 |
| Китай не дает забыть, что это — коммунистическая страна |
|
|
Но уже тогда в Китае были объявлены реформы, которые нам показались обычным идеологическим трепом, очередной «передышкой» перед будущими социалистическими экспериментами типа политики «трех красных знамен» или «большого скачка» с целью отвлечения людей от повседневной безысходности и ужасающей бедности. Отметим, что на тот период ВВП Китая на душу населения не превышал 580 юаней (при официальном курсе 1:2,8 к доллару США, реальном — примерно 1:4).
Более того, никому даже в самых страшных кошмарах не пришло бы на ум, что наша страна (на тот момент одна из двух сверхдержав) через 20 с небольшим лет станет импортировать автомобили, станки, оборудование, системы связи, промышленные технологии из КНР — полного экономического аутсайдера того времени.
Почему «младший брат-близнец» (не по возрасту, а по вступлению на дорогу социализма) вышел из абсолютно одинаковой социально-экономической парадигмы развития с такими ошеломляющими результатами, а мы превратились в примитивную «сырьевую базу», где амбиции руководителей и уровень жизни людей напрямую зависят от цен на нефть, газ, лес и другие первичные материалы?
При всем обилии рассуждений, статей, исследований на эту тему сложно найти в российских изданиях вменяемый ответ. Все ссылки на «клондайк дешевой рабочей силы», «особое трудолюбие китайского народа», «благоприятные климатические условия», «руководящую роль коммунистической партии» могут убедить только людей или очень далеких от китайских реалий, или преднамеренно желающих «обманываться», чтобы отмахнуться от ненужных вопросов, пробормотав что-то несуразное про «рисовую цивилизацию». Давайте посмотрим на Китай…
В Китае действительно проживает очень много людей (свыше 1,3 млрд человек). При этом территория Китая в несколько раз меньше нашей, да и та только на 1/4 пригодна для проживания, так как большую часть страны занимают горы и безводные пустыни. Практически все население сосредоточено на Великой китайской равнине (вдоль восточного побережья) и немногочисленных горных долинах, оазисах внутри континента. Так что можно констатировать, что на момент начала реформ Китай обладал следующими «преимуществами» перед другими странами «развитого» социализма:
— невероятной скученностью народа;
— истощенностью земли многотысячелетним земледелием;
— низким образовательным уровнем;
— беспросветной бедностью, доходящей до повсеместного физического голодания;
— отсутствием какой-либо современной инфраструктуры;
— крайне отсталой промышленностью;
— низкоэффективным сельским хозяйством, где «трудолюбивые» китайские крестьяне занимались практически всем, но только «не пахали»;
— засильем от произвола невежественных «ганьбу» (кадровых работников);
— практически полным искоренение представителей «китайской интеллигенции» трудовым «перевоспитанием» в деревне во времена «культурной революции».
Прибавьте к этому историческую склонность к бюрократии, коррупции, тайным обществам в виде «триад», вернее, к системному бандитизму и вымогательству при малейшем ослаблении центральной власти, и вы поймете только небольшую часть тех проблем, перед которыми стояло тогдашнее китайское руководство.
С объемом ВВП 1/3 от нашего и населением в три раза большим, чем в СССР, Китай плелся далеко в хвосте мировой экономики без видимых надежд на изменения к лучшему. Вот такие «преимущества» были у когда-то «братского народа Китая».
А сейчас мы можем уже констатировать, что реформы состоялись. За каких-то тридцать лет положение Китая в современном информационном мировом поле из раздела курьезов про «хунвэйбинов» и «охоты на воробьев» переместилось на первые полосы ведущих мировых политико-экономических изданий.
Попробуем во всем этом разобраться. Начнем с теории…
Экономическая наука нас правильно учит, а практика подтверждает, что единственным известным способом преодоления бедности и укрепления благосостояния населения является экономический рост. Причем рост не столько физический (хотя и он имеет значение), выраженный объемом производства на душу населения (стали, тракторов, нефти, компьютеров, обуви, чемоданов и т.д.), а в первую очередь стоимостной, то есть подтвержденный мировым рыночным спросом.
Не является исключением в этом вопросе и Китай. Подъем благосостояния граждан этой страны напрямую связан с этим самым экономическим ростом. ВВП на душу населения за последние 30 лет с 200 долл. США увеличилось почти до 10 тыс. долл. США (если рассчитывать по паритетной покупательной способности).
Конечно, при определенных условиях можно добиться экономического роста, а вслед за ним и роста благосостояния граждан на основе хорошей конъюнктуры на какой-либо национальный природный ресурс (например, нефть, природный газ, золото и т.д.).
