из них - они жили в одном доме, на той же площади, и любили, как вспоминал Валерий Ильич, «расписать пульку». Проще говоря, играли в преферанс.

Валерий Ильич, переживший приятеля на пять лет, будучи на пенсии, частенько бывал в нашей газете и любил вспоминать те времена. А я была внимательной слушательницей.

Наум Корчминский пришел в «Штерн» в 1955 году, в возрасте 33 лет.  До этого он успел  повоевать на Дальневосточном фронте и поработать директором областной библиотеки. Это в его бытность газета привлекла внимание  высшего партийного руководства страны, и специальным постановлением ее объем был увеличен до четырех страниц формата «Правды». Могу только представить реакцию редактора, узнавшего об этом решении. Главная проблема - где было найти кадры, и не обычные, а со знанием идиша? Ведь  к тому времени еврейская государственная школа  уже  тридцать лет как была закрыта, вузы еврейских журналистов не готовили, а еврейские юноши и девушки старались вообще не думать о своей национальной принадлежности. В те годы уже вовсю эксплуатировался лозунг: «Мы - советский народ!».

«Мобилизацией» кадров для «Штерна» занялись партийные органы. Всюду, где только можно было, искали людей, закончивших хотя бы несколько классов еврейской школы, умеющих писать, читать и говорить на идише. Таким образом в газете появились Фаина Пасманик, Абрам Гольдмахер, Аркадий Куперман... Тогда же при Хабаровской высшей партийной школе организовали специальный курс, где начали готовить новые кадры для «Штерна». После его окончания в редакцию пришли Олег Стысис, Борис Кушнир, Иосиф Бренер... Несколько молодых ребят были направлены на учебу в Москву.

Примерно в то же время пришел уже известный журналист и поэт Леонид Школьник - сначала ответственным секретарем, а позже  он сменил Корчминского на посту главного редактора.

Н.А. Корчминский не был журналистом, но язык  знал прекрасно, был умен, образован, начитан. По меткому определению Панмана, он, «как опытный капитан, вел «Штерн» по бурному морю читательских пристрастий и партийной опеки твердой рукой».

Валерий Ильич признавался, что в те годы звездинцы «по-черному» завидовали «Штерну» - национальной газете всегда уделялось особое внимание. «Ну как же, как же, смеясь говорил он, -  ее выписывали за рубежом, туда первым делом, чуть ли не с вокзала, бежали корреспонденты зарубежных изданий». А  Наум умело использовал это обстоятельство во благо газете. Так у «Штерна» появились отдельное здание, хорошая мебель. Более того, ее практически никогда не «полоскали» на бюро обкома за ошибки и   проколы. (Скорее всего, причина быть другой   - людей, знавших идиш, там просто не было. - Авт.)

Не знаю, получал ли Корчминский партийные взыскания, но за свою работу в газете он был удостоен звания «Заслуженный работник культуры РСФСР». А вот каким он был человеком? Мне казалось, что в редакции он был строг, официален, и уж спорить с ним никто не отваживался.

- Да, спорщиком он был великим, -  согласился Панман, - с наслаждением закуривая (врачи давно запретили ему курить, и только приходя к нам, он, «стрельнув» сигарету, позволял себе злоупотребить).  - Наум мог вспылить и бурно реагировать на то, с чем был не согласен. В молодости он очень серьезно занимался шахматами, был чемпионом Хабаровского края, позже стал заядлым болельщиком футбольных и хоккейных матчей. Можно сказать, сумасшедшим болельщиком. И не дай бог было при нем сообщить итог матча - он потом долго дулся на этого человека. Признаюсь (хихикнул Валерий Ильич), чаще всего этим человеком был я. Еще он был прекрасным семьянином - обожал жену, гордился тремя  сыновьями, любил внуков.

