 |
| Форт Поспелова на Русском острове; двойной кофр и потерна с открытым световым люком |
| |
Реальные возможности Страны восходящего солнца в это время недооценивались почти всеми, в победе Китая мало кто сомневался, и в Петербурге решили придерживаться пассивной, выжидательной позиции. По мере развития военного конфликта ситуация начала вызывать все больше опасений.
Вмешиваться в войну никто не собирался, однако вопрос безопасности дальневосточных территорий империи в условиях появления нового и сильного потенциального противника требовал незамедлительного решения или хотя бы обсуждения, тем более что планы Японии были совершенно неясны.
К октябрю 1894 года стало очевидно, что Япония располагает сильной, по-европейски обученной армией, хорошо осведомлена о силах России в регионе, а соответственно, представляет серьезную опасность. В Военном министерстве был разработан целый комплекс мероприятий, направленных на подготовку к войне Владивостокской крепости и Приамурского военного округа. Усиленное снабжение снаряжением и боеприпасами, задержка на службе до 1 июля 1895 года нижних чинов, подлежащих увольнению в запас, были лишь частью мер, осуществленных еще в 1894 году.
1895 год: несостоявшаяся война с Японией
Весной 1895 года разгром Китая был уже налицо. Без ответа оставались два вопроса: остановится ли Япония на достигнутом или продолжит военные действия уже на российской территории, а если остановится, то каковы будут ее требования к Китаю? В любом случае ничего хорошего складывавшаяся внешнеполитическая обстановка не предвещала, поэтому был разработан план мобилизации войск округа для возможной войны с Японией.
Поскольку вторжение с моря считалось маловероятным, план предполагал выдвинуть при мобилизации почти все войска на территорию сопредельного Китая к Гирину, где и встретить 80-тысячную японскую армию, преградив ей путь в Южно-Уссурийский край. Идея столь авантюрного плана принадлежала «бумагоистребителям столичных канцелярий», а командование округа прорабатывало лишь детали операции, прекрасно понимая, чем может грозить ее реализация на практике при имевшемся соотношении сил.
Симоносекский мирный договор, подписанный представителями Японии и Китая 5 апреля 1895 года, среди прочего передавал Японии в собственность Ляодунский полуостров с Порт-Артуром, который в ходе войны японская армия первый раз взяла штурмом, а также ряд удобных бухт для базирования своего ВМФ. Этого в России допустить уже не могли, однако если протест был заявлен также Германией и Францией, то к открытым военным приготовлениям приступила только Россия.
18 апреля 1895 года Николай II приказал «привести все регулярные и казачьи части Приамурского военного округа на военное положение». В округе началась мобилизация войск, причем по мере ее завершения в конкретных частях, последние отправлялись к границе с Маньчжурией, в рамках утвержденного плана так и не начавшейся войны.
Вооруженное столкновение с тремя великими державами в планы Японии никак не входило, поэтому уже 23 апреля 1895 года она приняла «пожелания» держав, но с условием, что официально объявит об этом лишь после ратификации Симоносекского договора, то есть 25 апреля 1895 года в китайском порту Чифу.
Так и произошло, только в порту в этот момент стояла русская эскадра, активно готовившаяся к бою прямо на глазах японской делегации. Впрочем, предосторожность была вполне оправданна, поскольку Японо-китайская война была начата Японией без предварительного объявления войны, что в дальнейшем станет для этого государства традицией. 9 мая 1895 года в Приамурском военном округе была объявлена демобилизация, а к 25 мая ее завершили.
Через несколько лет, в 1898 году, так и не полученный Японией в качестве трофея, Порт-Артур вместе с Ляодунским полуостровом был взят в аренду Россией. Потеря Японией лица и столкновение интересов делали войну двух империй лишь вопросом времени. На Дальнем Востоке это прекрасно понимали, однако сделать могли немного, так как окончательное решение оставалось за Петербургом. В результате вместо Владивостока базу русского ВМФ начали строить в Порт-Артуре, имевшем по сравнению с Владивостоком лишь одно спорное преимущество при дюжине недостатков.
А как же Владивосток?
Командующий войсками Приамурского военного округа Сергей Михайлович Духовской, а затем и Николай Иванович Гродеков буквально бомбардировали столицу телеграммами о необходимость поднятия обороноспособности собственных территорий, причем вопрос об увеличении численности гарнизона Владивостокской крепости и строительстве в ней новых укреплений неизменно стоял на одном из первых мест. И это притом, что в 1897 году в Петербурге даже обсуждали идею упразднения крепости.