На 1978 год «избыточным» ресурсом, с точки зрения экономики, у Китая было население, но на него никто не претендовал. В основном безграмотное (на тот период времени свыше 50% населения или не умели читать и писать, или могли написать только свое имя), развращенное демагогическими лозунгами о «скором всеобщем счастье» коммунизма, привыкшее больше к собраниям, чем к полезному труду.
Европейским странам было достаточно проблем и со «своими» переселенцами из бывших колоний. Да и европейские гастарбайтеры из Турции и Югославии были не в пример способнее к работе, чем китайцы из чайна-таунов (других европейцы и не видели благодаря «бамбуковому занавесу») с их наркотиками, бандитизмом, игрой в карты и круговой порукой, где верхом счастья было открытие своей прачечной или ресторанчика, но никак не работа на конвейере.
Другим известным способом по обеспечению стабильного экономического роста, подтвержденным исторической практикой, является последовательное поддержание и обеспечение следующих принципов в рамках рыночной экономики:
1. Обеспечение эффективной защиты частной собственности.
2. Ограничение произвола государственной бюрократии.
3. Создание прозрачной (честной) конкурентной среды.
Конечно, все знают классическое решение — разделение властей, независимый суд, выборы и сменяемость власти, эффективный общественный контроль за исполнительными органами и т.д. Весь набор современного демократического общества. Вот только слишком уж много исторических примеров неудачного «внедрения» всех этих безусловно прекрасных принципов в реальные страны. Почему-то вместо прогрессивных и умных выборных правителей к власти приходят демагоги и популисты, а то и откровенные бандиты и мафиозные кланы.
Ярким примером всего этого являются практически все страны Латинской Америки.
Словом, для руководства Китая путь прямого либерализма и повсеместного внедрения демократических процедур на тот период времени был неприемлем, хотя многие из лидеров Китая имели неплохое западноевропейское образование (в том числе и сам Дэн Сяопин), долгие годы провели в странах с развитой демократией и хорошо представляли все ее плюсы и минусы.
Но ничего не менять было нельзя. К концу 70-х годов Китай не менее «стабильно» направлялся к экономическому краху, события могли пойти по неуправляемому сценарию. А представить себе «неуправляемую» ситуацию с почти миллиардным населением, тем более ощутить это на себе, никому не хотелось.
Китаю ничего не оставалось делать, как начать модернизировать свою деспотию, превратить ее из инструмента, преимущественно направленного на сохранение текущего «статус-кво» и осуществление прав и воли правящей социалистической бюрократии, в инструмент процветания и развития в условиях рыночной экономики. По прошествии 30 лет можно сказать, что Китаю это в основном удалось. Вот здесь мы и перейдем к «урокам китайского», усвоить которые нам тоже было бы полезно.
Урок 1.
Обеспечение прав частной собственности в условиях авторитарного общества и рыночной экономики
В обществе, основанном на жесткой вертикали власти и тотальной собственности государства на ресурсы и средства производства (в обиходе — «реальный социализм»), разговор о защите частной собственности практически не идет. Она сужена в так называемую личную собственность, с охраной которой достаточно эффективно справляются обычные полицейские (милицейские) силы. Да и сама эта собственность никакой привлекательности, по большому счету, не представляет.
А вот после отмены запретов на частнопредпринимательскую деятельность ситуация резко меняется. Соблазн отобрать собственность у легального предпринимателя, который вполне может сконцентрировать в своих руках серьезные денежные потоки, обладая производственной недвижимостью и конкурентоспособным бизнесом, очень велик. Кроме этого, легальный предприниматель всегда находится в невыгодном положении по отношению к криминальным группировкам. Он на виду, у него нет времени и сил обеспечить себе и своим близким необходимую физическую защиту, а также обеспечить охрану собственности. Даже если он этим и займется, то резко снизит конкурентоспособность своей продукции или услуги на рынке за счет непредусмотренных дополнительных издержек. Он вообще становится легкой мишенью для криминальных структур, которые ничем себя не обременяют, кроме совершенствования в способах отъема денег и собственности.
Криминальный бизнес, включая силовой отъем собственности, разрушает эту основу. Более того, в нем накапливаются средства, которые пойдут на дальнейшую криминализацию общества (в том числе и коррупцию). Китайское руководство хорошо понимало всю серьезность этой угрозы, поэтому защита легального предпринимателя, его собственности стала первоочередной задачей государства с самого момента начала реформ. Кроме необходимых полицейских и специальных мероприятий в обществе была развернута широкая кампания по созданию «светлого образа предпринимателя». В связи с негативной коннотацией слова «капиталист» их стали называть «бизнесменами», «предпринимателями», «работодателями» и т.д. Само китайское слово «бизнес» переводится поиероглифно как «рождающий смысл».
