 |
| |
Поэтому когда я увидела объявление бегущей строкой о наборе на «бесплатные» курсы проводников с последующим трудоустройством, предложение показалось заманчивым. Да-да. Там так и выделили аршинными буквами «БЕСПЛАТНО».
Кто же мог подумать, что в конце занятий аккурат перед трудоустройством (не раньше!), когда столько времени и денег на медкомиссию потрачено, нас заставят подписать нетленный договор о выплате восемнадцати тысяч за обучение, если не отработал год. Хотя никаких трат-то и не было - ведь лектору, по сути, без разницы - объяснять на пальцах премудрости профессии пяти будущим проводникам или дюжине.
Как же глубоко я ошибалась в своем представлении о романтике, поняла уже на учебе. Расскажу как было, хотите верьте, хотите нет... Это мое мнение...
Сразу же напугали трудностями зимних рейсов.
К ужасу выяснилось, что мне, не державшей в руках ничего тяжелее ручки с фотоаппаратом (ну или сумки с продуктами) придется в зимний период с помощью лома освобождать подвагонное оборудование ото льда, а также топить углем котел, когда как я имела дело с огнем лишь в детстве, поджигая тополиный пух.
Однако, как оказалось потом, это всего лишь цветочки по сравнению с тем, что ожидало меня наивную.
Медкомиссия за «комиссионные»
Одновременно с курсами проходила платную обязательную медицинскую комиссию, которая обошлась около тринадцати тысяч рублей (при том, что девять с копейками мне возвратила организация с первым же начислением заработной платы. Об остальных четырех тысячах пришлось позабыть - некоторые исследования проводились не в железнодорожной клинике и не оплачивались.
Кроме того, с содроганием вспоминаю сами хождения по мукам, как я окрестила практически ежедневные походы в медицинское учреждение, обслуживающее железнодорожников.
Дикие очереди почти во все требуемые кабинеты, не очень ласковые врачи, которые пропускают через себя, по сути, человеческий конвейер, переживания о том, что со здоровьем окажется «что-то не так», ведь состояние организма у работников при рельсах и шпалах должно быть поистине богатырским: как же - безопасность движения поездов - один из приоритетов на железной дороге.
При этом вскоре выяснилось, что из-за катастрофической нехватки людей проводников отправляют в дальние рейсы на тот же «Хабаровск-Москва» на, так называемую, «тройку» - три проводника обслуживают два вагона.
Грубо говоря, полтора человека на вагон. Сменами по шестнадцать часов и восемью отдыха, поспать из которых удается от силы шесть: около часа уходит на то, чтобы передать дежурство напарнику, час - привести себя в порядок и войти в курс текущих дел перед заступлением на смену.
О каком полноценном отдыхе после тяжелого физического труда вкупе с постоянным нервным напряжением может идти речь? Уже на третий-четвертый день встаешь с полки в купе отдыха проводников совершенно ошалевшим, некоторое время вообще не понимая, что происходит вокруг и где ты находишься.
Некоторые, изо всех сил безуспешно борясь с требующим положенного отдыха организмом, засыпают во время дежурства.
Подобное физическое состояние не только напрямую угрожает пресловутой безопасности движения.
Нередко происходят случаи, когда невольно «отрубившиеся» от усталости и хронического недосыпа проводники пропускают станции (что еще полбеды, поскольку пассажиры имеют возможность зайти через соседние вагоны), вовремя не будят выходящих на ближайшей остановке.
За такой проступок провинившихся в лучшем случае лишают премии, в худшем увольняют, ведь по сути проехавший свою станцию пассажир автоматически переходит в разряд безбилетника.
Преступления и наказания
На железной дороге действует длиннющий перечень нарушений, который могут совершить проводники, за который полагается лишение премии (а без нее зарплата получается и вовсе копеечной - двадцать-двадцать пять тысяч, плюс вычет за недостачу, которую так или иначе работник привозит из дальнего маршрута в большинстве случаев).
Провоз безбилетного пассажира, курение в вагоне (для проверяющих доказательством, что проводник курит, может являться даже пепел, оставленный пассажиром в тамбуре), само собой, алкогольное или наркотическое опьянение, допущение нахождения пассажира в неадекватном состоянии - только минимальная часть «черного списка», за которым следует «безоговорочное увольнение без права на обжалование».
Куска честно и тяжело заработанных денег можно легко лишиться за следы от скотча на стенах, оставленные прежними «хозяевами вагона», отсутствие туалетной бумаги и бумажных полотенец (а между тем, экономя, на рейс выдают строго определенное количество гигиенических средств и мешков для мусора, независимо от того, сто или триста пассажиров проходит в общей сложности за рейс через вагон).
Если перечислять все возможные проступки, за которые с радостью «хватаются» инструктора и ревизоры во время рейдов, не хватит места на сайте.
Меня, например, наказали рублем за то, что в ноябре месяце надела форменную блузку с коротким рукавом. Не положено! И не волнует никого, что на специализированном складе выбор одежды оставляет желать лучшего.
