Согласно договоренности направляю Вам текст моей статьи «Зачем же ломиться в открытую дверь?», опубликованной в журнале «Российская Федерация сегодня» в апреле 2008 года. Этот текст размещен и на моем личном сайте. Статья посвящена законопроекту «О внесении изменений в Уголовный кодекс РФ и Уголовно-процессуальный кодекс РФ» о досудебном соглашении прокурора с обвиняемым и подозреваемым, принятому Госдумой в трех чтениях.

Я категорически не согласен с предлагаемыми изменениями, о чем и попытался рассказать в статье.

Коротко о мотивах несогласия. Новшества содержат значительные отступления от важнейших принципов отправления правосудия, таких, как законность, справедливость, презумпция невиновности, осуществления правосудия только судом, состязательности сторон и непосредственного исследования доказательств в суде.

Соглашение с прокурором обвиняемого, подозреваемого фактически подменяет правосудие и предрешает вопрос о  рассмотрении дела  по существу. Оно таит огромную опасность оговора, ибо показания на следствии фактически становятся приюдицией при провозглашении приговора в отношении других подсудимых. Это недопустимо.

В то же время ныне действующее законодательство, и в первую очередь ст. ст. 61,62,63, 73, 75 УК РФ, уже поощряют лиц, активно сотрудничающих с правоохранительными органами.

Законопроект не учитывает мнение потерпевших, лишает их возможности участия в исследовании доказательств, формировании требований по возмещению причиненного им ущерба.

И еще один очень важный момент. Положения законопроекта спровоцируют массовые злоупотребления, взяточничество на стадии предварительного расследования и рассмотрения дела в суде.

Прошу учесть мои замечания при обсуждении законопроекта в Совете Федерации и готов принять непосредственное участие в работе Вашего комитета.

Приложение: на 10 листах.

Заместитель Председателя Комитета

по конституционному законодательству

и государственному строительству,

Заслуженный юрист

Российской Федерации                                                               В. И. Илюхин

--------

Депутат Государственной Думы,

доктор юридических наук

Виктор Илюхин:

15 февраля 2008 года Государственная Дума, несмотря на негативные в основном отзывы Правительства РФ и Верховного Суда РФ,  приняла  в первом чтении законопроект «О внесении изменений в Уголовный Кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный  Кодекс Российской Федерации». Суть изменений сводится к введению особого порядка вынесения судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве с обвиняемым или подозреваемым. Надо отметить, что авторами и заявителями законопроекта стали депутаты Госдумы, которые в прошлом работали в органах внутренних дел и органах государственной безопасности, весьма близки к оперативно-розыскной деятельности  и хорошо ее знают.

Особый порядок по версии законопроекта состоит в том, что прокурор вправе после возбуждения уголовного дела заключить с обвиняемым, подозреваемым досудебное соглашение о сотрудничестве. Для этого подается ходатайство через следователя, который в течение двух суток направляет его прокурору со своим мотивированным заключением. В нем он указывает на возможность удовлетворения просьбы обвиняемого,  подозреваемого или в ее отказе. На этом участие следователя в рассмотрении ходатайства заканчивается.  Далее прокурор с участием заявителей и их защитников составляет досудебное соглашение о сотрудничестве. Но может единолично вынести мотивированное постановление в его отказе.

Соглашение заключается в том случае, если подозреваемый или обвиняемый берут на себя обязательства по активному содействию следствию в раскрытии и расследовании преступлений любой категории, в уголовном преследовании  других соучастников. Иными словами в даче изобличающих их показаний, а так же способствует розыску имущества, добытого преступным путем и возмещению ущерба.

Далее, как следует из концепции законопроекта, по завершению следствия прокурор, убедившись, что обвиняемым (подозреваемым) исполнены все действия, предусмотренные заключенным с ним досудебным соглашением о сотрудничестве, выносит мотивированное представление. И не позднее трех дней с момента ознакомления обвиняемого (подозреваемого) и его защитника с представлением направляет его в суд вместе с материалами выделенного уголовного дела.

Суд, получив представление прокурора и материалы дела, удостоверившись в обоснованности заключенного соглашения и в его исполнении, проводит судебное заседание по упрощенной процедуре, в порядке ст. 316 УПК РФ, если обвиняемый (подозреваемый) признает свою вину и просит вынести приговор без исследования имеющихся в деле доказательств. Суд постановляет обвинительный приговор и назначает подсудимому наказание, которое не может превышать половины максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания за совершенное преступление, либо более мягкое, чем предусмотрено за данное преступление, условное осуждение или он может быть освобожден и вовсе от отбытия наказания.   Если же суд признает соглашение и представление прокурора, не соответствующим требованиям закона, то он проводит заседание в обычном порядке.