В Китае вы никогда не столкнетесь с пренебрежительным отношением к предпринимателям ни со стороны госслужащих, ни со стороны простых людей, никто не называет их словами вроде «барыга», «коммерц», а уж тем более «терпила». Мои расспросы среди разного рода китайских коммерсантов (от частных мелких предпринимателей и уличных торговцев до владельцев крупных заводов) насчет «черных обществ», мафий, а то и просто одиночных рэкетиров не находили живого отклика. На вопрос, что вы будете делать, если вдруг кто-нибудь начнет вымогать у вас деньги, все отвечали, что позвонят в полицию. Были ли случаи, когда это не помогало? Не было. Может быть, они молчат из-за тотальной боязни жестоких триад? Но и среди бывших предпринимателей, которые работают сейчас по найму, среди тех же таксистов я не нашел ни одного человека, который бы пожаловался на то, что его бизнес «задушили мафия и рэкет». Им-то врать совершенно не надо. Многие таксисты излагают такие крамольные (с точки зрения режима КНР) идеи, что за них запросто можно угодить в тюрьму…
Думать, что в Китае просто хорошие силовые органы, в которых служат бескорыстные, честные и отважные полицейские, может только очень наивный человек. Такой «положительный тонус» поддерживается сознательной жесткой политикой в силовых органах. Это является важнейшим условием обеспечения «привлекательного инвестиционного климата», и здесь китайское руководство совсем не шутит, особенно по отношению к своим силовикам. Например, в городе Чунцин некоторое время назад произошло ухудшение делового климата. Предпринимателей начали притеснять, требовать «дополнительные пожертвования», одновременно в городе открывались подпольные казино, появились «крутые парни», устанавливающие свои порядки. Реакция центральных властей была молниеносна. В течение месяца были арестованы и преданы суду свыше 500 высших полицейских чинов этого города (а он является одним из четырех городов так называемого центрального подчинения с населением далеко за 10 млн чел.).
После этого в Чунцине «удивительным образом» улучшился деловой климат. Город стал одним из самых спокойных мест для инвестиций и предпринимательской деятельности. «Крутые парни» исчезли вместе с высшими полицейскими чинами.
Поэтому полиция Китая совсем не склонна «дружить» с членами преступных сообществ.
Любое преступное посягательство на собственность легального предпринимателя рассматривается в Китае как тягчайшее государственное преступление. И любая «замедленная реакция» на это со стороны полиции расценивается как прямое пособничество тягчайшему преступлению.
Такая реальная защищенность хорошо чувствуется в обществе. Сами китайцы охотно идут в предприниматели, также приезжает много зарубежных частных инвесторов, не связанных с мощными корпорациями, что, несомненно, способствует быстрому экономическому росту.
Другим серьезным аспектом защиты прав частной собственности является неизменность договоров между частным лицом и государством. Имеется в виду, что государство не меняет условия, если вдруг посчитает их «несправедливыми» на настоящий момент. Например, лет пятнадцать назад права на долговременную аренду земли в Пудуне (Шанхай) стоили очень недорого. Сейчас рыночная стоимость взлетела в несколько раз, но это не дало повода городским властям под разными предлогами изменять права аренды.
А вот если встанет необходимость досрочного отчуждения этой земли в интересах инфраструктурного строительства, то компенсация рассчитывается не только по текущей рыночной стоимости, но и с учетом упущенной выгоды последующих лет использования. Здесь присутствует даже некоторый перебор. Государство явно переплачивает за эту землю, что провоцирует желание попасть под отчуждение. Но все это окупается доверием к государственным органам Китая со стороны инвесторов, которое тяжело завоевать, но легко потерять. И тогда уже никакими заклинаниями на самом изысканном английском языке ни на каком высокогорном экономическом форуме его обратно не вернешь.
Анонс
— В следующих номерах мы расскажем еще о двух уроках — как превратить чиновников из небожителей в партнеров и как обеспечить экономическую конкуренцию при политической монополии.
Владимир Невейкин,
«Новая газета», № 4, 19.01.2011
-------------
Китай: бюрократы с человеческим лицом
В предыдущем номере «Новой» мы начали публикацию «Уроков китайского», автор которых, Владимир Невейкин, изучал Поднебесную с начала 80-х — сначала как китаист, а потом уже как предприниматель, имеющий там в настоящий момент крупный, динамично развивающийся бизнес. Говорить об уроках уместно потому, что реформы в СССР и Китае начались примерно в один исторический период и при идентичном политическом устройстве, но дали диаметрально противоположные результаты.
