Почему, когда в разговоре кто-то упоминает нашу судебную систему, присутствующие невольно начинают саркастически улыбаться?

Александр Бейненсон в окружении

Трудно дать сразу ответы на все три вопроса. Но я попробую. Во всяком случае эти ответы можно, как мне кажется, найти в истории, которую я попытаюсь рассказать.

Всё началось почти десять лет назад. Биробиджанский предприниматель Александр Валерьевич Бейненсон, выкупив в 2003 году стопроцентный пакет долей  фирмы «Управление производственно-технологической комплектации «Биробиджанводстрой», стал законным приобретателем недвижимого имущества предприятия, состоявшего из нескольких производственных и складских помещений, расположенных на территории бывшего «УПТК «Биробиджанводстрой». Всего было 13 объектов недвижимого имущества.

– Я купил имущество вместе с долгами предприятия, выплатил их. Кроме того, каждому из 35 учредителей выплатил компенсацию их долей, – рассказывает Александр Бейненсон.

Это происходило в феврале 2003 года. Предприниматель Бейненсон, рассчитавшись со всеми, заплатив налоги, начал работать. А в марте этого же года ему сообщают, что одно из тринадцати зданий, а именно склад, он должен освободить в связи с тем, что за некоторое время до приобретения Бейненсоном вышеназванного имущества это помещение было продано, и купила его госпожа Наумкина – дочь бывшего коммерческого директора фирмы «Биробиджанводстрой» Никитиной. Эта ситуация и дала старт многочисленным судебным разбирательствам, которые идут до сих пор.

Поводом для первого судебного процесса стало несогласие Александра Валерьевича с требованием госпожи Наумкиной. Ведь он прошёл всю процедуру покупки предприятия от начала и до конца, проведя собрание учредителей предприятия, получив документы из соответствующих инстанций, в том числе справку из Госреестра, подтверждающую, что ни одно из приобретаемых им зданий ничем не обременено, не находится в залоге и не продано кому-то. Именно это и стал доказывать Александр Бейненсон. Ему удалось убедить правоохранительные органы в своей правоте.

Представленный госпожой Наумкиной  договор купли-продажи, доказывающий якобы законность её требований, был отправлен на экспертизу, которая установила, что договор не имеет силы, поскольку оформлен задним числом и является фальсификацией.  Суд первой инстанции вынес Наумкиной О.Б. и Никитиной Г.П. обвинительный приговор и обязал выплатить штраф в размере 100 000 рублей по каждой инкриминируемой им статье: мошенничество и фальсификация.

Они подают кассационную жалобу, и вторая судебная инстанция, вы не поверите, отменяет приговор и возвращает дело на новое рассмотрение.  А прокурор на заседании второй судебной инстанции отказывается от обвинения. И это при том, что экспертиза однозначно указывает: договор купли-продажи сфальсифицирован! Но суд не посчитал нужным взять во внимание результаты экспертизы. Более того, о ней больше не вспоминают ни в одной судебной инстанции, рассматривавшей это дело, не заказывают повторную независимую экспертизу, не берут во внимание результаты проведённых у Наумкиной и Никитиной  обысков, подтвердивших факт мошенничества и фальсификации. И наконец, последняя судебная  инстанция выносит оправдательный приговор О.Б. Наумкиной и Никитиной Г.П.

Теперь о том, сколько времени длилась эта история с уголовным делом о мошенничестве и фальсификации договора купли-продажи.

Напомню, предприниматель Бейненсон приобрёл УПТК «Биробиджанводстрой» в феврале 2003 года. Наумкина заявила о своих правах на одно из зданий в марте 2003 года. Добиться того, чтобы правоохранительные органы возбудили уголовное дело в отношении Наумкиной и Никитиной, Александру Валерьевичу удалось только в 2005 году. Расследование этого дела и рассмотрение его в различных судебных инстанциях длилось до 2007 года.

И вот уже в 2007 году Александра Бейненсона ставят в известность о том, что он всё-таки должен отдать здание склада госпоже Наумкиной.

Но даже если бы он решил сдаться и отдать здание, то сделать этого уже не смог бы, потому что в 2004 году в результате сильного пожара оно сгорело полностью. Причину пожара установить не удалось. Кто и почему поджёг склад со всем находившимся в нём и принадлежавшим Александру Бейненсону имуществом, осталось тайной, покрытой мраком. Ущерб предпринимателю был нанесён значительный.

