см. начало. Ч. 1.«Рыбные» мысли-1
От соседей по площадке в комнату потянуло восхитительным ароматом жареной корюшки. «Счастливые! Надо бы на огонек к ним зайти», - подумалось сквозь дрему. Но просыпаться решительно не хотелось: уж больно сон интересный.
Корюшка… Откуда-то из глубин подсознания всплыло определение: «Корюшка – морская рыба семейства лососевых, относится к анадромным видам рыб…» Неведомый конферансье тут же подхватил тему и объявил следующий номер программы.
Ай да Сколкин, ай да сукин сын!
До недавнего времени процесс выделения и распределения дополнительных квот в период нереста анадромных видов рыб вызывал у рыбодобытчиков постоянную головную боль: пока господа ученые официально подтвердят, что по факту подход рыбы значительно выше прогнозируемого, пока определят, на сколько, пока местные контролирующие рыбную отрасль структуры отправят заявку на дополнительный вылов в Центр, пока ее там рассмотрят и утвердят, пройдет не меньше двух-трех недель. То есть, ко времени прихода разрешения на выделение добавочных лимитов ловить уже, как правило, нечего.
Здравый смысл все-таки победил: полномочия по данному вопросу были спущены на региональный уровень. Теперь при губернаторах действуют комиссии по регулированию добычи анадромных видов рыб. Схема работы комиссии проста: в случае подходов рыбы выше прогнозных ею самостоятельно выделяются добавочные квоты, которые распределяются между участвующими в путине предприятиями сообразно их возможностям, среднегодовому объему добычи и переработки ВБР, наличию материально-производственных баз, кадровых, финансовых, административных ресурсов и т.д.
В этом нехитром в общем-то процессе зоркий глаз Сколкина рассмотрел золотую жилу: «Давать рыбакам добавочные квоты – ПРОСТО ТАК? Зачем просто так? С дополнительных прибылей надо делиться!»
Перед заседанием комиссии Семен Игнатьич тщательно изучал обстановку, положение дел на каждом предприятии, выведывал, кому какие добавки светят, затем находил руководителей этих предприятий и проводил переговоры: «Ваня, тебе на комиссии завтра дополнительные квоты дадут. С тебя столько-то». - «За что платить-то? Мне они по закону положены!» - слабо сопротивлялся Ваня. «Слышь, тогда не дадут», – авторитетно осаживал Сколкин, и Ваня нес в клювике деньги, хотя действительно получил бы свои лимиты в любом случае.
Умелец! Как там восхищенный классик восклицал? «Ай да Пушкин…» Так грамотно пользоваться служебным положением – особый дар нужен. А Сколкину уже не терпелось блеснуть новой гранью своего таланта.
Фиговый листок для голой науки
Одна из традиционных функциональных обязанностей ГПУ «Магрыбвед» - ведение мониторинга состояния ВБР и среды их обитания, результаты которого направлялись в Москву для ведения государственного реестра. Ихтиологи управы, как правило, работали в связке с научниками, на одних и тех же научно-исследовательских станциях.
Для данного рода деятельности «Магрыбвед» ежегодно получал небольшие лимиты.
Возникшее в рыбной отрасли агентство «Главрыба» научные квоты для «Рыбведа» выделять перестало, переложив всю исследовательскую работу исключительно на научные организации.
Получилось так, скорее всего, не с целью намеренно помешать работе «Рыбведа», а по элементарному незнанию сути предмета чиновниками агентства, имеющими стаж руководящей, административной работы, никак не соприкасавшейся с рыбной отраслью, не ведающими, что происходит там, внизу, на земле и в воде.
Как бы там ни было, на магаданской земле встал вопрос: каким образом выполнять свои прямые обязанности ихтиологическому отделу «Магрыбведа»? А.В. Хромов нашел его решение: посредством получения лицензии в счет любительского и спортивного лова. На нескольких сотрудников ихтиологического отдела можно было выписать стандартные лицензии на рыбведовские ЛПУ, на которых они ловили бы рыбу в соответствии с установленными общими правилами и использовали бы ее для проведения необходимых для мониторинга промеров.
Осуществить план Хромов не успел: к тому моменту Сколкин от него уже избавился, заменив на «предохранитель». Но как было не воспользоваться удобным случаем, предоставленным организационной неразберихой?! Битва за торжество научной мысли – отличное прикрытие для любителя половить рыбку в мутной воде. Много рыбок!
Проинструктированный боссом Гиви Горидзе поручил подчиненным разработать программу совместных научно-исследовательских работ ихтиологического отдела и отдела по воспроизводству рыбных запасов, под которую были выписаны три лицензии на вылов лосося - две в район села Шатерного (участки «Татуйский» и «Татуйский лиман») и одна в район Солы (участок «Грабля»).