О занятиях Корчминского шахматами я и сама слышала, в редакции с тех времен даже сохранились старые шахматные часы в деревянном корпусе - как напоминание о первом увлечении нашего редактора. А что касается семьи, детей и внуков, это было чистой правдой.  Замечательные дети, прекрасные внуки... С одной из внучек -  Валерией Медведевой я познакомилась уже после смерти Корчминского.    Закончив Московскую консерваторию, она осталась в столице, вышла замуж, родила ребенка, а в 2002 году приехала в Биробиджан навестить бабушку. Деда уже пять лет как не было в живых.

Дело было в марте, в канун 80-летия Корчминского, и Лера предложила нам свою помощь в подготовке вечера его памяти. Она принесла в редакцию кипу фотографий из семейного архива, взяла на себя  часть организационных забот. Из этих фотографий и исторических документов мы сделали большой стенд, посвященный памяти человека, дольше всех работавшего редактором «Штерна».  Вместе с Валерией мы тогда провели чудесную, очень теплую встречу в нашей гостиной, на которую пришли коллеги Наума Абрамовича, друзья его детей, соседи...  

...Уйдя из газеты на пенсию, Корчминский почти десять лет работал в еврейской редакции областного радио. Виделись мы редко, он больше  не появлялся на Старой площади, да и жил уже в другом районе города. Последний раз мы встретились с ним  незадолго до его смерти. Он сам пришел в редакцию, с трудом поднялся на второй этаж, зашел ко мне в кабинет. Это было неожиданно. Я не знаю, приходил ли он сюда когда-либо раньше, по крайней мере, я никогда не видела его при прежних редакторах. Мне показалось, что он почти не изменился, может быть, только прихрамывать стал сильнее. Мы о чем-то поговорили, он был весел, рассказал, что уже не работает на радио, поинтересовался нашими делами. Это потом стало понятно, что он приходил прощаться...

Инна Дмитриенко,

«Биробиджанер Штерн», № 85(14183) 24.11.10

------------

Коллективу редакции газеты «Биробиджанер штерн»

Губернатор области поздравил коллектив газеты «Биробиджанер штерн» с 80-летним юбилеем

«Биробиджанер Штерн», № 85(14183) 24.11.10

Те, кто  стоял  у истоков вашей  газеты, были  не только   первостроителями  области, а  также  её вдохновенными патриотами и пропагандистами.  Их горячая вера в  идею  Еврейской автономии  передавалась  переселенцам, вселяла в них уверенность в своих силах. И, безусловно, газета «Биробиджанер штерн» сыграла большую роль  в привлечении  для Биро-Биджана разносторонней  поддержки  из-за рубежа и в том, что среди первостроителей  области были граждане многих стран.

Искренность и энтузиазм сотрудников  газеты подкреплялись высоким профессионализмом, а зачастую литературным талантом.  В разные годы в  «Биробиджанер штерн» работало немало хороших  поэтов и   писателей, а  творчество  Эммануила Казакевича  имеет международную известность. Оно по-прежнему вдохновляет киносценаристов и продюсеров.

У «Биробиджанер штерн»  есть ещё  одна важнейшая миссия и заслуга: она пронесла через годы, в том числе годы репрессий,  язык и культуру  идиша. И при этом  активно способствовала и  способствует  межнациональному  взаимопониманию в области.

Нынешний  редакционный   коллектив  стремится  удерживать высокую планку, взятую предшественниками, и  бережно хранит славные традиции газеты. Одна из них - это  искренняя  преданность ей. «Штерновцев» всегда отличали   и сегодня отличают  коллективистский дух, дружеская  творческая атмосфера. Здесь умеют радоваться успехам коллег и прислушиваться к справедливой критике.

От всей души желаю всем  сотрудникам газеты крепкого здоровья, благополучия, вдохновения,  реализации всех творческих и жизненных планов!

А.А. Винников,

губернатор Еврейской автономной области

«Биробиджанер Штерн», № 85(14183) 24.11.10

---------------

Коллективу редакции газеты «Биробиджанская звезда»

Губернатор Еврейской автономной области поздравил коллектив газеты «Биробиджанская звезда» с 80-летним юбилеем

«Биробиджанская звезда», № 83(16893) 24.11.10

«Биробиджанка», как с теплотой называют газету люди разных возрастов, с самых первых своих номеров стала необходимой и неотъемлемой частью жизни области.