Урок 2.
Ограничение произвола государственной бюрократии
Защита собственности нового класса предпринимателей от криминальных и околокриминальных кругов сложное, но далеко не уникальное дело. Разгром сицилийской мафии режимом Муссолини яркий тому пример.
Другое дело — ограничить государственную машину, вернее, ее функционеров, от соблазна заработать на «рыночном фронте», конвертировать свой статус в хорошее материальное положение, помочь своим друзьям и родственникам. А исторический опыт Китая (многие исследователи считают его родиной бюрократов) говорит о мощнейших негативных традициях в этой области. На протяжении веков китайская бюрократия являлась особой кастой в стране и главным «бенефициаром» общественных благ. Именно из-за нее Китай долгое время оставался косной, «замороженной» в своем развитии страной. Именно она сыграла роковую роль в падении величия Китая в XVIII—XIX веках, превращении в полуколониальный, зависимый, полуоккупированный иностранными державами анклав.
Да и после становления социалистического Китая роль бюрократии была чрезвычайно сильной. Статус кадрового работника (ганьбу) выделял человека из толпы, обеспечивал неплохой (по сравнению с другими) уровень жизни. Вот только при социализме, кроме привилегий в виде персональной машины, улучшенного пайка да пары ведер с цементом для постройки сарая в своем родовом селе, взять было ничего нельзя. А с приходом рыночной экономики, когда человек «на посту» может получить «курирование» целых отраслей промышленности, право распределять государственные ресурсы и разрешения, для «умных бюрократов» открываются совсем иные перспективы.
Каково же было мое удивление, когда при общении с китайскими чиновниками я не ощутил даже намека на «особые» условия сотрудничества. Разрешения выдавались достаточно быстро, сотрудники налоговой инспекции оставались после работы, чтобы помочь бухгалтеру правильно оформить отчетную документацию, находя дополнительные возможности снижения налогооблагаемой базы. На таможне грузы проходили без проволочек, сами сотрудники предлагали организовать подвоз импортных комплектующих в удобное время на производственную площадку. При этом не было никаких дополнительных условий. И все ради того, чтобы я оставил благодарственную запись в их журнале (или не оставил «неблагодарственную»).
Когда долго живешь и работаешь в Китае, практически не ощущаешь бюрократического фактора (конечно, по сравнению с нашей страной). Словно местные бюрократы живут в другом, параллельном от бизнеса мире. На предприятие, где я работал, представители местных властей пришли только на открытие, а больше мы их и не видели, если у нас самих не возникало желания обсудить что-либо.
Надо сказать, что такая «идиллия» достигнута не от особого рода китайских чиновников, сплошь всех честных и благородных.
Суровость китайского антикоррупционного законодательства, а особенно практика его применения не оставляет сомнений, что именно в чиновничьем произволе китайское руководство видит самую серьезную угрозу экономического развития. У китайского руководства нет сомнений, КТО является источником коррупции и мздоимства. Для этого достаточно посмотреть на статистику «дел о взяточничестве и коррупции». Вы там с большим трудом найдете дела против «взяткодателей».
В любом случае, незаконную «услугу» продает чиновник. Он первый «бенефициар» в коррупционных сделках.
Этот принцип борьбы с коррупцией работает неизмеримо эффективнее, чем пропагандируемый ныне у нас тезис «Не надо давать деньги, тогда чиновники не будут брать». Потому что «не дать деньги», когда чиновник тебя к этому принуждает, означает как минимум нанести серьезный удар по своему бизнесу, если вы его ведете в области ответственности этого чиновника.
Другим обстоятельством защиты бизнеса от произвола государства в Китае является принцип адекватной ответственности за причинение ущерба из-за неправомерных действий чиновников. Если к вам зашел кто-нибудь, например, из противопожарной службы, полиции, санэпидемнадзора (все эти органы присутствуют в КНР) и вынес предписание, которое повлекло остановку производства, срыв поставок клиентам, а потом выяснилось, что действия чиновника были неправомерны, то государство возмещает вам ПОЛНЫЙ ущерб от этих действий своего чиновника, а затем взыскивает эти расходы с его семьи в широком смысле этого слова (благо семьи в Китае очень большие).
Все это распространяется в том числе и на таможню. При этом с чиновников никто не снимает ответственности за противопожарную безопасность, санитарный контроль и другие функции.