В результате оборонительное строительство удалось заметно активизировать. В 1896-1897 годах была построена в бетоне Назимовская батарея (там, где сегодня начинается мост на Русский остров) на одноименном мысе, строилась мортирная батарея у Токаревской кошки, велись работы по перестройке старых деревоземляных батарей в бетонные, сооружению погребов и т. д. Параллельно в связи с заметным увеличением численности гарнизона крепости пришлось развернуть казарменное и дорожное строительство (в том числе и на Русском острове).
В 1896 году были утверждены и разработанные местными инженерами проекты четырех долговременных фортов, которые должны были стать основой сухопутной обороны крепости: Северо-Западный, Северный и Северо-Восточный - на высотах Второй Речки и Седанки на полуострове Муравьева-Амурского, и форт Южный - на горе Русских на Русском острове. Форты располагались на расстоянии 7-15 км от бухты Золотой Рог, что исключало возможность ее обстрела со стороны суши.
В 1897 году провели даже планировочные работы на местности и начали строительство, однако по пути в Петербург проекты сгорели на хабаровской почте.
Строительство приостановили, документацию начали делать заново, причем кончилось это серьезной переработкой проектов. К 1900 году достроили в бетоне Новосильцевскую батарею, в настоящее время отреставрированную, снабженную макетами артиллерийских орудий и хорошо видную с моста через пролив Босфор-Восточный в ясную погоду.
Тогда же по проекту военного инженера капитана Романовича прорыли канал через перешеек Русского острова, чтобы в случае начала войны миноносцы и другие корабли могли спокойно ходить из Золотого Рога в бухту Новик и обратно, не покидая пролива Босфор-Восточный, выходы из которого должны были прикрываться минными заграждениями. Этим обеспечивалась непрерывная связь внутренней бухты острова с материком даже в военное время.
Министр и некомпетентность
В январе 1899 года в более или менее налаженный ход оборонительного строительства вмешалось обстоятельство непреодолимой силы в лице военного министра генерала от инфантерии Алексея Николаевича Куропаткина, который «нашел, что оборона крепости растянута без соображения имеющегося гарнизона», и вместо того, чтобы увеличить гарнизон, распорядился сократить длину оборонительного обвода и построить его на расстоянии всего лишь 3-5 км от бухты Золотой Рог.
Иными словами, с учетом дальности новейших образцов артиллерийского вооружения, будущий «герой» Русско-японской войны 1904-1905 годов приказал построить сухопутные форты так, чтобы не мешать противнику спокойно обстреливать центр Владивостока и акваторию Золотого Рога из тяжелой артиллерии.
Местные военные инженеры были категорически против, поскольку подобная оптимизация сводила на нет возможность достижения цели существования крепости: обеспечение безопасной стоянки ВМФ и сохранение Владивостока в качестве русского города.
В помощь им был направлен печально известный профессор Николаевской инженерной академии Константин Иванович Величко, который сделал все от него зависящее для реализации куропаткинских указаний. Кстати, аналогичным образом поступили и с Порт-Артуром, где Величко тоже расположил оборонительную линию вблизи гавани, что уже в Русско-японскую войну сыграло роковую роль в судьбе как кораблей эскадры Тихого океана, так и самой крепости.
Местное инженерное и крепостное начальство прекрасно понимало вероятные последствия подобных решений и сделало все возможное для минимизации вреда от исполнения полученных указаний, а выполнение некоторых из них просто просаботировало. Например, вопреки приказу военного министра комиссия по вооружению Владивостокской крепости в ноябре 1900 года пришла к заключению, что «подковообразная группа высот (204, 200, 153 и 217) к северо-востоку от Владивостока может быть рассмотрена как передовая позиция».
О том, насколько важны были эти сопки, говорит тот факт, что уже после Русско-японской войны на высоте 200 был построен форт № 3, а на 217-й - форт № 2 главной линии сухопутной обороны крепости проекта 1910 года. В результате решений комиссии под указанным предлогом были сохранены недостроенные форты Северный и Северо-Восточный, которые очень пригодились уже в годы Русско-японской войны.
