После многих публикаций в «АВ» о пытках УМВД России по Приморскому краю возбудилось. Оно подало иск о защите чести и достоинства сотрудников ОРЧ-4 в отношении газеты.
Вот уже более двух лет «АВ» пишет о пытках в полиции. Все началось с письма Виктора Соболева, которое он прислал в редакцию. Это письмо под заголовком «Я думал, что умер» разместили в газете и на сайте. Виктор Соболев писал о том, как опера из ОРЧ-4 жестоко пытали его, применяя целлофановый пакет, электрошок и противогаз, ставя на растяжки, от которых невыносимая боль пронизывала тело, казалось, что эломаются кости.
Письмо Виктора Соболева имело огромный резонанс. Количество читающих было столь велико, что дважды сайт вырубался. Сведения, о которых писал Виктор, действительно были ошеломляющими. После его письма посыпались такие жалобы в газету и от других лиц.
Описания пыток и фамилии истязателей часто одни и те же. По сообщениям истязаемых, их поднимали в пыточную комнату, что находится на девятом этаже здания по улице Карбышева, 4. Один из потрясающих случаев, о котором писали в «АВ», произошел с мужем Галины Сидоровой. После ОРЧ-4 он умер.
Галина Сидорова до сих пор пишет жалобы в прокуратуру и другие инстанции:
«Не предъявив никаких удостоверений и ордера на арест, моего мужа – Михаила Буритова – арестовали. Больше суток семья не знала, куда он исчез.
Наконец-то нам позвонили опера, сказав, что мы можем забрать Михаила. Сын нашел его на вокзале. Он был в тяжелом состоянии. Михаил не мог передвинуть ног и говорил, что оперативники пытали его, хотя знали, что он инвалид. Как он рассказывал, ему одевали целлофановый пакет на голову, душили, требовали сознаться в убийстве, которого он не совершал, угрожая дальнейшей расправой над семьей.
День ото дня состояние мужа ухудшалось. Сначала он терял сознание и лежал без движения. Потом – 9 и 10 августа он начал отхаркиваться кровью. Его положили в тубдиспансер. Он впадал в кому, а когда приходил в сознание, просил забрать его домой.
В итоге мой муж умер якобы от болезни. Но мы считаем, что смерть наступила из-за пыток. Такие издевательства в ОРЧ-4, о которых он рассказывал, полагаю, оказались смертельно опасными.
Публикации о пытках появлялись на страницах «АВ» всё чаще
По многим жалобам граждан мы обращались в краевую и генеральную прокуратуру, в следственный комитет. Но в ответ получали отписки, что в действиях сотрудников ОРЧ-4 нет состава преступления.
Что нужно УСБ и прокуратуре, чтобы найти состав преступления? Ведь у многих побывавших в ОРЧ-4 имеются справки о физических повреждениях. Федора Соболева несколько раз доставляли в реанимацию. Константин Сетов после выезда в ОРЧ-4 на допрос лег на операционный стол.
Но по результатам проверок по их обращениям – отписки в духе того, что подследственный или задержанный нанес себе травмы сам, на него упали коробки в рабочем помещении, или он упал случайно с лестницы.
Проверяющие категорически отказывались принимать во внимание то, что все жалобы от разных лиц похожи одна на другую. В них один и тот же «почерк» – одинаковые пыточные эксперименты, фигурируют одни и те же сотрудники ОРЧ-4. Следственный комитет объяснял, что таким образом подследственные пытаются уйти от ответственности за совершенное преступление. И если СК по Приморскому краю думает, что у всех подозреваемых больное воображение, то почему оно у всех одинаково больное?
Чтобы разобраться в этом, я звонила непосредственно в ОРЧ-4, чтобы договориться об интервью. Мне сказали, приходите и назначили время. А потом наотрез отказались от беседы, сказав, что начальника нет на месте.
Однажды к нам в редакцию обратилась жена одного из задержанных. Она говорили, что адвоката не пускают в ОРЧ-4 по неизвестным причинам.
Мы приехали к зданию оперативно-розыскной части, где в этот момент, как мы узнали позже, пытали человека. В здание нас не пустили. Адвокат и оператор «АВ» с видеокамерой всю ночь сидели под зданием. Оперативники обманывали, что Артура З. нет в ОРЧ-4, отправляли родственников и адвоката в ИВС, потом отправляли обратно. Ночью оперативники ОРЧ-4 вывели Артура и тут же увезли. Оператор и адвокат были тому свидетелями. Значит, лгали, разыгрывали спектакль для жены и адвоката?
В процессе по делу братьев Соболевых в суде было представлено много доказательств того, что применялись пытки. На записи следственного эксперимента Виктор Соболев заикался. У него под глазом был заметен синяк. Но никого это не волновало. Судья отказала в ходатайстве о проведении экспертизы о причине возникновения заикания.
Иск к газете вместо надлежащей проверки?
Мои обращения в генпрокуратуру отправили обратно в прокуратуру Приморского края, из которой ответа до сих пор нет.