Чиновнику лучше самому сбегать купить противопожарное ведро, насыпать ящик песка, попросить у «лаобаня» (владельца бизнеса) разрешения на покупку лопаты и топора и лично оформить противопожарный стенд, если он считает, что надо усилить меры борьбы с возможными возгораниями.
Может, это несколько утрировано, но жизнь именно так заставляет действовать китайского чиновника. Система показателей работы государственного аппарата в Китае, оценка эффективности самих чиновников жестко связана с показателями экономического роста, уровня привлечения инвестиций, объема экспорта и т.д. Можно на многое «не обращать внимания», но экономические показатели являются безусловным мерилом их работы и перспектив на будущее.
А вот значимых поощрений за количество выписанных штрафов, дополнительный сбор налогов и других подобных показателей не предусмотрено.
Если есть хоть небольшой намек или сведения, что в проблемах предприятия прямо или косвенно замешаны сами чиновники, то отставка практически неминуема.
А китайскому чиновнику есть что терять. Конечно, яхт с виллами он не заработает (а если захочет столько заработать, то не доживет до их обладания), но приличный уровень жизни, неплохое социальное обеспечение (включая квартиру), достойную пенсию по старости, бесплатное образование детям (в Китае это очень много значит) и хорошее медицинское обслуживание он вполне может получить. Плюс несомненное уважение общества. В Китае издревле уважали чиновников, как людей «ученых»...
Урок 3.
Создание прозрачной (честной) конкурентной среды
При жестком иерархическом строении общества, где успех людей, по большому счету, зависит не от их способности что-либо создавать или производить лучше других, а от их положения в иерархии, конкуренция тоже присутствует, но имеет совершенно иную основу.
Такая же «иерархическая конкуренция» наблюдалась очень долгое время и в Поднебесной. Взлеты человеческой мысли в виде изобретения пороха и бумаги реализовывались в фейерверки дворцовых праздников и горы бюрократической переписки.
Современному Китаю воспроизводство такой «конкуренции» было совершенно не нужно. Его цель — мощный экономический рост, где требуется совершенно иная среда, которая подразумевает соревнование в эффективности производства, снижении затрат, инновационных подходах. Назовем ее для отличия «позитивной конкуренцией».
И создать такую среду надо было в рамках авторитарной модели управления.
На реализацию условий позитивной конкуренции Китай мобилизовал серьезные ресурсы. В первую очередь была отвергнута мысль «самим создать юридическую базу новых экономических отношений». Законодательство в этой области было практически целиком взято у западных стран, которое прошло проверку временем и доказало свою эффективность и прозрачность.
Также была полностью пересмотрена система бухгалтерской отчетности. За основу был взят американский стандарт US GAAP. В Китае с некоторыми несущественными поправками он называется China GAAP.
Все это позволило очень быстро создать в Китае юридическую среду для предприятий и других хозяйствующих субъектов, сопоставимую по своей эффективности с подобной средой в развитых странах. Что само по себе снижало угрозу применения внеэкономических методов конкуренции.
Партийным и государственным органом были поставлены конкретные задачи по «уровню конкуренции». Если где-нибудь намечалась тенденция к сокращению конкурентного поля в угоду ассоциированным компаниям, то чиновники могли понести суровое наказание.
Мэру Пекина привлечение к работам компании, где владельцем был его шурин, стоило не только свободы, но и жизни. И было даже не принято во внимание, что «родственник» сделал свою работу экономнее и качественнее, чем другие подрядчики.
Но наиболее ярким результатом «борьбы за честную конкуренцию» является наличие широкого конкурентного предложения по схожим товарам и услугам, многочисленных «историй успеха» владельцев производственного бизнеса, которые достигли своего положения больше благодаря своей рыночной конкурентоспособности, а не связям. Это серьезно мотивирует молодое поколение на стремление к знаниям, которые помогут и им самим достичь успеха «своей головой». И они видят, что прорыв в создании требуемого рынком товара может принести богатство и почет в обществе. И что никто не отберет твой успех: ни рэкетир, ни чиновник, ни оба вместе.
Можно много спорить о «китайском подходе». Несомненно одно — Китай вытащил себя из омута феодальных отношений и соответствующей им неэффективной экономики. И сделал он это полностью в рамках общечеловеческого опыта, хотя и не без некоторой «китайской специфики».
Может быть, и нам пойдут на пользу эти «уроки китайского», или мы снова и снова будем отгружать миру сырую нефть, природный газ и металлические чушки…
Владимир Невейкин,
Москва — Пекин — Гонконг — Тайбэй
«Новая газета», № 5, 21.01.11
.