Переубедить Куропаткина не удалось даже на месте, во время его визита во Владивосток в мае 1903 года. Он тщательно осмотрел весь гарнизон, отдал просто невероятное количество разного рода мелочных хозяйственных распоряжений (начиная с ловли рыбы и заканчивая строительством военных церквей), констатировал, что «молодые войска Приамурского военного округа и Квантунской области с честью могут выдержать какое угодно боевое испытание», но остался слеп и глух ко всему, что пытались донести до него комендант крепости Дмитрий Николаевич Воронец и начальник ее штаба Александр Павлович Будберг (впоследствии - герой Первой мировой войны и известный участник белого движения) относительно опасности утвержденного проекта сухопутного обвода крепости.
По воспоминаниям последнего, «военный министр сразу же оборвал доклад коменданта, заявив ему, что в советах и подсказках не нуждался, а затем повел себя по отношению к нему так, как будто бы на месте генерала Воронца было пустое место».
Крахом закончилась и попытка доказать ему значение указанной выше группы господствующих высот.
Строившиеся форты были видны с них как на ладони, и при наличии на высотах корректировщиков артиллерийского огня противник мог спокойно обстреливать внутреннее пространство фортов, а пристрелявшись по Крестовой сопке на Эгершельде как по реперу, бомбардировать заодно город и порт, как на учениях, по квадратам. Причем делать это с закрытых позиций, то есть оставаясь невидимым для русской артиллерии. Аргумент военного министра был железный: «Только трусы боятся командующих высот», а трусов, по его мнению, во Владивостоке не было.
Порт-Артур подобная «логика» погубила. В степени глупости подобных рассуждений относительно обороны Владивостока в настоящее время может убедиться любой желающий. Для этого достаточно подняться на форт № 3 главной линии обороны крепости, построенной по проектам 1910 года, и посмотреть оттуда на форт Суворова, построенный перед Русско-японской войной.
Система обороны крепости накануне войны
Итак, Величко решил организовать систему сухопутной обороны крепости путем строительства сплошной ограды, расположенной на расстоянии 3-7 км от Золотого Рога, то есть практически вплотную к городу. Ограда представляла собой земляной вал и ров, фланкируемый (прикрываемый стрелковым огнем) с переломов вала, и прикрывалась опорными пунктами, в качестве образца для которых Величко выбрал типовой проект «полудолговременного форта Буйницкого».
На основе этого проекта должны были возвести: временные укрепления № 1, 2 и 3, саперный редут № 4 и редут № 5. Кроме того, опорными пунктами ограды служили люнеты № 1, 2 и 3, вообще не имеющие фланкирующих построек во рвах. На Русском острове в качестве опорного пункта ограды, отрезавшей Саперный полуостров (южную часть острова с большим количеством бухт, удобных для высадки морского десанта, оборонять вообще не предполагалось), было выбрано временное укрепление № 4, проект которого основывался на том же типовом решении.
В соответствии с итоговым планом, утвержденным императором 18 февраля 1900 года, предполагалось построить форты № 1 (бывший форт Северо-Западный) и № 4 (расположенный в 2 км впереди главной линии обороны), укрепления № 1, 2, 3, саперный редут № 4 и редут № 5, люнеты № 1, 2, и 3, а также подготовить позиции для батарей крепостной артиллерии.
На Русском острове надлежало построить форт № 5 на горе Русских (бывший форт Южный) и укрепление № 4 на Саперном полуострове. В 1902 году по приказу военного министра нумерацию фортов изменили. Номера бывших фортов Северный (№ 2) и Северо-Восточный (№ 3) упразднили. Форт № 4 стал фортом № 2, форт № 5 - фортом № 3 и получил название «Форт Русских».
Однако на этом переименования не закончились. 30 августа 1903 года по Высочайшему повелению форт № 1 получил наименование «Форт Графа Муравьева-Амурского» в память о генерал-губернаторе Восточной Сибири, форт № 2 - «Форт Суворова» в память о прославленном русском полководце.
Укрепления № 3 и 4 переклассифицировали в форты и назвали соответственно фортом Линевича в честь генерала Николая Петровича Линевича, отличившегося в Китайском походе 1900-1901 годов, когда русские войска помогали подавлять восстание ихэтуаней, и фортом Поспелова - по расположенному рядом мысу, названному в честь офицера-гидрографа Поспелова. Именно под этими названиями форты и известны нынешним жителям Владивостока.
Построенные сооружения носили полудолговременный характер, то есть формально должны были удовлетворять тем же условиям, что и долговременные форты, но стоить заметно дешевле.
Такие форты располагали преградами, закрытой фланковой обороной и казематами, защищающими гарнизон от разрыва снарядов противника.