В газете во все времена было много настоящих мастеров своего дела, имеющих индивидуальный творческий почерк. Читатели обращались и по-прежнему обращаются в редакцию и непосредственно к журналистам «Биробиджанской звезды» по разным поводам, доверяя им свои насущные проблемы и мысли, подсказывая темы для публикаций. Это свидетельствует о популярности и высоком авторитете газеты и побуждает её сотрудников постоянно совершенствовать своё профессиональное мастерство.

Нынешняя «Биробиджанка» продолжает добрые традиции прошлых лет. И вместе с тем идёт в ногу с современными журналистскими тенденциями, старается быть максимально оперативной, привлекательной по дизайну и ёмкой по содержанию.

От всей души желаю всем сотрудникам газеты крепкого здоровья, благополучия, неиссякаемого вдохновения, успехов в творческом поиске и во всём остальном!

А.А. Винников,

губернатор Еврейской автономной области.

«Биробиджанская звезда», № 83(16893) 24.11.10

------------

В биографии «Биробиджанской звезды» были и черные времена

За полные восемь десятилетий через редакционную «кухню» «Биробиджанской звезды» прошли сотни людей. Журналистов, корректоров, телетайпистов и работниц машинописного бюро, линотипистов, наборщиков, метранпажей, технической обслуги. Изготовление газеты – сложный процесс, в котором задействовано много людей. Это сейчас «Биробиджанка» выходит два раза в неделю. А многие годы выходила пять раз, так что процесс не знал простоя.

Понятно, что основой, костяком кадрового состава в газете всегда были  и остаются журналисты. Люди, что бы там ни говорилось, особой профессии, штучной, если хотите. Были здесь, конечно, и случайные люди. Но они долго не задерживались в этой «молотилке». Большинство же газетчиков во все времена стремились сказать о людях доброе слово, помочь им в беде, критиковали тех, кто этого заслуживал, наживая себе при этом врагов, недоброжелателей… Было, что страдали за критику, а было и куда хуже – неосторожное слово становилось приговором для газетчика. (Речь, как все понимают, идет о 30-40-х – начале 50-х годов). Ниже и публикуются заметки о том страшном времени. И еще немного о буднях старейшего издания ЕАО.

Разоблачи врага

Интересно, а сколько журналистов работало в «Биробиджанской звезде» начиная с 1930 года - с момента выхода первого номера? Этот вопрос был задан мною Науму Моисеевичу Фридману где-то лет сорок назад. Он тогда был заместителем редактора «Биробиджанки», я – собственным корреспондентом газеты по Облученскому району. Мы сидели у него в кабинете, нещадно дымя «Беломорканалом». Наум Моисеевич расспрашивал, как сейчас выглядит Облучье, в котором он давно не бывал, вспоминал своих старых знакомых.

- Сколько нас было, говоришь? – и надолго задумался. (Сам он в газету пришел чуть не с первых ее номеров). – Давай считать…

В этот момент в кабинет заглянул Давид Гаврилович Шавер – тоже из старых газетчиков. Стали считать вместе. И вышло, что до начала 70-х годов в «Звезде» перебывало примерно 150 журналистов – редакторы, их замы, заведующие отделами, корреспонденты, выпускающие. За сорок лет сменилось где-то шесть-семь составов литературных работников, разовый штат которых составлял в среднем 20 человек. «В 37-38 годах от штата, что начинал работу в январе, к Новому году оставалось меньше половины. То же было и в 48-49-м», - добавил Фридман и тяжело задумался, прикурив свежую «беломорину»…

Мы с Давидом Гавриловичем вышли в коридор, и он сказал: «Наум Моисеевич, ты, наверное, не знаешь, отсидел в лагерях восемь лет, начиная с 1949 года. К моменту ареста он уже несколько лет был редактором «Биробиджанской звезды». Прошел фронт, был награжден орденом Красной Звезды. А в гулаг попал как «безродный космополит» и «буржуазный националист». Как-то еще избежал расстрела...