Наконец, мы побывали на личном приеме у замминистра УМВД А.В Горового. Он внимательно выслушал меня и руководителя ОДПК «Хранители закона».
Но вновь всё тот же бег по замкнутому кругу – А.В. Горовой обязал проводить проверку по пыткам в ОРЧ-4 УСБ при УМВД по Приморскому краю. В личной беседе сотрудник УСБ говорил мне, что ничего сделать не может, потому что решение о возбуждении уголовного дела принимает Следственный комитет. Кстати, один из сотрудников УМВД по секрету сказал мне, что о пытках знают все, в том числе и в полиции. Выходит, система, против которой не попрешь?
В нашей стране в последнее время все чаще вся доказательная база основана на явке с повинной. Следователю проще надеть на голову подозреваемому целлофановый пакет и не тратить время и силы на проведение цивилизованного расследования? При этом он уравнивает себя с преступником (конечно, если подозреваемый действительно преступник). Но это для него, похоже, не важно.
Итогом журналистского расследования стал круглый стол на тему «Пытки в полиции». К сожалению, УВД Приморского края, представители от уполномоченного по правам человека и прокуратуры отказались принять участие в работе круглого стола. Им, наверное, проще рапортовать, что пыток нет, и уйти от ответа на вопросы, которые имеются у редакции ко всем этим государственным структурам. Пострадавших в ОРЧ-4 оказалось множество. Очень жаль, что их не услышали представители управления УМВД.
Зато фрагменты публикации о пытках в ОРЧ-4 появились на многих сайтах, в том числе на сайте МВД России со ссылкой на газету «Арсеньевские вести».
Реакция непредсказуемая. УМВД подало иск в отношении газеты. Вскоре приехали представители антикоррупционной приемной «Чистые руки». Как сообщил «АВ» руководитель приемной «Чистые руки» больше всего жалоб на пытки – в Приморье.
Перед судебным процессом по иску УМВД на телефон журналиста поступили угрозы. Те, кто их адресовал, неясно.
Ошибка судьи
В рамках заявлений братьев Соболевых по поводу пыток в ОРЧ-4 Верховный суд вернул дело на новое рассмотрение, и назначены судебные заседания. Вот только почему-то у Федора судебное заседание должно состояться в Ленинском районном суде, а у Виктора – в Первореченском. О предстоящем судебном заседании не уведомили адвоката Нелли Анатольевну Рассказову. Братьям Соболевым, которые содержатся в СИЗО-1, сообщили только одно – состоится судебное заседание по их жалобам о пытках в ОРЧ-4.
До последней минуты было неясно, кто и что будет рассматривать. Но я явилась в судебное заседние в Первореченский районный суд, где должно было пройти рассмотрение по жалобе Виктора Соболева.
В списках судебных заседаний об этом судебном процессе ничего не было указано. Я обратилась в канцелярию. Мне объяснили, что жалоба рассматривается при участии судьи А.А. Поминова, но никто не знал, во сколько. И я отправилась в кабинет судьи. Судья А.А. Поминов вначале сказал, что дело уже рассмотрено. Но я поинтересовалась:
– А кто присутствовал при рассмотрении данной жалобы? У Виктора Соболева имеется адвокат...
Судья А.А. Поминов мне ответил:
– По закону данная жалоба может быть рассмотрена без адвоката.
Я возмутилась:
– По какому закону? Я присутствовала в качестве общественного защитника по одному из уголовных дел в краевом суде. По закону, мне сказали, что адвокат по назначению положен, пока приговор не вступил в законную силу. Что касается братьев Соболевых, то их приговор не вступил в законную силу. Кассация только предстоит. И адвокат у Соболевых по договору...
На мой вопрос последовала долгая пауза. После этого судья дал мне телефон канцелярии, чтобы я могла узнать о результатах рассмотрения жалобы Виктора Соболева.
– Я ничего вам говорить сейчас не буду, – объяснил судья Поминов.
Я вышла в коридор и решила сфотографировать список судебных заседаний, назначенных на 10 июля. Он висел на двери кабинета, где заседал судья Поминов.
Тут же вышла секретарь и спросила:
– Что такое?
– Смотрю список судебных заседаний.
Вслед за ней вышел судья Поминов и спросил:
– А вы не знаете телефона адвоката Н.А. Рассказовой? Я пытался найти ее через коллегию адвокатов Приморского края, но не смог.
Смешно даже. Как судья не может узнать телефона адвоката и поставить его в известность о намеченном судебном заседании?
– Судебное заседание перенесено. Я ошибся в том, что жалоба Виктора Соболева рассмотрена. Это другая жалоба. Он обжаловал постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников ОРЧ-4 много раз, – пояснил судья.
Я конечно, обрадовалась, словно камень с души свалился. А если бы я не пришла? Рассмотрели бы жалобу тихо – без шума и без участия адвоката?
Наталья Фонина,
«Арсеньевские вести», №29, 17.07.12
