Россия год в условиях санкций. За это время было предпринято много шагов как экономического, так и политического плана. Мы попросили академика Павла Минакира популярно объяснить то, что обычные россияне «видят в телевизоре», читают в газетах, и как эти действия приближают нас к преодолению экономических и политических вызовов времени.

 

 

- Это значит, что мы справились с пиковыми платежами по процентам и по основному долгу. В какие-то месяцы надо платить много. Большие платежи приходились в этом году дважды. В начале года и в мае-июне. Это не значит, что погашен долг. Долг продолжает оставаться большим. Естественно, он не сильно растет. Он уменьшается, поскольку прироста долга нет. Нам попросту никто не дает денег (кредитов).

 

Кроме того, изменился механизм погашения внешнего долга. Если до 14 года долг обслуживался за счет новых займов, то теперь деньги приходится изымать из внутреннего оборота. Эйфория денежных властей одно время заключалась в том, что, хотя нам никто не дает денег, мы мобилизовали внутренние ресурсы и сумели за их счет оплачивать долги. При этом есть некоторая хитрость: откуда может компания, которая кому-то должна за границей в валюте, взять средства для погашения? На рынке, скажем, на ММВБ. Для этого доллары там должны быть. Два источника - экспортеры продают, чтобы получить рубли, либо ЦБ продает запасы.

 

Так как внешняя торговля сокращается, цены на нефть падают, количество валюты на бирже становится все меньше. В конце прошлого года основным источником валюты для выплат процентов и уплаты основной части долга являлся Центральный банк.

 

Теперь систему сильно изменили. ЦБ не продает доллары из своих резервов, а дает компаниям в ссуду, долларовые кредиты под низкий процент. Это означает, что компании могут расплатиться, а ЦБ валюту как будто не теряет. Она остается его собственностью. ЦБ ее потом получит обратно с процентами.

 

Компании все разные. Одно дело Лукойл, Роснефть, Газпром. Хотя из-за мировых цен и они меньше зарабатывают. Есть и другие компании, которые брали инвестиционные длинные кредиты, которые дадут эффект не скоро. В общем, картина очень пестрая. Если не вернут, ЦБ будет вынужден списать деньги. Резервы уменьшатся.

 

В таком случае понятно, почему ЦБ периодически выходит на ММВБ и пополняет резервы. Особенно в период рублевых налоговых выплат.

 

 

- Это просто факт. Когда у тебя падают цены на нефть и нет другого способа заработать, ты вынужден выпускать больше продукции. Но это имеет другую сторону, чем больше ты выпускаешь продукции, тем больше ты нарушаешь баланс спроса и предложения.

 

При этом мы «столбим» свою долю на рынке, чтобы нас не вытеснил тот же ОПЕК. Если бы мы в одностороннем порядке начали снижать добычу, это бы не привело к повышению цен. У нас не настолько велика доля на рынке, чтобы играть ценами. При этом при низких ценах начинают выбывать с рынка граждане, у которых высокая себестоимость добычи нефти. Остается их клиентура, ее можно попытаться подхватить. Тем более, что в ближайшее время угрожает выход на рынок Ирана. И ему понадобится своя клиентура.

 

Мы его поддерживаем по другим соображениям. Это чистая политика. Действия в сложной системе не бывают одномерными. Хочешь достичь какого-то результата, смирись с тем, что за это надо заплатить…

 

 

- В том числе, чтобы привязать к себе их потенциальных потребителей. Это тоже имеет смысл. Есть и чистая прагматика: иранская нефть в ряде случаев дешевле, чем наша нефть с замыкающих месторождений. У нас нормальный уровень себестоимости, даже низкий в ряде случаев, но есть месторождения дорогие.

 

При низкой цене нет смысла разрабатывать дорогие, северные. Проще купить дешевую и выполнить свои обязательства перед партнерами. А дорогую придержать до высоких цен. Сразу Иран взбаламутить рынок не сможет. Но снятие санкций и перспектива появления на рынке дополнительной нефти из Ирана, конечно, сильно изменит ситуацию. Это уже видно. Не успели подписать сделку, а реакция рынка очень напоминает биржевую панику.

 

Пока это - паника (тоже плохо, для России сейчас любая сильная эмоция - это плохо), в перспективе возможно и произойдет существенная корректировка фундаментальных показателей конъюнктуры. Такая корректировка не пойдет на пользу России. Тем более, что «ненефтяные» фундаментальные показатели конъюнктуры (например, темпы роста в Китае) не впечатляют.