– Ну, что делать? – говорит Александр Валерьевич. – Сгорело, так сгорело. Ничего уже не вернуть. Руины сгоревшего склада ещё некоторое время – с лета 2004 года по весну 2005 года – стояли на территории «УПТК «Биробиджанводстрой», но соответствующие инстанции, обследовав их, пришли к выводу, что состояние сгоревшего склада удручающее и  угрожает жизни и здоровью работавших на территории УПТК людей. Комиссия из представителей всех полагающихся в таком случае инстанций: Пожарной охраны, Бюро экспертизы, был в комиссии и строитель, – осматривает руины и составляет, как положено, акт о необходимости сноса остатков здания. Мы сносим полностью всё, что оставалось от склада. Но здание было необходимо для нашего производства. И на остатках фундамента сгоревшего здания я построил новый цех большей, чем прежний, площади и с другой этажностью.

Подал заявку в  БТИ. Сотрудники БТИ приехали на место, осмотрели здание, сделали замеры. Затем БТИ изготовило техпаспорт нового здания, внесло новую постройку в реестр. И я подал заявление о регистрации права собственности на новое строение. Всё это – процесс длительный. И он ещё не закончился.

Госпожа Наумкина же со своей стороны продолжала требовать передачи ей здания, которое она якобы купила.

Сначала, разобравшись в ситуации, судебные приставы обращаются в суд с заявлением о прекращении искового производства по делу о передаче Наумкиной здания склада. Суд первой инстанции удовлетворяет это заявление. Наумкина обжалует решение во второй судебной инстанции, которая возвращает дело на новое рассмотрение. В результате нового рассмотрения суд опять принимает решение о прекращении исполнительного производства. Наумкина снова подаёт кассацию, и снова суд второй инстанции отменяет решение первой и направляет дело третьему судье. Третий судья решает: невозможно прекратить исполнительное производство. Бейненсон должен передать Наумкиной здание. Но при этом судья указывает литер сгоревшего здания… То есть верните то, чего на самом деле нет!

И снова судебные приставы начинают теребить предпринимателя Бейненсона. В прошлом году их визиты стали настолько частыми, что Александр Валерьевич не выдерживает давления и обращается в суд с просьбой «разъяснить порядок и способ исполнения данного исполнительного производства». Он надеялся, что суд разъяснит ему, каким образом он должен вернуть Наумкиной сгоревшее не по его вине здание. Рассмотрев заявление, судья постановляет:

«В удовлетворении заявления Бейненсона Александра Валерьевича о разъяснении исполнительного документа, способа и порядка его исполнения, а именно в разъяснении способа и порядка исполнения требований судебного пристава-исполнителя по передаче взыскателю Наумкиной О.Б. несуществующего объекта с кадастровым номером 79:04:3600009:0001:294:Ш – отказать…».

Теперь, я думаю, самое время задать вам вопрос, уважаемые читатели: кому-то из вас ещё надо объяснять, почему, когда в разговоре кто-то упоминает нашу судебную систему, присутствующие невольно начинают саркастически улыбаться?

История предпринимателя Бейненсона, как вы понимаете, таким ответом судьи не закончилась. На днях в ней произошёл новый поворот.

14 мая охранник территории предприятия Бейненсона позвонил Александру Валерьевичу и сообщил, что на территорию предприятия самовольно проникла группа людей, состоящая из судебных приставов-исполнителей, представителей местного телевидения, Наумкиной и её матери Никитиной Г.П.

Предприниматель тут же выехал на предприятие. Оказалось, что ведущий специалист-эксперт Управления Федеральной службы судебных приставов РФ по ЕАО Светлана Бунакова, осуществляющая связь со средствами массовой информации, решила провести мероприятие, суть которого – показательное изъятие имущества у предпринимателя Бейненсона и передача его Наумкиной О.Б.

Госпожа Бунакова объясняла телевизионщикам, что процедуру изъятия здания будет проводить лучший пристав-исполнитель Иванов. Ещё до приезда Бейненсона Светлана Валентиновна предупреждала представителей СМИ, что Бейненсон будет препятствовать изъятию, что он постоянно ходит по судам и жалуется. Но на это, мол, не надо обращать внимание. Лучший пристав Иванов знает свою работу.