Чего-то из обмундирования до лучших времен, пока не завезут, нет вовсе. А то, что есть в наличии, сшито, видимо, для того, чтобы использовать вместо чехлов для танков и другой военной техники. Хотите быть красивыми - ушивайте по фигуре в ателье. Само собой, за свой счет.
К нам едет ревизор
Бесконечные инструкторские и ревизорские проверки, коих за время рейса туда-обратно, случается до десяти (!), когда сами проверяющие буквально наступают на пятки друг другу, заслуживают отдельного рассказа. О предстоящей «инспекции» в поезде все знают сразу же, как только инструктора или ревизоры сели в состав. В этом случае при отправлении проводники по цепочке передают сигнал в виде горизонтального флажка днем, либо мигающего фонаря в темное время суток.
Затем через весь состав по вагонам оперативно бежит проводник из штабного вагона и собирает «дань» с коллег ревизорам («чтобы не сильно проверяли», как мне объяснили).
Добровольно-принудительные «взносы» составляют от трехсот до четырехсот рублей с проводника, работающего «на тройку», из расчета по четыреста-пятьсот рублей с вагона. Поэтому в дорогу необходимо брать с собой тысячи три именно «на лапы».
Пробовала я было возмутиться, зная, что в учетной документации, легитимности билетов и количестве пассажиров у меня всегда все в порядке. Не тут-то было.
Начальник поезда заверил, что иначе ревизоры, невзирая ни на что, начнут поднимать спящих пассажиров и перетряхивать все, надеясь найти хоть какое-то нарушение. «И найдут!», - не убедив меня, добавил шеф.
Кроме этого, смешным и нелепым выглядит обязательный опрос проводников на знание особо вопиющих нарушений, имевших место за последнее время во время пути, а также досконально - наказания, которые применили к проштрафившимся. Так последние три месяца все проводники обязаны как «отче наш» рассказывать «экзаменующим» душещипательную жалобу некоего К., являющимся опекуном мамы-колясочницы.
Следуя из его обращения, к данным пассажирам по-хамски и непрофессионально отнеслись, начиная от кассирши на вокзале и заканчивая начальником поезда и проводником штабного вагона. Все они уволены, а другие, чтобы было неповадно, обязаны рассказать четко и внятно, как стишок со стульчика перед новогодней елкой, всю суть поучительной истории по первому требованию проверяющего. Иначе что? Правильно. Лишение кровно заработанной премии.
К слову, я страшно поразилась, когда ревизоры из Читы, зашедшие к нам в состав, не стали собирать деньги, а просто провели проверку и, удовлетворенные результатом, (все оказалось в порядке), удалились. Сделали свою работу и ушли. На мое недоумение мои временные коллеги пояснили, что читинские проверяющие принципиальные и единственные, кто не берет с проводников. «Просто мы других прикормили» - добавили с досадой.
И все об этом знают. И молчат. И не хотели бы молчать. Только не придумано еще в раздолбанной системе раздерганной по акциям организации РЖД высшего контролирующего звена, которое могло бы сейчас отследить правомерность действий исполнителей-«контролеров». Вот есть такая гнойная болячка из девяностых на железной дороге. Вроде как, рэкет называется...
Ни рук, ни ног…
Столь скромная зарплата, о которой я упоминала выше, абсолютно несопоставима со всеми обязанностями и, без преувеличения, каторжным физическим трудом проводника, особенно в зимний период.
Помимо поддержания чистоты в вагоне (это ерунда, цветочки, особенно когда на станциях со снегом на ногах входящих постоянно заносится огромное количество грязи, а тряпку на входе, чтобы хоть как-то остановить «грязевой поток», держать не положено), необходимо регулярно, раз эдак в два часа, проливать кипятком чаши умывальников и унитазов. Чуть прозеваешь - трубы моментально схватываются льдом, а в унитазах и подавно ясно чем, и в туалетах обеспечен потоп.
Для того чтобы привести все в порядок: отогреть кипятком сантехнику, если надо, пробить ломом зловонное отверстие в унитазе, требуется достаточно времени, когда как одновременно с этим приятным занятием, не стоит забывать поглядывать на часы - по определению скорый поезд останавливается на самых маленьких станциях.
Кроме того, необходимо следить за котлом отопления - не допускать понижения температуры в вагоне и при этом неусыпно бдить, чтобы сам котел не закипел. Это чревато воздушными пробками, в результате чего система может надолго выйти из строя. Периодически вручную качать в эту огромную емкость воду - нельзя допускать ее опустошения.
На больших, от десяти минут до часа стоянках, выпустив пассажиров, первым делом галопом бежишь с медицинской грелкой в руках отмораживать кран, через который вагон заправляют водой. Не успеешь - проблемы твои.