Сейчас я не готов точно указать, сколько главных редакторов «Биробиджанской звезды» были репрессированы по обвинению в связях с троцкистско-зиновьевскими вредительскими организациями», а также в «шпионаже» и «вредительстве».Сгинул в гулаговских «зонах» первый руководитель газеты Карлинский. В 1937 году очередной редактор пробыл в своей должности меньше двух месяцев!

Сама же газета, теряя тогда едва ли не ежедневно журналистов, была тем не менее главным массовым проводником идей «классовой борьбы». Вот выдержка из передовой статьи номера за 6 сентября 1937 года. «Хотя проведена большая работа по очистке организаций от чуждого и вражеского элемента, от контрреволюционеров – троцкистов, зиновьевцев, шпионов и жуликов, но все же в отдельных организациях было допущено ослабление бдительности, не всех врагов удалось разоблачить… Такие троцкисты, как Либерберг (первый председатель облисполкома ЕАО – авт.), заклятый враг и обманщик, получили новые партийные билеты». Через три дня И.И.Либерберг был снят с должности, арестован и вскоре расстрелян.

О других, менее значимых фигурах тогдашнего партийно-политического состава области, в который входили и журналисты «Биробиджанской звезды», «Биробиджанер штерн», четырех районных газет, а также областного  радио, в печати вообще не упоминалось. Люди тихо исчезали. Куда? А кто знает…

Леонид Давидович Славский рассказал мне как-то такую историю. В 1949 году он уехал в отпуск на родину в Украину. Не был в Биробиджане месяц. Приехал ночью и утром поспешил в редакцию.

- Я тогда работал корреспондентом отдела пропаганды и агитации, - рассказал он. – Захожу в свой кабинет, за столом на месте прежнего заведующего отделом сидит незнакомый мне человек. «А где Семен Фаликович?» – спрашиваю. Новый товарищ молча посмотрел на меня, пожал плечами и буркнул: «Не знаю, я сам здесь четвертый день».

Леонид Давидович в кабинет замредатора – там такая же картина, к редактору доложить: мол, прибыл из отпуска. Там – тоже новый человек.

- Я в обком, - вспоминал он, - к заведующему отделом пропаганды. Его тоже нет. Дальше уже не пошел…

Областная журналистика потеряла в 1938 году своего куратора - второго секретаря обкома ВКП(б) Янкеля Левина. Это он открывал в 1930 году «Биробиджанку» и «Штерн». Лично подбирал кадры редакторов и журналистов, заботился об их бытовых условиях, не давал их в обиду, когда газеты допускали какие-то ляпы. В редакциях его любили и уважали за простоту, доступность, мягкость. А оказалось, что Я.Левин – «замаскировавшийся вредитель, шпион, троцкист и вообще враг народа». Понятно, что он заслуживал «высшей меры социальной защиты» - то есть расстрела. А заодно были взяты под арест и расстреляны редактор газеты Лев Моисеевич Швайнштейн, заведующий отделом писем Герш Шлем-Меерович Черешня, корреспондент Леонид Дмитриевич Певцов и еще около десяти сотрудников редакции. Как сообщает в своей книге «Как это было?» биробиджанский историк-любитель Давид Вайсерман (сейчас он живет в Израиле), «Биробиджанская звезда» подвергалась в те годы оголтелой критике со стороны обкома, горкома, других партийных комитетов. К примеру, за то, что она не успевала информировать население о разоблаченных «врагах народа». Не трудно догадаться, как жилось и работалось тогда нашим коллегам-журналистам…