Лицензии вроде как любительские, именные, но не совсем обычные: долгоиграющие, сроком на весь сезон, а во-вторых, с интересной цифирью дозволенного к вылову количества экземпляров. Так, вместо максимально разрешенных по обычной путевке 100 голов горбуши в них значилось по 1500-2000 голов, вместо 20 экземпляров кеты – по 500-750, вместо 10 хвостов кижуча – по 200.
Но это сущие пустяки по сравнению с тем количеством, что подразумевал затейник Сколкин, рассчитывая, что никто из представителей правоохранительных органов, заглянувших на ЛПУ, не будет вдаваться в нормативные тонкости и пересчитывать по факту улов. Официальные бумаги – лицензии – есть, какие будут вопросы к добытчикам? И кто догадается, что по сути это фиговые листики?
Конечно, о том, что именно они будут прикрывать, догадались многие сотрудники «Магрыбведа», кое-кто даже заявил в лицо начальнику, что лицензии выписаны незаконно. Ну и что с того? Горидзе отмахивался от них, как от назойливых мух: «Разберемся!»
С понятиями – значит, свой
Ответственным за «научный» вылов был назначен Сергей Люберцев, более известный в определенных кругах как Дыня.
Свою кличку Дыня заработал еще в период бурной молодости в составе полубандитской магаданской группировки хвостовцев, державших игорный бизнес. Из панической боязни попасть под уголовную статью Люберцев со временем отошел от дел, устроился в «Магрыбвед», на должность незаметную, но с возможностями решать свои вопросы.
Дыню подтянули к Сколкину с самой лестной рекомендацией: «Нормальный парень, с понятиями, своих не кидает, работает в районе Шатерного, знает нужных людей, сможет договориться». Сколкин кандидата благословил.
И если на «Грабле» дело застопорилось (начальник Сольского отделения «Магрыбведа» Жеребцов откровенно неодобрительно отнесся к идее легализованного браконьерства; Стеблев, один из назначенных Горидзе непосредственным исполнителем работников Сольского рыборазводного завода, сделал вид, что потерял липовую лицензию, а ихтиолог Пожарский, второй исполнитель, не желая участвовать в этой авантюре, вовсе уволился с предприятия), то на татуйских просторах процесс пошел в полный рост.
По бригаде Люберцева можно было сверять часы: каждое утро в шесть часов она уже была на берегу. Ярко-синий бортовой «уазик», на котором вывозилась рыба, вскоре примелькался и в Шатерном, и в Татуйске.
Дыня не пропускал ни одного дня, так радел за мониторинг ВБР. Причем стремился рыбачить в неположенных местах, за пределами лицензионного участка, особенно в проходные дни, когда промысел вообще не разрешался.
Инспекторы ММК ГА «Главрыба» и ГПУ «Магрыбвед» все видели, все знали, но с расспросами и проверками к бригаде не лезли, выполняя поступившую сверху команду «Дыню не трогать».
Раз, правда, было: сунулись к уже грузившим в машину дневной улов рыбакам сотрудники прибрежной охраны Оболенский и Пригоршнев. Вредные попались ребята: пересчитали в мешках всю рыбу до последнего хвоста и сделали отметку в лицензии: «Такого-то числа на момент проверки выловлено 600 экз. горбуши и 20 экз. кеты». Впрочем, не такие уж и вредные: помогли рыбакам вытянуть забуксовавший в гальке «головастик».
Впоследствии запись пограничников пригодилась следствию как единственное неопровержимое доказательство факта промысла, организованного Люберцевым, в ходе которого на самом деле незаконно было выловлено не менее 20 тонн лосося.
Горбуша шла валом. Часть добычи Дыня сдавал по договоренности под расчет местным коммерсантам, владеющим как подпольными рыбными цехами, так и вполне легальными базами, а большую часть до поры хранил в рефконтейнерах татуйцев, рассчитываясь за это с ними монаршим дозволением беспрепятственно ловить без оформления документов.
А как же мониторинг состояния ВБР и естественной среды их обитания – то, ради чего Горидзе рисковал должностью, пошел на нарушения закона? А как же! За месяц рыбалки Люберцев отправил в Магадан телефонограммой целый один отчет о проведенном сборе биостатистического материала. Дело ясное: занят был, не до пустяков.
Песня недопетая
Бригаду хлопнули в самый разгар путины, только-только пошла кета. Новость об изъятии оперативниками у Дыни одной лицензии (вторую он спрятал) начальники ММК «Главрыба» и ГПУ «Магрыбвед» восприняли поначалу спокойно, давали комментарии в том плане, что не сегодня-завтра ее вернут с извинениями, а виновные в недоразумении правоохранители понесут дисциплинарное взыскание.