 

 

- Мы сделали это как ответный политический ход. Но тем самым поддержали собственного производителя - искусственно оградили своих производителей от внешней конкуренции. Не было бы счастья да несчастье помогло. Но при этом надо понимать, что все «искусственное» опасно.

 

Что означает «торопитесь»? Когда откроют границу, вы со своим качеством продукции, себестоимостью, производительностью труда должны быть конкурентоспособны. Торопиться нужно не просто в разворачивании новых видов деятельности - производстве сыров, к примеру, но в наращивании конкурентоспособности и по цене, и по качеству, и по управлению, и по технологиям, очень много составляющих.

 

А если надеяться только на сохранение искусственного забора (кстати, часто дырявого), то вероятны большие огорчения, когда границу откроют. Был забор - была безопасность и перспективы, не станет забора - вполне вероятно банкротство.

 

 

- Тогда в Россию пришли иностранные бизнесы. И сделали это. У нас издержки упали, стоимость труда упала. У нас производить стало выгоднее, чем там. Холодильники, автомобили стали производить. Как в Китае в свое время.

 

Сейчас другая ситуация. Закрыты каналы движения капитала. Санкции предельно затруднили осуществление инвестиционных проектов в ряде случаев, по ряду направлений. Технологии не идут, капитал не идет. Надо найти свои деньги, технологии. Конечно, можно воспользоваться тем, что потребитель часто предпочитает «свое», особенно продовольствие. Тем более, что это будут уже раскрученные марки и привычные продукты. Но все заменить все равно нельзя, нельзя жить в большом мире, а вести натуральное хозяйство.

 

Есть вполне разумные направления импортозамещения, вернее «импортодополнения» - например химия, фармацевтика, положение с лекарствами безобразное и дело не только в ценах, которые растут, но и с технологиями, собственными возможностями производить даже сравнительно простые лекарства. Об этом говорили, как о приоритетном направлении давно. Может пора делать, а не только говорить?

 

 

- Опускать ставку стали после того, как пошел окрик из Кремля, и ввели тактику своповых кредитов для погашения внешних займов, о которых мы уже говорили. Обстановка разрядилась. Снизили ставку. Экономика должна ожить. Но не все так просто. Экономика ориентируется не на один-два показателя.

 

Ставка снизилась, но остается высокой, рентабельность проектов низкая, спрос не восстанавливается из-за общего снижения в экономике и тревожных ожиданий потребителя, экспорт снижается, общая стабильность не наступает, государственный спрос падает из-за проблем с бюджетом. Неприятностей хватает. Хорошо, что по каким-то направлениям есть хорошие вести, но этого еще недостаточно для изменения знака ожиданий в экономике в целом.

 

По поводу денежной массы. Делим 32 триллиона рублей на 80 (объем валового продукта России). Получается примерно 40 процентов. Это называется процент монетизации ВВП. Много это или мало? В Японии - 110 процентов. Европейские страны - от 79 до 89 процентов. Кое-где за 100. Соединенные Штаты - более 100 процентов. Есть непреложное правило: если вы хотите, чтобы у вас росла экономика, вы должны дать ей деньги. Это правило было сформулировано даже не современными экономистами, а в трудах Карла Маркса и Адама Смита (которого читал пушкинский Евгений Онегин).

 

Для нас, России, 40 процентов монетизации это действительно рекорд. Потому что были периоды, когда монетизация ВВП была 18, 16 процентов. Это в 90-е годы. То есть денег вообще не было. Пытались таким образом бороться с инфляцией. Срабатывал стереотип уже современных экономистов-монетаристов. Лучший рецепт для лечения головной боли, как известно, - гильотина. Нет головы - она и не болит. Нет денег - нет инфляции. Не важно, что все умрет, ничего не будет производиться.

 

Идем далее: 32 триллиона - это не деньги на руках у населения, и даже не у предприятий. Потребительский спрос может сокращаться даже тогда, когда денег девать некуда. Потому что когда экономика «проседает», появляются отрицательные ожидания. Люди начинают экономить. Деньги уходят из потребления в сбережения. Кто в кубышку, кто в банк. Деньги не только на руках населения, но и на счетах компаний. Если экономика имеет хорошие перспективы, развивается, компании инвестируют деньги. Если экономика ухудшается, инвестиции сворачиваются. Это наш случай. Инвестиции в России начали сворачиваться еще с 2011 года, задолго до нынешних потрясений. Прибыльность экономики стала «проседать». Все труднее стало найти рентабельные проекты для инвестирования.