Жизнь не по учебникам

Журналистика, пожалуй, одна из немногих профессий, в которой широко практиковалось привлечение к ней людей без специального образования. Как отличить, скажем, очерк от зарисовки, или корреспонденцию от расширенной заметки, а фельетон от критического материала, узнавалось потом, на практике от более опытных коллег, например. Зато уж те, кто приходили в редакцию в буквальном смысле от сохи (селькоры) или от станка (рабкоры), знали и цену жизни, и саму жизнь. К таким можно отнести слесаря обувной фабрики Леонида Школьника, осваивавшего профессию газетчика в «Биробиджанской звезде». А кем был Эммануил Казакевич, прежде чем стать  журналистом? Лесорубом, председателем колхоза, директором кинотеатра, культработником. Из десяти журналистов «Биробиджанки», скажем, 60 – 80-х годов восемь как минимум имели за плечами серьезный жизненный опыт.

Особой категорией газетчиков были, конечно, фронтовики, прошедшие немецкую войну в 1941-1945 годах, и участники японской в 1945-м. Их в нашей редакции была целая группа: Наум Фридман, Николай Сулима, Абрам Мордухович, Роман Скурлатов, Михаил Шестопалов, Федор Фетисов. Редактор Валерий Панман хоть и не участвовал напрямую в войне, но служба по мобилизации в Монголии в 44-45 годах тоже чего-то значила.

Трое суток шагать…

В единственной, кажется, песне о журналистах, впервые прозвучавшей по радио в конце 60-х годов, были такие слова: «Трое суток не спать, трое суток шагать ради нескольких строчек в газете…» Насчет трехсуточного пешего перехода, конечно, сказано сильно. Как и в отношении «трех строчек». (Их можно было сочинить и не выходя из-за письменного стола). Шучу, как вы понимаете. Хотя доля правды в этих образах есть. В «Биробиджанской звезде» «старого образца» - от тридцатых до восьмидесятых годов – были «пешие» корреспонденты. Не то чтобы они игнорировали все виды транспорта, но если в командировках по сельской глубинке не оказывалось попутки, чтобы добраться из одного села в другое, - брали, что называется, ноги в руки и топали по проселкам, дыша свежим воздухом и набираясь здоровья…

Последним таким ходоком, если не ошибаюсь, был тогдашний сотрудник сельхозотдела «Биробиджанки» Валерий Фоменко (сейчас от читает курс лекций по журналистике в ДВГСГА).

Как-то в один из погожих дней конца октября возвращаюсь на «уазике» облученской районной газеты «Искра Хингана» из села Башурово. Примерно на десятом километре от Пашково вижу на дороге одинокого путника. Шагает широко, легко. Да это же Валера Фома! (редакционная кличка Петровича). Диалог у нас с ним был почти как в «Лесе» Н.Островского: «Ты куда?» - спрашивает он. «Я из Башурово в Пашково. А ты?» - «Из Пашково в Башурово…» До конечного пункта Петровичу шагать оставалось еще километров 15. По горной дороге: справа – Амур, слева – великолепие осенней тайги. Не знаю, может, и в этом причина, но материалы Петровича о сельской глубинке были вовсе даже неплохими.

Пешим ходом добирались от села к селу собственные корреспонденты «Биробиджанки» Николай Капусто в Ленинском районе, Роман Скурлатов – в Октябрьском. Не ленился «наматывать километры», когда был помоложе и поздоровее, Виктор Помилуйко, спортивный обозреватель Гена Гапонов.

Конечно, никто не чурался транспорта, если представлялись автобус или попутка в нужном направлении; поезд, а то и самолет из Биробиджана в Амурзет, к примеру, или в глушь таежную  - поселки Новый и Теплые Ключи. В редакции был автомобиль, но всем его нехватало – одновременно в командировках находилось сразу несколько корреспондентов. Кстати, в обкоме партии при обсуждении редакционных планов и анализа работы газеты давалась справка, кто из журналистов и сколько бывал в командировках. И те, кто отсиживался в кабинетах, добывая информацию в черте города, подвергались острой критике.

Виктор Горелов,

«Биробиджанская звезда», № 76(16886) 27.10.10