Академик РАН Евгений Гордеев - один из самых известных вулканологов в России и мире. С 2004 года он возглавляет камчатский Институт вулканологии и сейсмологии - единственное в стране научное учреждение подобного профиля. Однако будущее института, как и всей российской науки, ученый оценивает весьма скептически.

 

 

 

- Потому что проблемы развития науки и технологий в России часто связаны именно с политикой. Руководство нашей страны, похоже, до сих пор четко не представляет, для чего же нужна наука? В Советском Союзе многие проекты возникали на фоне противостояния с Западом. Развитие атомных технологий, космоса были нацелены на создание новых типов вооружений.

 

К сожалению, и сегодня в стране искусственно создают такую атмосферу, будто вокруг находятся враги, которые хотят непременно на нас напасть. Это очень печально, потому что на самом деле все, конечно, не так. А обстановка, на мой взгляд, нагнетается, чтобы отвлечь население от других проблем.

 

 

- В то время на фундаментальные исследования страна выделяла 5 % средств от общего финансирования науки. 95 % шло на решение прикладных научных задач - в министерства, ведомства, «почтовые ящики». Подобная схема не была идеальной, но она все-таки поддерживала развитие фундаментальной науки. Сегодня этого нет. Более того, происходят довольно странные вещи.

 

Страна вроде бы повернулась к рынку. А рынок - это конкуренция, при которой, по идее, должны создаваться более дешевые образцы различной продукции. Однако в России это правило не работает по одной простой причине - воруют. Деньги, которые идут на грандиозные стройки, типа космодрома Восточный, постоянно куда-то исчезают.

 

 

- Намного хуже. У нас в институте, например, деньги в основном тратятся на коммунальные услуги, потому что мы вынуждены платить за электроэнергию, воду, вывоз мусора - за все, что касается существования здания, где мы работаем. И худо-бедно остается на зарплату. Вот две статьи, на которые уходит институтский бюджет. На оборудование, полевые работы, исследования денег нам не дают…

 

К примеру, недавно на Камчатке начал извергаться вулкан Камбальный. СМИ сообщали, что это произошло неожиданно. Хотя в реальности учет возможности извержения существовал. Раньше в подобной ситуации на вулкан отправили бы экспедицию, чтобы организовать наблюдения. А сегодня, не имея средств, мы даже не могли туда улететь. Только через неделю наши сотрудники попали к вулкану, благодаря тому, что МЧС выделило вертолет. Но извержение к тому времени уже закончилось.

 

 

- Я с этими организациями не сталкивался, но мне известно, что в них тратятся серьезные деньги. Выгоды от этого, насколько я понимаю, пока нет. Впрочем, есть оправдание: вложения в высокие технологии окупаются не быстро. Ждем.

 

 

- Это так.

 

 

- На проведение исследований сейсмичности в центральной Италии, где часто происходят землетрясения. В принципе, ничего удивительного в этом гранте нет. В России представляют НАТО в качестве исключительно военной, агрессивной структуры, хотя альянс ведет множество гуманитарных и научных программ. У нас об этом в последнее время почему-то забыли.

 

 

 

- Мы же занимаемся. Наши ученые признаны коллегами из США, Японии, Франции, Италии. Их статьи печатаются в лучших зарубежных изданиях.

 

 

- Во-первых, мы активно взаимодействуем с коллегами из разных стран. Во-вторых, у наших сотрудников хорошее базовое образование. Поколение ученых, которое окончило высшую школу в Советском Союзе, достаточно грамотное и инициативное.

 

 

- Да, мы посчитали, что у нас работало примерно 160 выпускников Московского государственного университета. Раньше Камчатка была притягательна по многим причинам - хотя бы повышенной зарплатой. А благодаря своей природной уникальности она, безусловно, вызывала интерес у выпускников геологического профиля.

 

Сегодня мы тоже стараемся кого-то привлечь, но есть одна большая проблема - отсутствие жилья для сотрудников. Финансовых ресурсов, чтобы приобрести квартиру за свой счет, молодые ученые не имеют. В Москве у специалистов базовая зарплата выше, чем на Камчатке - даже со всеми нашими северными коэффициентами.

 

 

- Молодой сотрудник - 30-40 тысяч рублей в месяц, руководитель - 60-70 тысяч.

 

 

- Это не удивительно. В России традиционно, в первую очередь, поддерживали силовые структуры.

 

 

- Они довольно печальны. Нет смены поколений. Молодежь, которая к нам приходит, не очень хорошо образована. Квалификация, получаемая молодыми учеными благодаря нашим старшим сотрудникам, помогает им заниматься научными исследованиями. Но когда наставники уйдут, случится определенный провал…

 

 

- Не уверен, что это так. Я немного знаю ситуацию в КамГУ имени Витуса Беринга. Там есть кафедра геологии, географии и геофизики. Она была создана, чтобы готовить специалистов для нашего института. И мы эту кафедру ведем. Базовые знания студентов там очень слабые. Я имею в виду основные предметы - физику, химию, математику. То, что необходимо вулканологу.

 

Впрочем, это не столько вина университета, сколько его беда. В вуз приходят выпускники школ, где все преподается еще хуже. Наше образование основательно разрушено. А сейчас идет разрушение науки.