 

Банки криком кричат - им некуда деньги девать. В том числе потому что предлагают под 20 процентов.

 

Суть дела не в количестве денег, а в доверии к перспективам экономики. Доверие не будет расти, покуда высокая учетная ставка, все время лихорадит курс валюты, пока санкции, пока идет война в Украине. Нет стабильности.

 

 

По отношению к кому-то это сработает, но массово - вряд ли. Деньги выводились, потому что им было не комфортно. Надо сделать так, чтобы этим деньгам стало хорошо в стране. Добавить к этому еще какую-нибудь конфетку. Но массового возврата не произойдет.

 

 

- Новости, конечно, позитивные, но «выстрелят» не завтра. «Сила Сибири» - не только для Китая. Южная Корея хотела бы, Вьетнам, Монголия. Японии пока достаточно сахалинских поставок.

 

После космоса, атомной энергетики, авиастроения, нефтедобыча и переработка - самая серьезная сфера. Но необходимо создавать оборудование, разрабатывать технологии, новые способы разведки, нефтехимию. В перспективе это гигантский и высокотехнологичный бизнес. Если хватит ресурсов и интеллекта.

 

 

- Мы 25 лет что-то строили, ориентируясь на США и Европу. Подстраивались к их инфраструктуре - финансовой, технологической, организационной. С одной стороны, это хорошо. Но безоговорочный вход в эту инфраструктуру означает, что мы включаемся в нее не только экономически и финансово. Мы включаемся в нее политически, институционально. Становимся единым организмом. Мы должны были бы стать органической частью этой системы - Атлантической. Но мы не захотели этим стать. А это уже их не устраивало. Мы стали «чужаки», мы не одной с ними «крови». Мы остаемся одни - противостоящими этой системе.

 

Ситуация такова, что нельзя оставаться одним. Страшно, невыгодно, бесперспективно. Значит, надо попытаться построить некую собственную коллективную систему, собственную интеграционную оболочку. Создать свой клуб друзей. Политическая организация - ШОС - объединяет, кроме нас Китаем, Индию, Пакистан, Иран, Египет. С политической точки зрения это мощно. Противовес политический. В реальности это пока намерения, тот же Китай, да и Индия, не менее, а более, чем в России, экономически заинтересованы в США и Европе. Вряд ли они готовы и пойдут на активную перемену интеграционного курса в экономике, а значит, и в политике.

 

Банки - альтернатива МВФ, так подается информация СМИ и некоторыми экспертами. Это представляется наивным. Пока это - некоторый шантаж, намек: дескать, не будете соглашаться на увеличение нашей роли в МВФ - свою систему создадим и вас разрушим. Разрушить сил не хватит, да всерьез никто ничего разрушать и не собирается. «Ломать не строить» - не является универсальным принципом международных экономических отношений. Да, многие страны считают, что необходимо изменить квоты, правила принятия решений в МВФ. Это - серьезная игра, но вовсе не «блиц».

 

С точки зрения России, трудно сказать, поможет ли появление новых международных банков в обозримой перспективе. Со временем, но не скоро, можем какие-то деньги получить, но когда и сколько, неясно. Кстати, банкам деньги надо отдавать. Долгоиграющая штука.

 

С точки зрения геополитической - перспективно, если получит соответствующее развитие. Если страны-организаторы банка будут привлекать новые страны, будет альтернативой МВФ. Но это не завтра.

 

 

- Если в результате референдума Греция выйдет из еврозоны, перестанет платить по долгам, наступит кризис в банковской системе, остановится экономический рост, упадет спрос на нефть. 300 миллиардов долларов - долг Греции. МВФ переживет, правительства - тоже. Часть этого долга принадлежит частным компаниям и банкам. Им обидно нести потери. Чтобы компенсировать эти потери, надо продать ценные бумаги, что приведет к повышению ставок, уменьшится кредитная масса. Проблемы могут возникнуть серьезные, если начнет рушиться пирамида взаимных обязательств в Европе, может в каком-то виде повториться сценарий 2007 года, когда это происходило в США. Но может ведь еще и быть запущен «эффект домино», так как, кроме Греции, в долгах половина Европы. Там уже суммы будут зашкаливать. Массового обрушения в финансовом секторе экономика может не выдержать. Не выдержит Европа, очень плохо будет и России, и Китаю.

 

 

- Нам это не надо. И никому не надо. Реальная экономика - постоянная игра. В политике - тоже игра. Важно не заиграться, не попасться на финансовый крючок.