Однако дело приняло совсем другой оборот. Прокуратура усмотрела в нем административное нарушение со стороны руководства «Магрыбведа», стала выдергивать сотрудников на допросы. «Магрыбвед» был в очередной раз наказан штрафом в 100 тысяч рублей за нарушение правил рыболовства. Параллельно с административкой пошли разговоры о передаче материалов в следственный комитет.
Вот тогда Сколкин и Горидзе заволновались. Семен Игнатьич собрал все причастные лица у себя и каждому разъяснил линию поведения: что говорить и делать, какие документы уничтожить, какие переписать, какие создать задним числом.
Так на свет появилось уникальное распоряжение Гиви Горидзе, изданное якобы в начале лососевой путины, надолго загнавшее рыбведовцев со стажем в ступор. Суть распоряжения: командированные либо работающие на лицензионных участках спортивного и любительского рыболовства сотрудники «Магрыбведа» имеют право БЕСПЛАТНО ловить НЕОГРАНИЧЕННОЕ количество лососевых рыб в личных целях. «Что ж мы ушами хлопали все лето? Надо было КамАЗами черпать!» - подначивали друг друга инспекторы, истерично икая.
Горидзе же долго доказывал следствию, что этой возможностью в течение лета воспользовались как минимум с десяток сотрудников «Магрыбведа». Фамилии, правда, назвать не смог – забыл. Но четко гнул линию: никаким нормативным документом не запрещено учреждению поступать таким образом, то есть вынесенное им распоряжение правомерно и не противоречит действующему законодательству.
Понятно, что изданием этого распоряжения Горидзе хотел оправдать действия Люберцева и себя любимого прикрыть. Потом он избрал другую тактику: задним же числом приказал оформить Люберцеву отпуск на период путины. Дескать, Дыня ловил чисто как любитель, по личной путевке, которую, между прочим, сам оплатил (ну да, через полгода). «Какой мониторинг? Какая наука? Не было никаких научных исследований!» - настаивал Горидзе, забыв, что еще недавно писал жалобы в следственный комитет прокуратуры на действия сотрудников правоохранительных органов, сорвавших изъятием лицензии проведение важных научно-исследовательских работ.
Выкрутиться у Горидзе не получилось. Вслед за возбуждением уголовного дела в отношении Люберцева (незаконный промысел ВБР) уголовкой (совершение должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий и повлекших существенное нарушение охраняемых законом интересов общества и государства) обзавелся и начальник ГПУ «Магрыбвед». Теперь уже бывший.
Когда стало известно о предъявлении Горидзе обвинения, Сколкин прилюдно произнес сакраментальную фразу: «Предохранитель сгорел» - и с этого момента боевой командир, товарищ и почти брат Гиви перестал быть ему интересен.
«Где деньги, Зин?»
А что же добытая непосильным трудом дынинской бригады рыбопродукция, осевшая в татуйских рефрижераторах? Ее вместе с другими «ресурсами» Сколкина (дань с инспекторов, рыбаков) потихоньку перевезли в Магадан. Дальнейший путь предстоял морем во Владивосток, оттуда самолетом – на столичный рынок, но для этого она должна была сначала обрести легальную историю.
В Магадане все крупные потоки браконьерской продукции контролировал Сирин – предприниматель, сиделец в прошлом, обладатель собственной перевалочной базы на улице Волкова, непримечательной внешности и выдающегося ума. За глаза про него шептались, что политэкономию он так хорошо вызубрил в тюрьме. Через него продукция обретала документы и уходила по четко налаженной транспортной схеме.
Так получилось, что партия Сколкина была отослана Сирином по этапу с продукцией крупного рыбопромышленника Муркина, считавшего себя другом Семена Игнатьича.
В Москве товар продали оптом, вырученные деньги забрал Сколкин, а потом «забыл» отдать Муркину его долю. Хотя доля была немаленькой – деньги от продажи порядка 30 тонн икры, Сколкин понадеялся на занятость Муркина: «У него всего много, не заметит». Муркин заметил, подбивая калькуляцию: не сходится, блин! Обратился к партнерам. Партнеры вежливо его послали к Сколкину. Тот лишь плечами пожал: знать не знаю, ведать не ведаю!
Муркин с отчаяния обратился в ОБЭП – разумеется, апеллируя только суммами за по-настоящему легальную продукцию - с жалобой, что законным интересам предприятия нанесен значительный ущерб. В возбуждении уголовного дела за недостаточностью улик было отказано. Деньги Муркину никто не вернул.
На том дружба Муркина и Сколкина закончилась, вследствие чего последний не сильно и расстроился: забыв о поговорке про фраера и жадность, он всецело отдался воплощению нового перспективного проекта.
Саша Осенева.
г. Магадан.
Окончание следует
.
