 |
| Сергей Феоктистов (1913-1999) |
| |
С первых дней Отечественной войны политрук Сергей Феоктистов на переднем крае ДВ-Фронта: на пограничных заставах, полигонах или в окопах укрепрайонов. Журналист освещал выполнение задач Дальневосточного Фронта: противостоять миллионной Квантунской армии самураев, сдерживать захватнические аппетиты германского союзника, не провоцировать и не позволить Японии развязать масштабные военные действия на Востоке России, куда были эвакуированы военно-оборонные предприятия с разорённых европейских территорий.
Дальний Восток был и тылом Отечественной войны и боевым передним краем «Восточного порога Отечества», резервом подготовленных бойцов Красной Армии и вооружения для Западных фронтов. Для мобилизации моральных и физических сил политработники и газетчики использовали разные патриотические материалы: стихи - призывы, песни - марши, сатирические куплеты и раешники к политическим плакатам, военные перепевы гражданских песен, баллады и поэмы о героях...
Друзья мои! За нами Дон и Волга! / Могучий непокорный Сталинград. Святая клятва воинского долга / Нам все пути отрезала назад... Да отрекутся матери и жены / От тех, кто в эти тягостные дни Стыдом покроет русские знамёна, / Кто побежит от вражеской брони. Трус не найдёт ни отдыха, ни места / У тёплого солдатского костра. Его прогонит гордая невеста / И назовёт предателем сестра... Так поклянёмся доблестным героям, / Что мы в огне, в порохом дыму Не омрачим их светлого покоя, / Не отдадим России никому!!! - написал старший политрук Сергей Феоктистов в ответ на Приказ Главкома №272 «Ни шагу назад!» (1942).
На линии огня военкор жил, разделяя с бойцами все тяготы долгой окопной войны, возвращался в редакцию только для передачи материалов и репортажей. В редкие минуты затишья поэт читал соратникам дневниковые записи: На правом, на высоком берегу Зарылись мы, как в божьи ладони, Погибшие в замёрзшем льду не тонут, Но в белом мы - и не видны врагу... Вновь мерзкий свист над головой, И по цепи приказ: « Не открывать огня!» - Земля родная, ты укрой меня, а я тебя прикрою, я с тобой! («Амурская молитва», 1942).
Это редкая из сохранившихся военных элегий боевого журналиста, «личная жалостливая песня о сокровенном», написана типичным элегическим пятистопным ямбом, с перекрестной рифмой и двустрочечной строфой. Сегодня, после анализа сотен стихотворений Сергея Феоктистова, можно рассказать, откуда в тяжелые боевые дни у фронтового корреспондента родилась проникновенная элегия...
В 1931-32 годах юный студент Коломенского педагогического техникума Сергей Феоктистов «отрабатывал практику» в школе ликбеза (ликвидации безграмотности) на знаменитом паровозном заводе Коломны, а по субботам сам учился в Студии рабочих поэтов, которую вёл молодой московский поэт Михаил Светлов (1903-1963).
В ту пору «Комсомольский запевала» М. Светлов был автором «Рабфаковки» (1925), страна распевала под барабаны его маршевые песни «Гренада» (1926) и «Маленький барабанщик» (1929). Менее популярной была элегия М. Светлова «Поезд и ветер», о роли попутного ветра - пропагандиста индустриальных преобразований.
Будущий учитель литературы Сергей Георгиевич запомнил на долгие годы, что главное в стихах не жанр, не ритмы - рифмы, а личное отношение поэта, его участие в теме: Через голубые рубежи, через северный холодный пояс Ветер вслед за поездом бежит, думая, что погоняет поезд... Он обманут, трудится он зря. Он не нужен, но доволен зверски, На себя ответственность беря за доставку поездов курьерских. Он боится время потерять - и гудит, и носится по крыше... Так не станем же его разуверять: Пусть гудит, чтоб не было затишья (М. Светлов, 1929).
В духе призывов 1-й пятилетки - «Ударников пятилетки в литературу!» наставник рабоче-крестьянских поэтов М. Светлов учил юных стихотворцев слышать ритм жизни и свершений, писать боевые, зовущие стихи под лозунгом «Время, вперёд!»
Мастер военно-пролетарской поэзии помогал публикации удачных стихов сельского филолога С. Феоктистова : «Ударный цех» (1930), «Строители советской стороны» (1931), «Песня о трактористке» (1932), поощрял стремления даровитого ученика к литературному образованию. После призыва в Ейское военное училище морских лётчиков интонациями курсанта С. Феоктистова, формами его поэтических излияний руководили командиры, а вдохновляли - Победы советских авиаторов.
Сотни оборонных стихов и текстов к песням, что «глаголом жгли сердца людей», создал патриот за 26 лет службы в Советской Армии и последующие годы шефской работы Хабаровской писательской организации в войсках Дальневосточного военного округа. Литературная служба военкора в военных и советских газетах Дальнего Востока отмечена тремя боевыми орденами и 11 медалями министра обороны.
Послевоенные государственные и социальные перемены в советском обществе отразились на гражданской лирике Феоктистова. По окончанию хрущевской оттепели, в годы заморозков и застоя из советской поэзии исчезли ура-патриотические настроения. Всё чаще фронтовик поэт обращался к сатирическим жанрам, а лирические песни и стихи и песни несли элегическую грусть и личные раздумья...