Одновременно  с процессуальными новшествами авторы законопроекта предложили уточнить и дополнить материальное право, внеся изменения в статьи 61, 63, 75 УК РФ. В частности, уже закрепленное смягчающее вину обстоятельство «активное способствование раскрытию преступлений» дополнить словами «расследованию и уголовному преследованию». И в этом случае мера наказания не должна превышать половины, а не трех четвертей по ныне действующему уголовному кодексу. Одновременно предлагается расширить перечень отягощающих вину обстоятельств таким моментом, как «сообщение ложных сведений по сути деятельного раскаяния или умышленное сокрытие от следствия каких-либо существенных сведений при заключении со стороной обвинения соглашения о сотрудничестве».

Такова в основе своей суть обсуждаемого законопроекта.

Чем же руководствовались и из чего исходили авторы, предлагая достаточно радикальные и противоречивые изменения?

В приложенной к законопроекту пояснительной записке ими отмечено, что их инициатива направлена на «…расширение возможностей влияния уголовного и уголовно-процессуального законодательства в противодействии организованной преступности, коррупции, расследовании деятельности преступных сообществ (преступных организаций), члены которых, как правило отказываются от дачи показаний о преступной деятельности соучастников и организаторов преступлений».

Так же было заявлено, что суды при вынесении приговоров зачастую игнорируют активное участие обвиняемых в раскрытии  преступлений и возмещении ущерба, определяя им необоснованно жесткое наказание.

Доводы, на первый взгляд, кажутся весомыми и убедительными. Но что скрывается за их внешней стороной? Не будем заострять внимание на всех  неточностях и противоречиях, имеющихся в законопроекте. Остановимся на главных, сущностных моментах. В первую очередь необходимо отметить, что многие положения законопроекта содержат значительные отступления от важнейших принципов отправления правосудия, таких как законность, справедливость, презумпции невиновности, осуществления правосудия только судом, состязательности сторон. Трудно говорить и об объективности, коли порядок заключения соглашения не имеет жесткой регламентации и во многом будет зависеть от желания, волеизъявления одного лица – прокурора, который своим решением в значительной степени предопределит порядок судебного рассмотрения уголовных дел и конечный его результат.

Одновременно приходится вновь констатировать о том величайшем перекосе в российском уголовно- процессуальном законодательстве в сторону обеспечения благоприятных условий для лиц, совершивших преступления и зачастую полного игнорирования интересов потерпевших, законопослушных граждан, защиты их конституционных прав и свобод. Потерпевший не участвует при обсуждении и заключении соглашения о сотрудничестве между прокурором и обвиняемым (подозреваемым). Его мнение не учитывается и при рассмотрении представления прокурора, материалов уголовного дела в суде по упрощенной процедуре.  

Авторы законопроекта, видимо, осознают, что, например, никогда не будет согласия на сотрудничество и снисхождение от родителей, убитых бандитами на их глазах детей. Да и не только в этом случае. А чрезмерное снисхождение, проявленное к садистам, отпетым негодяям, спасающим свою шкуру через признание своей вины и «сделку с правосудием» будет циничным надругательством над потерпевшими, оскорблением их чувств, забвением справедливости.

Как утверждают авторы законопроекта, его внесением они преследуют благородную цель нанести удар по коррупции и организованной преступности. Однако его концепция существенно перечеркивает их намерения. Во-первых, в предлагаемой редакции новой статьи 317 прим. 6 УПК РФ закрепляется то, что досудебное соглашение о сотрудничестве может быть заключено по преступлениям любой категории и этим уже сказано все. Во-вторых, законопроект, если он будет одобрен, не только не ослабит коррупцию, а наоборот, создает дополнительные условия для злоупотребления служебным положением и взяточничества в сфере предварительного расследования и судебного разбирательства.

В первую очередь, как мы уже и отмечали, речь идет о недостаточном урегулировании полномочий прокурора и следователя в заключении досудебного соглашения. В проекте, например, сказано, что следователь, получив заявление о готовности подозреваемого, обвиняемого к сотрудничеству, направляет его со своим заключением прокурору. И на этом поставлена точка. Законопроект абсолютно не дает ответа о невозможности заключения «сделки», если с ней не согласен следователь. Здесь не должно быть недосказанности. Можно полагать, что в этом случае соглашение, заключенное за спиной следователя, практически невозможно будет реализовать.