 

 

- Космодром «Восточный» строится по политическим соображениям. Конечно, его надо иметь на территории своего государства. С Украиной уже нахлебались. Там весь ВПК оставили в свое время. Теперь приходится дублеров создавать. Космодром ведь не только для снабжения МКС, функция его по большей части военная. Это элемент военно-космической обороны.

 

Космическая отрасль, конечно, важна. В том числе и с точки зрения простого населения. Трудится в ней достаточно народу. Это предмет экспорта и наполнения бюджета. Большой сектор экономики. Передовой. Как и атомная энергетика.

 

Все, что касается вооружения, это вынужденные меры. Если страна не находится на полном технологическом и военном содержании США, которые в случае чего предоставляют свой военный зонтик или, как говорят в России, «крышу». Нас никто не «крышует» и не будет.

 

Более того, мы не хотим, чтобы нас «крышевали». Мы хотим самостоятельной политики, суверенитета, «многополярного мира». Тогда надо самим быть «крышей», иметь все ее атрибуты - в первую очередь вооружение собственного производства.

 

У Советского Союза все было. Но что-то осталось на Украине, что-то в средней Азии, Прибалтике. Восстанавливать все очень дорого, очень тяжело. Надо иметь самолеты, двигатели, металл, пластик, электронику. Самим строить военные суда, танки и т. д. Все это безумно дорого. Но еще и мозгов надо много. Тех самых мозгов, которые усилено выдавливаются из страны всевозможными «реформами» в образовании и науке.

 

 

- Я думаю, мы будем все время «в тонусе». Денег будет хронически не хватать. Это не значит обязательного «возврата в СССР». Довести уровень ВПК до способности самостоятельно обеспечить минимально необходимый для обороны уровень вооруженных сил - императив. Но если, конечно, будем упорно придерживаться концепции многополярного мира, то придется постоянно соревноваться и прежде всего с США. Это - грустная перспектива, учитывая, что мы имеем на порядок меньшую по размерам экономику, в несколько раз больший периметр территории, не сопоставимый технологический уровень и пр.

 

Даже безо всяких соревнований и доказываний окружающему миру, что мы круты, нагрузка на экономику и бюджет будет чрезвычайно высока. Можно ли облегчить ее? Можно. Дать возможность людям и компаниям использовать имеющиеся возможности. Не уговаривать их, что все и так будет хорошо, а раскрепостить инициативу, поощрять предприимчивость.

 

 

- Даже если все это произойдет и наступит стабильность, ситуация с уровнем жизни не будет, как в 2007 году. Потому что тогда вся ресурсная рента использовалась на потребление. А теперь, насколько я понимаю, она будет направлена в военное накопление, в модернизацию производства, возможно, в инновационную экономику знаний. И это правильно, поскольку возврат в прежнее распределение дохода - «петля» для будущих поколений.

 

Если мы хотим достойно жить, придется инвестировать в будущее. Придется вложиться в настоящие реформы, а не в показательные дорожные карты. Придется перестать делать вид, что государство «заботится» о нас, а начать выполнять обязанности государства, на которые ему дают мандат граждане, финансируют этот мандат. В образовании пора дать возможность получать гранты на достойное образование, а не клянчить на «бюджетные места».

 

Не пора ли прекратить практику бюрократического издевательства, пренебрежительного снисходительства, надуманных «показателей» и «рейтингов» и в образовании, и в науке, и в здравоохранении? Придется смириться, что реформа не есть «обрезание», а есть тяжелая, ответственная и дорогая по затратам обязанность. А неудачная реформа - не ошибка чиновника, а преступление перед гражданами.

 

Наконец-то следует прекратить дикую коррупцию в стране. Вместо показательных процессов, нужно систему коррупционную разрушить. Это тяжелейшая работа, но этим надо заниматься сейчас. А то денег не будет. Это императив.

 

 

- Если делать, а не декларировать, за три года можно наладить все необходимые контуры экономики, чтобы они стали необратимыми, начали работать на население, на страну. Через три года люди увидят результат, что все улучшается. У людей тогда появляется желание что-то делать. Это то, что происходило во всех успешных странах.

 

Ни правительство, ни бюджет спасти экономику не в состоянии. Это могут сделать только люди. Для этого они должны работать на себя, свою фирму. Но для этого им нужны уверенность, свобода и уважение.

 

Беседовала Раиса Палей,

«Тихоокеанская звезда», 24.07.15