(Продолжение.
 |
| Кадьяк |
|
|
Александр Андреевич Баранов родился 3 марта 1746 года в Каргополе. На Аляску попал по неприятному стечению обстоятельств, но ему выпала завидная судьба основывать здесь первые две столицы северо-западной американской территории, Русской Америки: вначале поселения Павловская Гавань (Кадьяк), затем Ново-Архангельска на острове Ситха (Баранова).
В Кадьяке многие улицы названы по русским фамилиям. Есть улица Резанова, Баранова, Кошеварова, Митрохина, Семенова... Существует дом-музей Баранова, в котором собраны орудия производства и быта русской общины тех времен. Здесь хранятся топоры, двуручные пилы, ружья, фальконет, флаг России, котлы, подсвечники, прялки и многие другие вещи.
Но вернемся к «Крику дикого барана». Представьте себе театр под открытым небом. На крутом, обильно поросшем деревьями и травой склоне, амфитеатром к заливу врыты обыкновенные скамейки. Внизу большая поляна, отгороженная от залива смешанным лесом. На ней отстроены три русские избенки с разбирающимися на время представления передними стенками, чтобы зрители видели игру артистов одновременно, как внутри домов, так и около них. Перед домами – стойбище алеутов с кострищем. Слева – мачта с развивающимся флагом Русско-Американской компании. За ней – скалистый берег и кусочек бухточки Монашки в заливе Евражечий.
Вместе с самодеятельными артистами, коренными жителями Кадьяка, гостями, приплывшими сюда на яхтах и катерах, прилетевших на самолетах специально для принятия участия в празднике, народу собралось большое количество. Перед началом спектакля все гости Кадьяка сделали записи в книге посетителей, а затем (хорошая традиция, считаю) на установленную на столбах большую всепогодную, непромокаемую карту мира наклеили синие кружочки на те места, кто откуда прибыл.
Клеили австралийцы, американцы из других штатов, гости других стран, но, надо сказать, территория СССР до нашего визита сюда была «не охвачена». И мы с удовольствием клеили метки к местам, в которых родились или живем, начиная с общего «табора» – Петропавловска-Камчатского.
После нашего ухода с Кадьяка на территории СССР осталось красоваться восемь синих кружочков. А после нас там побывало еще несколько владивостокских яхт и два туристских теплохода с пассажирами.
Праздник этот, надо заметить, был большим торжеством нашей культуры в Америке. Девушки в русских сарафанах, в венках с разноцветными лентами водили на площадках хороводы, везде распевались наши родные песни, работали буфеты, где продавали русскую водку.
Началась пьеса засветло, а закончилась при Луне, и все это сопровождалось разведением костров, стрельбой из пушек и ружей холостыми зарядами, факелами, фейерверками, взрывами, сабельными боями. К тому же в середине спектакля с полчаса лил дождь. Но это никого не опечалило, и все с удовольствием досмотрели спектакль до конца.
Содержание пьесы нам переводила Георгина Синк – журналистка «Кадьяк дейли миррор» – по ходу спектакля. Потом, уже дома, я скорректировал жизнь Баранова по датам с «Историей Русской Америки» академика Н.Н. Болховитинова и выяснил, что художественный вымысел автора немного не соответствовал действительности.
В лето 1790 года Александр Баранов – опытный каргопольский купец, обладающий недюженным умом и способностями, достаточно образованный для своего времени и сословия, большой патриот России, жаждет попасть на Аляску. К этому времени его дела в Сибири, в силу неблагоприятных обстоятельств, пришли в совершенное расстройство. Но для переезда нужны деньги, коих он не может раздобыть в достаточном количестве. Тогдашний совладелец Северо-Восточной компании «Голиковы и Шелихов» – рыльский купец Григорий Иванович Шелихов не раз предлагал Баранову перебраться на Алеутские острова, но в то время у Александра Андреевича свое дело шло прекрасно, и он отказывался от этого предложения. И вот теперь, в отчаянии, он ищет в Охотске встречи с Шелиховым. От безделья становится завсегдатаем кабачка «Охотская девушка». (Был ли такой в действительности – сомневаюсь, но в пьесе это название присутствует. – Г. С.-О.)
Наконец ему повезло: Шелихов как раз собрался снаряжать на Аляску экспедицию и прибыл из Иркутска в Охотск. Здесь, в кабачке, они и встречаются. 15 августа 1790 года ими подписывается контракт, по которому Баранов на срок в пять лет становится «хозяйским главным правителем Северо-Восточной компании». Получает обширные полномочия, 30 полупаев прибыли от компании, нанимает себе в помощники Ивана Александровича Кускова и 19 августа отплывает в Уналяску на галиоте «Три святителя» под командованием Д.И. Бочарова.
Перед отплытием Баранов получил секретные государственные инструкции от начальника Охотского порта И.Г. Коха о необходимости расширять владения империи не только по американскому берегу к юго-востоку от Кадьяка, но и к северу от него, вплоть до Берингова пролива.
В октябре 1790 года галиот «Три святителя» при входе в залив Уналяска разбивается о скалы и тонет. Экипажу удается спастись. Спасается и большая часть груза. Людям приходится зимовать на необжитом острове в тяжелейших условиях. Посланный в Кадьяк на байдарах с местными алеутами за помощью А. Молев был встречен на полуострове Аляска воинственными южными эскимосами и, потеряв убитыми пятерых алеутов, еле убежал с остальными людьми на остров Унга. Здесь они и провели зиму, до прихода за ними самого Баранова. К весне из обломков потерпевшего крушение галиота Баранов построил три вместительных байдары и перебрался с оставшимися в живых членами экипажа и промышленными людьми на Кадьяк, в бухту, названную ранее по галиоту, Трех Святителей. Здесь он сменил прежнего управляющего грека Е.И. Деларова.
Селение Трехсвятительское к этому времени стояло почти полностью разрушенное сильным землетрясением и цунами, произошедшими 11 июля 1788 года. Баранов был вынужден искать более подходящее место на острове для закладки новой столицы Аляски. Таким местом стало весной 1792 года северо-восточное побережье острова в заливе Чиниак, которое Баранов назвал Павловским селением, в честь наследника престола. Впоследствии оно стало именоваться Павловской Гаванью.
Далее сюжет пьесы Франка Бринка разворачивается в такой последовательности.
Все его товарищи переженились на алеутках и обзавелись детьми. Но жизнь их среди аборигенов проходила трудно: во-первых, они не привыкли жить в первозданной природе; во-вторых, никакого снабжения из России не поступало; в-третьих, они тосковали по цивилизации.
Вся жизнь проходила в постоянных стычках с аборигенами, поисках пропитания, строительных материалов, одежды, изготовлении орудий труда и прочих средств производства. Они часто болели и многие умерли от цинги.
Геннадий Струначев-Отрок.
(Продолжение следует.)
«Рыбак Камчатки», № 44, 02.11.11