Законопроект не содержит мер воздействия, реакции на сокрытие, оставления без внимания следователем заявления обвиняемого (подозреваемого) о возможности заключения соглашения о сотрудничестве. И вовсе не урегулирована ситуация, при которой следователем, прокурором отдается предпочтение одному из нескольких заявлений обвиняемых, подозреваемых о сотрудничестве, хотя каждый из них признает свою вину, дает равноценные показания по обстоятельствам преступлений и лицам их совершившим. И как быть, если все участники преступлений или преступления заявили о своем согласии на сотрудничество, осознавая неизбежность своего изобличения. Кому отдать предпочтение или заключать соглашение со всеми? Если со всеми, то утрачивается всякий смысл этой «сделки».

Ключевой фигурой в особом порядке вынесения судебного решения при заключении соглашения о сотрудничестве, является прокурор. Хотя высказано мнение, что после внесения 5 июня 2007 года известных изменений в Уголовно-процессуальный кодекс РФ и в Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации», которыми прокурор лишен большинства процессуальных полномочий, то все предусматриваемые его полномочия надо возложить на следователя. Трудно с этим согласиться, ибо все-таки прокурор после утверждения обвинительного заключения направляет дело в суд, а потом и поддерживает по нему обвинение.

Если следовать версии законопроекта, то от прокурора зависит все, в том числе его право заключить соглашение о сотрудничестве или отказать в нем. И это решение во многом будет носить субъективный характер, определяться по усмотрению прокурора и в меньшей степени по объективным критериям. У него есть право, по нет обязанности и ответственности за принимаемое решение, а это чревато всегда неблагоприятными последствиями. Законопроект не предусматривает возможности кем-либо и даже следователем по обжалованию прокурорских решений. Если же вокруг соглашения начнется спор, то его заключение уже утратит всякий смысл.

Как уже отмечалось, не позднее трех дней с момента ознакомления обвиняемого (подозреваемого) и его защитника с представлением прокурор  направляет его в суд вместе с материалами выделенного в отношении обвиняемого (подозреваемого) уголовного дела. И если суд признает, что виновным лицом выполнены все условия соглашения, то он удаляется в совещательную комнату для постановления приговора, как это предусмотрено ст. 316 УПК РФ. Но авторы законопроекта не учли, что подобная процедура применяется в отношении лица, признавшего свою вину и заявившего ходатайство рассмотреть его дело по упрощенной процедуре. При еще одном условии, если за совершенное им преступление наказание не может быть более 10 лет лишения свободы и при наличии согласия потерпевшего. В рассматриваемом же случае упрощенная процедура может быть применена за преступления любой тяжести при любой мере ответственности за него, без учета мнения потерпевшего. К тому же не предусмотрена возможность обжалования судебного решения.

Однако главное возражение в другом. В том, что при упрощенной процедуре невозможно оценить (подтвердить или опровергнуть) то, что виновное лицо добросовестно выполнило все условия и обязательства, предусмотренные заключенным с ним досудебным соглашением о сотрудничестве, что повлечет серьезные последствия как для него, так и для других лиц. Поэтому исследование доказательств должно быть проведено в полном объеме, в том числе с допросом в судебном заседании других соучастников преступления. В противном случае всегда есть опасность самооговора или оговора. Ставить эксперименты на человеческих судьбах недопустимо.

Надо отметить, что любое выделение материалов уголовного дела в отношении одного или нескольких участников преступлений уже отрицательно сказывается на полноте и всесторонности исследования доказательств, объективности принимаемых решений судом. К тому же следователь – лицо процессуально независимое и он самостоятельно проводит расследование. Только он может решить вопрос о выделении материалов в отдельное производство. Возникает существенная коллизия, из которой будет два выхода:  или требование прокурора о выделении материалов объявить обязательным для следователя, что недопустимо, или следователь решает этот вопрос в обычном порядке. Если в обычном порядке, то согласие следователя на заключение досудебного соглашения должно быть  обязательным и решающим. В противном случае утрачивается всякий смысл соглашения. Без участия следователя его реализация не состоится.

И вовсе непонятно, что по законопроекту представление прокурора вместе с материалами уголовного дела могут быть направлены как в отношении обвиняемого, так и подозреваемого. Почему подозреваемого? Это будет противоречить общепринятым принципам как российского, так и международного права. Лицо, совершившее преступление, за исключением не могущих нести ответственность, должно знать в чем оно обвиняется. Без этого оно не может осуществлять свою защиту.  Потерпевший не сможет выдвинуть свои требования по возмещению материального и морального ущерба, а прокурор поддержать государственное обвинение в суде. Да и  приговор, иной судебный вердикт нельзя принимать на подозрениях. Только на  конкретных обвинениях, если нет оснований для оправдания подсудимого.