А лучший пристав Иванов на требование приехавшего Александра Валерьевича объяснить, почему они явились без предупреждения, почему не прислали ему, как положено, «Требование» с указанием даты и времени проведения этого мероприятия, толком ничего ответить не смог. Вещал, что якобы отправил «Требование» почтой ещё в апреле.

Забегая вперёд, скажу, что «Требование» Бейненсон получил лишь спустя два дня. На конверте стоит штамп с датой отправки: 15.05.2012.

Почему лучший пристав Иванов говорил неправду? Потому что он лучший?

Но вернёмся на место действия. Судебные приставы-исполнители привезли с собой специальные большие ножницы-кусачки, чтобы вскрыть помещение склада.  Александр Бейненсон позвонил в полицию. Приехавшие стражи порядка заявили, что не имеют права вмешиваться в действия судебных приставов. Вот так! Что бы ни делали приставы, никто их не остановит.

– Они нарушают закон, – пытался докричаться до полицейских Бейненсон.

– Это не наше дело, – ответили полицейские и… уехали.

Так лжёт Маяковский или нет? Наша полиция нас бережёт?

Предприниматель пытался объяснить, что это совсем другое здание, показывал выданную ГУП «БТИ ЕАО» справку следующего содержания: «Настоящая справка дана в том, что  по данным ГУП «БТИ ЕАО» объект недвижимости: склад материально-технического снабжения литер Ш, кадастровый номер 79:04:3600009:0001:294:Ш, инвентарное дело №294, расположенный по адресу: ЕАО, Биробиджанский район, с. Птичник, ул. Советская, 137, ликвидирован. На техническом учёте вышеуказанный объект не состоит, снесён в 2005 году в силу повреждения пожаром в 2004 году». Но для лучшего пристава Иванова эта справка – не аргумент. Бейненсон настаивал: «Это новое двухэтажное здание, а сгоревший склад был одноэтажным!». Но лучший пристав Иванов искренне не замечал второго этажа.

Откуда-то появились понятые. Приставы сломили отчаянное сопротивление Бейненсона путём применения физической силы, повредив ему руку. Затем вскрыли склад, а его увели и посадили в машину для составления протокола о противодействии судебным приставам-исполнителям.

Александр Валерьевич даже не успел в полном объёме дать разъяснения, но зафиксировал в протоколе время его заполнения. Затем ему стало плохо. Пришлось уехать. Приставы вздохнули с облегчением, вошли в помещение склада, заполненное огромным количеством разных вещей, коробок с имуществом, станков, и начали опись. Обратите внимание, они описывали имущество, по поводу которого никакой суд никакого решения о передаче госпоже Наумкиной не принимал! Они пришли отбирать здание, а вместо этого описали имущество, находящееся в нём, и опись вручили Наумкиной, а Бейненсону опись не дали!

Понятые – две молодые девушки, в ушах  наушники от плейеров, –  бродили по складу, слушая не приставов, а какую-то свою музыку. Приставы описывали коробки, даже не заглядывая в них, не представляя, что именно в них находится и какую ценность имеет.

Ближе к вечеру на предприятие вернулся Александр Валерьевич и застал приставов, которые опечатывали помещение цеха.

– Когда я попросил их выдать мне акты и другие документы о произведённых ими действиях и спросил, всё ли у них пронумеровано и прошнуровано, как положено,  приставы начали при мне, в отсутствие понятых, вносить исправления в документы. Я возмутился, и тогда они сказали, что документы вышлют мне позже почтой, предупредили, что если я буду препятствовать их отъезду, они опять применят ко мне физическую силу, сели в машину и очень быстро уехали, так и не дав мне никаких документов, – рассказывает Александр Бейненсон.

Вот так прошло показательное мероприятие славных приставов-исполнителей. Хотя, может, так и должно было быть? Кто его знает? Пристав Иванов – лучший! Ему видней.

Ну, а нам остаётся только тихо прошептать ответ на вопрос:  почему, когда речь заходит о судебных приставах-исполнителях, чаще всего лица участников разговора заметно мрачнеют, губы начинают артикулировать, и в этой артикуляции читаются далеко не литературные слова?

Прошептали? Вот и замечательно.

Елена Голубь,

«Газета на Дом», № 20, 23.05.12

P.S. Что позволяет людям в форме ощущать безграничность власти и вседозволенности? Полагаю, недостаточно высокий профессионализм, серьёзная проблема с интеллектом и сама форма. А если она ещё и чёрная..!