После, отбросив резиновую грушу, хватаешь неподъемный лом и долбишь, долбишь намерзший на тележках с колесными парами крепкий лед, чтобы тормозные колодки отходили от колес безотказно. Иначе беда - вынужденная задержка поезда, за что можно серьезно поплатиться.
С непривычки лом соскальзывает, больно ударяет по и так сбитым пальцам. Желтые и вонючие от замерзших отходов человеческой жизнедеятельности отбитые ледяные осколки так и норовят прилететь в лицо, тормозная колодка никак не хочет отходить, а ты, между тем, уже не чувствуешь рук-ног и, несмотря на тридцатиградусные морозы, (особенно холодно по Сибири и Забайкалью) абсолютно мокрый от трудового пота.
Одновременно проверяешь билеты у вновь прибывших пассажиров, и возвращаешься в вагон абсолютно обессиленный. И вновь бежишь в туалеты, чтоб не допустить «наводнения». По окончании смены буквально доползаешь до постели и падаешь. А уже через шесть-семь часов (по ощущениям минут через десять) звонит сигнал будильника…
И этот труд оценивается в двадцать пять тысяч?!
Кстати, разговорившись с проводниками из Улан-Удэ, севшими в наш поезд, столкнулись с искренним их насмешливым недоумением: «И вы получаете ДО тридцати?! И вы при приемке вагона ЕГО МОЕТЕ?! И вы ЭТО ДЕЛАЕТЕ?!».
Бурятские проводники получают в среднем 60 тысяч. Все более чем просто. Железная дорога «попилена» с недавних пор по акциям на различные дочерние организации, и каждый кулик в своем болоте устанавливает собственный устав с собственным же понятием о вознаграждении труда.
И швец, и жнец, и чая продавец
Помимо всех вышеописанных «прелестей», никто не отменял из обязанностей проводника торговлю чайной и сувенирной продукцией. Перед началом рейса мешки, которые по весу можно сравнить с тушей бегемота, перекочевывают на моем (а на чьем же еще) загривке во вверенный мне вагон.
Здесь следует так красиво и соблазнительно разложить все в тесном пространстве служебного помещения, чтобы пассажиры, увидев такое сказочное великолепие, ни секунды не сомневаясь, выстроились в очередь и, отталкивая друг друга локтями, наперебой начали приобретать магнитики и брелочки в виде вагонов, копеечные чупа-чупсы за 27 рублей и сканворды.
Последние, к слову, назад при сдаче продукции в конце рейса, не принимаются. Не продал - вкладывай собственные деньги. То же касается так называемых, благотворительных открыток, призывающих «Помоги и выиграй», за сто рублей, пятьдесят из которых направляются на счет фонда помощи больным детям, а вторая половина - можно только догадываться.
Кстати, их, а также сувениры, вышестоящие коллеги недвусмысленно советовали в первую очередь настоятельно рекомендовать курящим пассажирам, пойманным за вкушением табака. Ну не лицемерие ли - придумать запреты, чтобы потом ради собственной выгоды искать подобные лазейки!
Что касается чая, «кофа» (как смешно выражается наш начальник поезда), а также соков-вод по запредельным ценам, «ресторанная наценка-с», запасливые пассажиры с объемными пакетами с едой брать наше не очень-то и спешили. Начальника, мягко говоря, не устроил результат моей торговли. Я опять приехала домой без премии…
Увольнение или кошелек?
И так, подведем итоги. Совершенно обалдевшая от постоянного недосыпа, с ломотой во всей спине, больно гудящими мышцами на черных от угольной сажи руках и ногах, многочисленными синяками по всему телу от травм, полученных во время качки вагона, голодная, облегчившая свой карман на две с лишним тысячи проверяющим плюс четыре тысячи - вычет за недостачу подстаканников и белья (как тщательно бы ты все не считал, как мне сказали, свои воруют у своих же, чтобы покрыть собственную нехватку инвентаря).
При этом руководство вагонного участка «Хабаровск» довольно хитро подстраховалось от увольнения проводников в период общей сумятицы, царящей на предприятии и катастрофической нехватки людей, не желающих гробить свое здоровье за смешное вознаграждение.
Когда я приехала домой после последнего рейса, уставшая и раздавленная тем, что ничего не заработала, в нарядной, где подписывают и направляют на следующие маршруты, заявили, что отдыхать мне предстоит только неделю после полумесяца мытарств. «Мне не кого ставить, у меня людей нет!» - с истерическим надрывом произнесла нарядчица. «И не будет!» - ответила я про себя.
Алина Отдельнова,
журналист, сменивший профессию,
специально для портала «Дебри-ДВ».
P.S. Кстати, при приемке белья - 170-250 комплектов в вагон, в зависимости от его статуса (плацкарт, купе), после сиюминутного отдыха от обязанностей грузчика (конечно же, на плечах проводника в прямом и переносном) следует распотрошить мешки (соответственно 17 и 25), пересчитать и снова завязать. Нередки случаи, когда в цехе чистого белья не докладывают комплект-другой, который обойдется в шестьсот рублей.