И еще об одном сомнительном моменте законопроекта. В нем отмечено, что если после назначения наказания подсудимому будет обнаружено, что он умышленно сообщил ложные сведения по сути своего деятельного раскаяния или умышленно утаил от следствия какие-либо существенные сведения, приговор подлежит пересмотру в порядке, предусмотренном разделами 14 и 15 УПК РФ. Однако проект не раскрывает понятия «существенные сведения». А главное в другом – мог ли обвиняемый, подозреваемый, исходя из своих пониманий и оценки считать их существенными или несущественными для следствия и установления всех обстоятельств совершенных преступлений. И тем не менее приговор может быть отменен. А как быть с приговорами, постановленными в отношении других осужденных, которых оговорило лицо, заключившее соглашение, и чьи показания явились весомым основанием для их обвинения или оправдания. Ответа на этот вопрос в проекте закона нет, его и трудно  найти вообще. Ибо судебный процесс в отношении лица, согласившегося на «сделку с правосудием», фактически происходит без судебного исследования доказательств. А его показания на стадии дознания, предварительного расследования становятся фактически приюдицией для установления истины, доказанности вины или невиновности иных лиц по делам о его сообщниках в преступлениях.

Основания отмены или изменения судебного решения строго определены уголовно-процессуальным законодательством и не подлежит расширительному толкованию. К ним относятся несоответствие  выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой или апелляционной инстанции, нарушение процессуального закона, неправильное применение уголовного закона и несправедливость приговора, которая связана с наказанием, явно несоответствующим тяжести преступления.

Ни одно из этих оснований в данном случае применить нельзя. Остается еще один момент – вновь открывшиеся обстоятельства, но и они не применимы в рассматриваемой ситуации. К таковым относятся установленные вступившим в законную силу приговором суда заведомая ложность показаний потерпевшего или свидетеля, другие обстоятельства, которые в рассматриваемом случае не представляют для нас интереса.

И так законодатель к вновь открывшимся обстоятельствам относит заведомую ложность показаний потерпевшего или свидетеля, но  никак не подозреваемого или обвиняемого, так как они не несут никакой ответственности за дачу ложных показаний, как и за отказ от дачи показаний. Более того, законодательно закреплено право обвиняемого, (подозреваемого) давать или отказаться от дачи показаний.

И тогда, когда авторы законопроекта предлагают дополнить перечень  обстоятельств, отягчающих наказание, новым моментом, как умышленное сокрытие от следствия каких-либо существенных сведений при заключении со стороной обвинения соглашения о сотрудничестве, то они перечеркивают это важнейшее положение  не только Уголовно-процессуального кодекса РФ, но и конституционное право каждого гражданина на отказ от дачи показаний против себя, своего супруга и близких родственников.

И вовсе возникнет юридический тупик, когда ложные показания лица, заключившего досудебное соглашение о сотрудничестве будут присутствовать  в приговоре, постановленном в отношении его сообщников. Хотя этот приговор может быть законным и справедливым, так как провозглашен на совокупности доказательств и оснований для его пересмотра не будет. Но как быть, когда показания одного и того же лица, по одним и тем же обстоятельствам в одном приговоре будут значиться ложными, а в другом «правдивыми»? В законопроекте о досудебном соглашении на этот важный вопрос ответа нет.

В подкрепление своей позиции авторы достаточно сомнительного законопроекта постоянно ссылаются на зарубежный опыт и, в первую очередь, США о заключении так называемых сделок с правосудием. Однако сами ссылки без глубокого изучения сути сделок и особенно последствий от их заключения выглядят не убедительными, формальной констатацией и не более. То же американское правосудие во многом использует сделки с виновными лицами для того, чтобы избежать громоздкую и волокитную систему суда присяжных. К тому же в США все больше и больше раздаются голоса об ущербности и несправедливости «сделок» с правосудием. Нам же пытаются навязать то, что уже вызывает серьезные возражения.

Здесь уместно обратиться к отечественному законодательству. В статье 61 УК РФ к смягчающим вину обстоятельствам отнесены явка с повинной, активное способствование раскрытию преступления, изобличению других соучастников, розыску имущества, добытого противоправным путем. А в статье 62 УК РФ определено, что при наличии смягчающих обстоятельств и в отсутствии отягчающих срок или размер наказания не могут превышать трех четвертей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за то или иное преступление. В ряде случаев наказание может быть определено ниже низшего предела или осужденный может освобожден и вовсе от его отбывания. Кажется, все есть для того, чтобы поощрить и стимулировать раскаяние, активное способствование расследованию преступлений. Зачем же ломиться в открытую дверь?

Таким образом, следует еще раз констатировать, что введение института досудебных соглашений станет дополнительным основанием к злоупотреблению  должностными полномочиями на стадии предварительного расследования со всеми вытекающими из этого последствиями, игнорированию интересов потерпевших. Приведет к неустранимым противоречиям и неоправданным сложностям  при отправлении правосудия и не даст того результата, на который рассчитывают авторы законопроекта.