А. Токовенко

См. начало: Владивостокская Миллионка;

Владивостокская Миллионка. Глава II

Продолжение

Глава III. Рецепт от тибетских эскулапов

Неужели врач с 28-го километра в старческом возрасте может управлять такой разрозненной стотысячной толпой китайцев? Нет, нет. Здесь что-то не то, а если Туманов ошибся?

Розен сурово сдвинул брови и твердо сказал:

– Какой-то китаец всем городом управляет. Под его руководством находится столько народу, а мы и знать не знаем. Если на мое приглашение не отзовется, вы лично поедете в его логово, арестуете и ко мне доставите. Я не понимаю, или мы боимся китайцев, или лень одолела, или во взятках запутались? Наши чиновники в погонах совершенно перестали интересоваться делами Миллионки. Такие штаты содержим, столько офицеров, несколько полковников, а дело ни с места. Одни разговоры и обещания.

Ещё этого не хватало, чтобы жители города от страха перед хунхузами в сопки разбежались, а мы будем посматривать из окон охраняемых кабинетов и задавать себе вопрос: «Почему народ с вещами и детворой в бега кинулся?» Знайте, я этого не позволю. Как закончим с китайцами, незамедлительно подпишу приказ снять с чиновников охрану. Они совсем от людей отгородились и многие из них, по привычке, прямо с утра говорят часовому: «Меня нет, но я здесь. Пускать тех, кто мне нужен, по моей команде, а остальных не пущать! Я на замке». Поэтому здесь-то и взятки, и игра в карты, и торговля идёт – все условия для аудиенций созданы! Они себя в своих кабинетах королями чувствуют. Их охраняют, и наше государство, получается, первый помощник. Нет, нет, этого не будет. Пусть простые люди свободно заходят в любой кабинет по своим хозяйственным и другим нуждам. Мы для них и служим.

А что с контрабандой творится, ведь нас среди белого дня раздевают. По многим тайным тропам день и ночь идут российский свинец, золото, серебро, и все мы очень мало делаем для того, чтобы пресечь контрабанду. Кому-то выгодно за это безобразие денежки получать. Надо вспомнить судебное дело в горном округе. Те вообще были готовы итальянцам за гроши продать пол-Тетюхе, именно те земли, где были богатые месторождения. Хорошо, сам Столыпин вместе с губернатором вмешались. И прокурор, и судья не проявили жалости к жуликам. Миллионку возглавляет пожилой врач-китаец с 28-го километра, – в зале стало тихо, потом начали шептаться.

Слова генерал-губернатора прервал зашедший в кабинет адъютант.

– Что там? – не скрывая волнения, спросил генерал-губернатор.

– Сообщение от подполковника Федорова: китайцы подступили к тюремной стене и стали набрасывать веревки на сторожевые вышки. Охрана дала залп вверх. Толпа откатилась в овраг, но напряжение не спадает. Из казарм на Второй Речке, подошёл батальон пехотного полка в две тысячи человек и дивизион артиллеристов в восемьсот человек, без пушек. Они блокировала китайцев со стороны пригородного леса и железной дороги. Левую сторону от города заняли три тысячи добровольцев из пригорода и близлежащих сел.

Розен нажал кнопку электрического звонка.

В дверях появился тот же бравый офицер, щелкнул каблуками.

– Алешенька! – обратился Эдуард Францевич к своему любимцу. – Настал твой черед послужить царю и Отечеству. Это письмо нужно срочно доставить доктору У-Шу, чья лечебница находится в районе дач на 28-м километре, и без него самого не возвращайся. Пулей лети!

-----------

А в это время в пригороде, в подземных апартаментах лечебницы восточной медицины происходило другое, не менее важное совещание. Его срочно созвали те же события в городе.

– Если толпа стихийно пойдет на штурм тюрьмы, если начнется стрельба и резня, то конец Миллионки неминуем, – говорил он. – Власти и без того уже несколько раз собирались выселить наш квартал за городскую черту.

Заговорили все разом, да так громко.

– Как полиция узнала о тайном грузе?

– Найти болтуна и расправиться с ним!

У дверей раздался условный звонок. Кто-то из своих просил разрешения войти. Неужели опять гонцы просят начать штурм тюрьмы, но ведь самый главный настойчиво велел воздержаться. Все умолкли, и в кабинете появился У-Шу.

– Господа, меня срочно требует к себе Розен.

– Цирка захотелось, а не желают ли поголодать на родине. Некоторых тюрьма в Харбине заждалась, а кое-кому собственная голова уж больно надоела...

…Две закрытые кареты с большим количеством конной охраны приблизились по Никольской дороге к тюрьме. Вышел низенький человек в большом, явно не по размеру, черном балахоне, с почти наглухо закрытым лицом.

– Ли Вен! – главный обратился к рядом стоящему коннику. – Разберись с зачинщиками и виновных завтра же предать земле в потаенных местах. И самых активных обезглавить.

Наступила мертвая тишина. Все напугались этих страшных слов. Миллионщики совсем не ждали такого от главного.

– Что за крики: Кого режут? – Ли Вен стал объяснять, что двадцать семь человек решили штурмом взять проволочные заграждения и попасть на территорию тюрьмы, но запутались и сейчас висят на колючей проволоке.

– Отрубите им руки, конечности сожгите на самом большом костре. – затем обратился к стоящим на коленях старшинкам. – Я буду ехать назад со стороны города примерно через час, чтобы дорога была приведена в порядок; рельсы, бревна и другой инвентарь были возвращены хозяевам, а разрушенная тележная мастерская – незамедлительно восстановлена...

...Губернатор убедился в достоверности информации Туманова: У-Шу правит Миллионкой, ошибка исключена.

Обыватели облегченно вздыхали: «Слава тебе, Господи, пронесло тучу громом!» Генерал-губернатор поздравил своих подчиненных с наведением порядка в городе. Все остались довольны.

Розен и Глазенап чувствовали себя спасителями Владивостока. Это благодаря их уму и энергии город сегодня будет спать спокойно. По случаю успеха они ознаменовали вечер шампанским, хотя их роль в освобождении тюрьмы была совсем не значительной...

...Буквально всё население вышло на обочины улиц, чтобы вместе порадоваться: беда миновала.

– Завтра на работа, капитана. Плохо, плохо с тюрьма получилось, нас японцы обманули, их бух, бух надо.

Все радовались, веселились, а человек, который стоял у истоков раскрытия опасной провокации и сделал больше других, чтобы отвести от Владивостока беду, остался в тени. Туманова забыли даже поблагодарить. Впрочем, Константина Леонтьевича такое отношение к нему мало трогало, он делал своё дело – служил Отечеству.

Туманов до утра пробыл в тюрьме, допрашивал руководителей хунхузов. В первую очередь его интересовала сеть японской разведки в Китае, и, конечно, он воспользоваться ситуацией, чтобы узнать позывные и место расположения японских разведчиков. Всё это пригодится для его дальнейшей работы в Китае и в России. Ранним утром он шел по серым улицам в гостиницу «Интернациональ». Как всегда, со всех сторон гремели барабаны, далеко разносились музыкальные звуки из тростниковых труб, громко кричали китайцы, зазывая в свои торговые заведения.

– Значит, Миллионка ожила и быстро вошла в своё музыкальное русло, которое далеко, далеко разносилось над водной гладью бухты Золотой Рог.

Александр Токовенко,

«Арсеньевские вести», № 32.