 

 

- Я думаю, что в «Единую Россию» стремятся те, кто хочет получить карьерный рост. У меня все-таки иные задачи.

 

 

 

- Здесь, на Камчатке, в районе Шипунского полуострова. Когда там произошло небольшое землетрясение с магнитудой около 7, мы зафиксировали определенные аномалии в химическом составе подземных вод. Потом в этом же месте произошло еще два события, которые имели такие же аномалии. По ним мы и сделали прогноз.

 

 

- Где-то за месяц-полтора. Раньше работы по прогнозу сейсмособытий велись очень активно. Но сейчас интерес к ним уменьшается, потому что результатов немного.

 

 

- Почему же, как у научного направления у прогноза есть перспективы. Однако решение подобных задач требует детальных и длительных наблюдений. Все это очень дорого стоит. Практически во всех странах, которые раньше занимались проблемой прогноза землетрясений, работы свернуты. В России же они планомерно ведутся только на Камчатке…

 

 

- В Японии, например, пришли к выводу, что эффективнее не предсказывать сейсмособытия, а надежно строить здания. Так сегодня действуют и в Америке… Дело в том, что неоправдавшийся краткосрочный прогноз может нанести больший ущерб, чем само землетрясение. На некоторых территориях уже сталкивались с подобными явлениями. После объявления прогноза уменьшалась деловая активность, начинался отток населения, люди паниковали, снижалась производительность их труда. В результате, возникало больше социальных проблем, чем могло принести землетрясение, которое еще не факт, что случится.

 

 

- Стабильное состояние. Камчатка находится в лучшем положении, чем многие другие регионы. Люди, здесь живущие, знают, что такое землетрясения, неоднократно их ощущали. Подобные события, как правило, не вызывают паники. Хуже в тех местах, где землетрясение - редкость. Там действительно бывает много неожиданностей.

 

 

- Нет, в Москве никогда ничего серьезного не произойдет. Я говорю про Китай, Турцию, Иран. Землетрясение там может случиться один раз в несколько сотен лет. Люди со временем забывают об этом и строят не очень крепкие сооружения, которые, условно говоря, через 300 лет опять разваливаются... А вот там, где трясет регулярно, ответственно подходят к строительству. Возьмем ту же Японию. В 2011 году там произошло сильнейшее землетрясение. Однако здания не пострадали - даже те, которые находились близко к эпицентру.

 

 

- Они гибли от цунами, а это совершенно другая история.

 

 

 

- Вулканы и землетрясения связаны опосредованно. Это просто явления одного гигантского процесса. Он называется - субдукция тектонических плит. Под дном Тихого океана находится твердая поверхность, кора, толщиной 5-7 километров.

 

Есть другая плита, материковая, толщиной 35-40 километров, на которой расположена Евразия. Тихоокеанская плита поддвигается под евразийскую со скоростью 8 сантиметров в год.

 

Из-за этих подвижек в местах соприкосновения плит нарастает напряжение, периодически в земной коре происходят разломы, которые и вызывают землетрясения в районе Камчатки, Курил, Японского архипелага. Движение плит является также и причиной извержений. Магму, раскаленный жидкий расплав, выдавливает с глубины 100-110 километров, и она изливается на поверхность земли через вулканические кратеры. Однако извержения не являются причиной мощных тектонических землетрясений.

 

 

- Вулканов, опасных для населения, на Камчатке два -Авачинский и Корякский. Потому что они находятся рядом с Петропавловском и Елизово, крупнейшими населенными пунктами полуострова.

 

 

- Авачинский может образовать мощные грязевые потоки, как следует, присыпать города пеплом. На Корякском возможен мощный взрыв.

 

 

- Едва ли, а вот грязевые потоки теоретически могут дойти до Елизова. Но прогнозировать будущее воздействие - очень сложно. Все зависит от мощности извержения, направления потоков и многих других факторов.

 

 

- Город в принципе построен на отложениях взрыва Авачинского вулкана.

 

 

- Не должен. Как правило, это одноактный процесс.

 

 

- Это исключено. Процессы происходят на глубине до 100 километров. Мы туда не проникнем и ничего не сможем сделать.

 

 

- Ну и что? Она только разрушит постройку вулкана.

 

 

- Самый перспективный способ - использование геотермальной энергии. На Камчатке уже работают ГеоЭС - Мутновская, Паужетская. Но это только один из вариантов.

 

Теоретически можно строить гигантские тепличные комплексы, которые круглый год будут обогреваться энергией вулканов. Тогда Камчатка сможет обеспечить овощами не только себя, но и другие регионы страны...

 

Беседовал Владимир Хитров,

ИА «Кам 24».

 

Евгений Гордеев - родился 25 ноября 1948 в селе Пономаревка Оренбургской области. На Камчатке с 1972 года. Третий академик РАН за всю историю полуострова (до него высшего научного звания в ХVIII веке был удостоен этнограф Степан Крашенинников, а в ХХ веке - сейсмолог Сергей Федотов). Автор и соавтор более 150 публикаций, в том числе 7 монографий. Преподавал в университетах Италии и Японии.

 

ИА «Кам 24», 15.05.17