 |
| |
Титанический Северный железный путь должен был связать Белое море и Чукотку, облегчить освоение месторождений Севера, вдохнуть новую жизнь в Заполярье… Мечты разбились о реальность, сразу после смерти Сталина дорогу бросили. Останки магистрали кажутся сегодня чем-то вроде египетских пирамид или истуканов острова Пасхи. Если о «Стройке 503» и вспоминали в печати, то чаще всего называли магистраль «дорогой в никуда». Хотя еще в 1966 году, когда ровно в районе непроложенной трассы открыли Уренгойский газ, стало ясно: проект опережал время. Некоторые участки недостроя сохранились и даже используются сегодня. В начале XXI века заговорили о возвращении к идее «Северного широтного хода»…
Видимо, не все еще нами понято и сказано про великое и ужасное время героев и мучеников, если к сталинской эпохе то и дело обращаются современные авторы: Александр Терехов с «Каменным мостом», Захар Прилепин с «Обителью», причем в каждом случае через прошлое постигается настоящее. Можно привести и другие параллели. Например, «Далеко от Москвы» Василия Ажаева - в этом романе тянут нефтепровод с Сахалина на материк; автор сам участвовал в стройке сначала как зэк, потом как вольный, но в его отмеченной Сталинской премией книге арестантов, конечно, нет. Или «Дорога на Океан» Леонида Леонова, где прокладка железного пути на восток становится дорогой к высотам духа. «Мужество» Веры Кетлинской о возведении Комсомольска-на-Амуре, «Дети Арбата» Анатолия Рыбакова…
Читая о «Стройке 503», неизбежно думаешь: сколькие же сошли в ад или стащили туда других, шагая по дороге, вымощенной благими намерениями. Но было бы слишком просто считать «Вечную мерзлоту» очередным антисталинским романом. Книга сложнее, глубже; она полифонична и даже амбивалентна. Когда холодным летом 1953-го пониженный в звании следователь говорит: «Хозяин ушел, и все посыпалось», - только ли это личное мнение чекиста, ошарашенного падением Берии? В закате сталинской эпохи просматривается будущий закат Советской империи. Вслед за рельсами и шпалами северной магистрали мерзлота поглотила породившую их страну.
В центре романа - фельдшер-зэк, бывший геолог Горчаков и капитан речного буксира Белов. Автор называет прототипом Горчакова геолога Бориса Рожкова, расстрелянного в 1938 году, но немало пересечений можно найти и с судьбой первооткрывателя норильского никеля Николая Урванцева (1893–1985). Порой реальные люди появляются в книге под собственными фамилиями - как, например, легендарный капитан-речник Виталий Козаченко, ушедший из жизни два года назад. В других случаях - под измененными, как начальник Енисейского пароходства Макаров, в котором узнается его прототип Назаров.
Среди героев книги - и сам Енисей, образ которого москвич Ремизов не смог бы создать столь осязаемо и зримо, если бы не был своим в зауральских ландшафтах, если бы не провел столько времени в сплавах по сибирским и дальневосточным рекам.
Воссоздать прошлое, в котором ты не жил, - задача сложнейшая. Фактуры - море, но как сделать, чтобы читатель ощутил запахи и звуки твоего мира, воспринял героев живыми? Олег Куваев в свое время не решился писать об отце колымского золота геологе Юрии Билибине - просто потому, что сам не работал с ним на Колыме и боялся сфальшивить. Ремизов - решился. Созданному им миру веришь до штриха.
«Вечная мерзлота» - роман сибирский и северный, исторический и производственный. Он о человеке - его слабости и силе, высоте и низости, ответственности…
Смерть в книге всегда сопрягается с жизнью, зачинающейся и продолжающейся даже в нечеловеческих, казалось бы, условиях. Что победит - сила или любовь? Холод или жизнь? «Вечная мерзлота» не беспросветна, не уныла. Она оставляет ощущение надежды и тепла. Мрачное, казалось бы, повествование лучится светом, который всегда приходит за тьмой и которого без тьмы не бывает.
Василий Авченко,
«Новая газета во Владивостоке», №576, 14.1.21