Однако площадь казематированных помещений, то есть различного рода построек из трамбованного бетона, была минимальной, равно как и количество построек для фланкирования (продольного обстрела) рвов. Толщина бетонных сводов составляла лишь 1,2 м, что давало возможность выдержать артиллерийский обстрел из орудий калибром не более 152 мм.
В настоящее время эти форты имеют огромное культурно-историческое значение, поскольку конструктивно очень близки к фортам, построенным в Порт-Артуре, однако в отличие от последних находятся на территории Российской Федерации, а не в КНР. Остается лишь сожалеть, что в Китае некоторые форты и батареи Порт-Артура благоустроили и превратили в экскурсионные объекты, а во Владивостоке до этого дело пока не дошло.
Владивостокская коррупция по Жигалковскому
На фоне складывавшейся на Дальнем Востоке внешнеполитической и военно-стратегической ситуации подобная оптимизация расходов на Владивосток, как, впрочем, и строительство базы флота в Порт-Артуре, выглядела крайне странно. Более того, приоритет был отдан именно Порт-Артуру.
Вопрос о том, почему оборонительное строительство там началось со значительным опозданием, имело множество недостатков и не было завершено ко времени начала Русско-японской войны 1904-1905 годов, - это отдельная тема.
Здесь же отметим только одно: финансирование, отпущенное на строительство Владивостокской крепости, было значительно меньше (в отличие от запланированного объема работ), а вот степень готовности сооружений оказалась на порядок выше. Иными словами, во Владивостоке, пусть и с недостатками куропаткинско-величкинских оптимизаций, было построено практически все, причем вовремя!
И здесь на первое место выходит крайне неоднозначная, противоречивая, но без сомнения гениальная личность военного инженера Вацлава Игнатьевича Жигалковского, который в 1901-1910 годах был одновременно строителем Владивостокских укреплений и начальником инженеров Владивостокской крепости.
Прекрасно понимая, что при почти полном отсутствии в регионе рынка строительных материалов, способного обеспечить строительство подобного масштаба всем необходимым (песок, цемент, щебень, лес и т. д.), крепость построить невозможно, Жигалковский просто создал этот рынок, на что по закону не имел ни малейшего права. Он ссужал деньги подрядчикам, открывал на подставных лиц различные фирмы по заготовке и производству необходимых для строительства материалов, являясь их реальным владельцем.
В результате он фактически объявлял конкурсы и отдавал подряды сам себе, что позволило ему регулировать цены на поставки. С одной стороны, все это впоследствии было квалифицировано как множественные злоупотребления, направленные на личное обогащение Жигалковского, который уехал с Дальнего Востока в 1911 году, имея колоссальные по тем временам «накопления» в сумме около 5 млн рублей!
С другой - фортификационные сооружения были построены в срок, качественно (объекты благополучно стоят до настоящего времени) и по цене в два-три раза ниже их сметной стоимости, заложенной в проектной документации. Да, да, это не опечатка, не выше, как это часто бывает в России, а именно ниже!
Причем если по проектам на фортах для удешевления предполагалось выполнять в бетоне только своды и стены, подверженные прямому обстрелу, а все остальное делать из более дешевой каменной кладки, как это сделали в Порт-Артуре, то во Владивостоке из бетона было построено все.
Более того, при периодических задержках центром финансирования работ Жигалковский использовал на строительство крепости свои собственные деньги, полученные в качестве прибыли от его предприятий, что позволяло не останавливать работы.
Иными словами, «коррупция» в таком варианте дала Российской империи кроме возведенных объектов и нового банкира (профессия В. И. Жигалковского после ухода в отставку) еще и минимум двукратную экономию средств почти по всем позициям. Случай небывалый в строительной практике.
Таким образом, несмотря на крайне неблагоприятные условия, Владивосток в период 1895-1903 годов действительно стал полноценной крепостью не только de jure, но и de facto. Существенно были усилены сухопутный и береговой фронты крепости, хотя главную прореху в последнем - отсутствие нормальных батарей со стороны Уссурийского залива - ликвидировать так и не успели.
Проекты долго гуляли по канцеляриям Петербурга и вернулись утвержденными во Владивосток за две недели до начала Русско-японской войны. Численность гарнизона увеличилась, хотя и была далека от желательной.
В целом же уровень боеготовности Владивостокской крепости был заметно выше, чем у Порт-Артура, продержавшегося против японцев 328 дней со дня первого выстрела с его батарей.
Роман Авилов,
кандидат исторических наук,
научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН
«Новая газета во Владивостоке», №337, 05.05.16