По заданиям редакций журналист много ездил по Дальнему Востоку. С сыновьей любовью поэт создал серии стихов об экзотической красоте пограничного края, рассказал о славных событиях освоения восточных берегов, о героических судьбах первооткрывателей и первостроителей дальневосточного форпоста.
Элегия не была дежурной формой поэтического творчества Феоктистова: к ней Сергей Георгиевич обращался в минуты внутренних смятений и раздумий. Так, в 1965 году страна впервые по-государственному широко отмечала 20-летие Победы в Великой Отечественной войне и клялась миллионами лозунгов, что «Никто не забыт!» и «Ничто не забыто!», но тысячи искалеченных и обездоленных участников боевых действий навевали поэту «личные жалостливые элегии»:
В кафе на Утёс собираются рано. Здесь джаз не спугнёт тишины. И здесь угостят казака-ветерана С наградой Отечественной войны. В кафе на Утёсе не слышно дождя, И «Гильза»- светильник коптит маячком. За стол инвалид приглашает меня: «Сто грамм боевых» опрокинуть молчком.
Амурский прибой разговор не заглушит... Мы будем войну вспоминать:
- «Здесь груша цвела, и родная Катюша Звала родной наш берег защищать... В своих краях нас полегло немало, И не искали мы земель чужих...» Гвардейская слеза в стакан упала, Разбавила «сто граммов фронтовых».
Сто грамм боевых он принял на грудь - За славных парней, что не вышли из боя, И попросил смельчака помянуть, Студента из Минска - мальчишку Героя ... «Всё меньше нас остаётся, солдат, - Участников сражений кровавых. Всё больше приезжают на Парад Связисты, интенданты, кашевары... Священная война нас кровью породнила. И на своём посту - всяк был незаменим. Всех Мать-земля погибших схоронила И берегла живых, сколько хватило сил...
Уходят боевые ветераны. И страшно спрашивать про казаков... Ко дню Победы вновь проснутся раны, Моя нога заноет непрестанно, Что потерялась в наступлении на Псков... Как инженер по охране труда, - Ходячий свод Инструкций и Правил, - При звуках военных парадов всегда Я «ногу держу», что под Псковом оставил. И эхо войны сердце рвёт без вины: Друзей не хватает, живых и убитых...» И Орден Отечественной Войны Неслышно мерцал эмалью пробитой... («Амурское эхо войны», 1965-1975).
Как знать, может быть, имена боевых товарищей Восточной войны всплывали в этих поэтических приношениях Победе. А может, поэт вспоминал, как после кровавого боя на него отправили наградной лист на Орден Отечественной войны... И награда нашла Героя- политрука: спустя 70 лет краевед из Советской Гавани А.Н. Сесёлкин прислал семье Народного Поэта фотокопии наградных листов на капитана-журналиста газеты «Тревога» 2-го Дальневосточного Фронта Феоктистова Сергея Георгиевича, с поздравлениями в канун его столетнего юбилея («Забытые награды» - ).
Композитор Владимир Щербаков (псевдоним Сидор Пасецкий) вспоминал, как студентом Хабаровского училища искусств работал с Сергеем Феоктистовым над песней-элегией «Мой Хабаровск»: «Поэт требовал убрать из музыки солдатскую браваду, использовать мелодичность стихов с бòльшей лиричностью.
А первое исполнение песни на празднике 115-й годовщины Хабаровска планировалось самодеятельным хором Хабаровского автопарка, где не было лирических голосов»: Нет, друзья, не бессонница это, не капризы какие - нибудь. Просто хочется мне в час рассвета / На рабочий Хабаровск взглянуть... И шагаем мы с солнцем раскосым / От заводов в наш парк городской: Здесь всю Азию видно с Утеса / И вся Русь у нас за спиной... (1973).
Общие невзгоды или потрясения обычно сплачивают хороших людей, так было и в августовское Амурское наводнение 2013 года.
Многие хабаровчане прислали тёплые телеграммы семье автора стихов «Шуми, Амур, шуми, наш батюшка», а газеты региона опубликовали элегию Сергея Феоктистова «Золотой юбилей песни «Шуми, Амур», созданную после исторически грозного Амурского паводка 1992 года: Безмерный августовский вал Амура / Шумел и громыхал, как пьяный хор... Кричала в обороне десантура, / И ветер рвал отчаянный их спор... Пройдут года... Отец Амур, как прежде, / Прибоем будет речников встречать: Весною раздавать любви надежды, / А летом - шумные победы обещать. А в августе - сольёт снега с дождями / И разольётся, словно океан, Напомнит новичкам циклоном и цунами, / Что к морю всех влечёт Меридиан. ().
Только один «Писатель-читатель» без имени в комментариях пояснил, почему « это слабое, никуда не зовущее стихотворение не было опубликовано». Отец, Учитель по базовой гражданской профессии, ответил бы ему: «Коллега, «Писателям-читателям» не вредно учиться больше и дольше других». Сам поэт учился всю жизнь, везде и всюду, у классиков и своих коллег (см. Н. Наволочкин «Наш Амур» ).
Земляки! Читайте элегии дальневосточных поэтов, и Ваша душа будет пополняться светлыми и высокими чувствами, так необходимыми для здоровья и оптимизма.
Врач Феоктистова Светлана Сергеевна,
дочь и биограф поэта - юбиляра.
Санкт-Петербург
Дебри-ДВ
