См. Ч.1. Поиски истины

Ч.2. Дальневосточная республика

Ч.3. «Тряпицын был борцом за власть Советов...»

Ч.4. Вариант биографии

Ч.5. Амурский поход

Ч.6. Клостер-кампское сидение

Ч.7. Николаевская страда, Китайская Цусима Амурского разлива

Ч. 8. «Штурмовые ночи Спасска, Николаевские дни»

Ч. 9. Николаевск-на-Амуре в Гражданскую войну

Ч. 10. Николаевский инцидент

Ч. 11. Пропуск слова «Социалистическая»

Ч. 12. Антибуферная политика

Ч. 13. Заговор против Тряпицына

Ч. 14. Агония «Николаевской коммуны»

Ч. 15. Уничтоженный город

Ч. 16. Керби. Амгуньский террор и бандитизм

Ч. 17. Промежуточный этап эвакуации - Кербинские золотые прииски

Ч. 18. Мятеж

Ч. 19. Арест Тряпицына и захват Керби

Ч. 20. Суд 103-х

Ч. 21. Расправа

Ч. 22. Финал партизанского движения на нижнем Амуре

Ч. 23. Неужели люди, судившие Тряпицына - японские шпионы?

 

 

Эвакуируемым жителям Николаевска, смерть Якова Тряпицына и его соратников, облегчения не принесла. Проблемы, сами по себе, никуда не делись.

 

Новый ревштаб во главе с Андреевым продолжил программу, утверждённую прежним руководством - дальнейшую эвакуация мирного населения из посёлка Керби в Благовещенск. Только организовано всё было гораздо хуже, чем на первоначальном этапе - маршрут как следует, не проработан, местами отсутствовали перевалочные пункты со складами продовольствия.

 

За эту часть мероприятия, в частности, отвечал Днепровский-Власов. Ещё живой Тряпицын, узнав, как обстоят дела с дальнейшей эвакуацией, был крайне не доволен его действиями. Неизвестно, чем бы это могло закончиться для будущего писателя-большевика. Думаю, ничем хорошим.

 

Андреевцы действовали по ранее отработанной предыдущим ревштабом схеме - часть людей, в первую очередь женщин и детей, отправили по Амуру пароходами в Благовещенск, остальные были вынуждены идти пешим порядком.

 

Николаевцы ещё не оправились от пережитого - слишком свежи оставались их воспоминания от предыдущих таёжных мытарств, поэтому, такая перспектива многим не понравилась. Некоторые решили, не смотря ни на что, вернуться в родные места. Среди них имелись и партизаны.

 

Народ потихонечку разбегался. Вместе с эвакуацией началось и дезертирство. В общей сложности, водным путём было перевезено более 3500 женщин и детей.

 

Японцы пропустили пароходы с беженцами мимо Хабаровска, арестовав лишь одного из руководителей перехода, которого отправили в Японию, впрочем, в последующем позволили возвратиться в Благовещенск. Далее, значительная часть населения была переправлена, опять-таки, с разрешения японцев во Владивосток, где прибывшие из Николаевска получили подъёмные.

 

Сохранились документы о выделении Земской управой Владивостока пособий николаевцам. Вот как об этом эпизоде вспоминает Милованов Гавриил Григорьевич: «Пароходы и баржи с возвращающимися беженцами, японцы встретили в Удинске. Помню строй катеров, солдат, стволы пулеметов, нацеленные на караван.

 

Андреев с побледневшим лицом стоял на палубе. Он боялся, что кто-нибудь из его команды не выдержит напряжения, и тогда заговорят пулеметы. Когда миновали японцев, Андреев облегченно вздохнул и, взяв у отца махорку, свернул длиннющую, как оглобля, цигарку. В Тыре японцы тоже никого не тронули. Беженцы разошлись по своим местам. Возможно, о пропуске беженцев обратно на Амур тоже была договоренность в верхах».

 

Как вам такой расклад? Видимо, действительно, какие-то договорённости между мятежными партизанами и японцами были. Как выясняется - фронт развален, Удинск, Тыр, да и многое другое, сданы без боя. Если у Тряпицына в активе захват Николаевска и области с небольшими потерями, то японцы, вообще, восстановили Status Quo без потерь и должны были быть очень признательны Андрееву.

 

Впрочем, как мы знаем, его за это впоследствии отблагодарили - дали должность и предоставили вид на жительство на Сахалине, под защитой собственных штыков. Но это случиться позже, а пока самураи свободно пропустили караван с беженцами. Шерстить не стали, к этому времени успели перессориться с союзниками, особенно с американцами, и лишний международный скандал им был не нужен.

 

А вот, детскому приюту Николаевска не повезло - по каким-то причинам в Благовещенск его отправили прогуляться таёжными тропами, за несколько сот километров!

 

Подумайте, что представляла из себя эта лесная одиссея, если здоровые мужики сбегали - лишь бы повторно не идти по тайге. Ещё, вспомните шрамы от укусов комаров, сохранившиеся на всю жизнь у товарища Фрайермана. Приюту выделили несколько подвод, перевозивших скудный провиант и всё необходимое.

 

Самых младших взрослые старались, по возможности, на них везти. Для хрупких, маленьких человечков - эта дорога стала не просто испытанием, а борьбой за жизнь! Не перенеся выпавших трудностей, в дороге многие дети умирали. Среди них были и несколько японских детей-сирот, которых пытались спасти, но смертельный переход забрал их жизни.

 

Однако, по воспоминаниям, детская колонна не уменьшалась - в пути подбирались новые маленькие страдальцы - кто-то потерялся, у кого-то погибли родственники, кого-то, как не кощунственно это звучит, бросили. И ещё - имея лошадей, Тряпицын мог, конечно, насколько позволяла таёжная местность, передвигаться намного быстрее, чем детская колония, тем не менее, его отряд «завис» в тайге на 21 день, что привело к голоду. Приют, к счастью, избежал этой незавидной участи. Спасла соль, несколько мешков, которой кто-то помог получить для его нужд в Керби. Вот её то и обменивали в дороге на еду. Тем и спаслись. С приютом следовала, вместе со своими детьми, и одна из его попечительниц - Ирина Максимовна Черепанова. Её старшая дочь, в то время 14-летняя Лиза, впоследствии всю жизнь, когда у неё болели ноги, вспоминала этот переход.

 

Дело в том, что за весь длинный путь, ей ни разу не удалось присесть на подводу. В конце пути, когда уже всё осталось позади, семью Черепановых ждало новое испытание.

 

Произошло следующее - добравшихся до Благовещенска юных странников, волевым решением, разделили по разным приютам - мальчиков отдельно, девочек отдельно и никакие слёзы здесь не помогли. Таким образом, 11 -летний Николай Черепанов очутился в одном, а Ирина Максимовна с девочками - в другом приюте. Только через год семья смогла соединиться.

 

А вот как вспоминает о переходе Н.Л. Бебенин, в то время молоденький мальчёнка:

 

«Эвакуированных стали отправлять из Керби пешком дальше, в Амурскую область. Пошли и мы. Впереди я с четырёхлетней сестрёнкой Ларисой на руках. За плечами у меня котомка с вещами. За мной мама несла годовалую Валю.

 

 

Шли чаще по бездорожью, преодолевая мари, речушки, быстрину, прыгая с камня на камень. Голодали. На питательных пунктах выдавали по небольшому куску крепкосолёной рыбы и граммов по триста хлеба или сухарей... Если мы на нечастых привалах сразу валились в траву отдыхать, а больше спать, то мама, накормив малышню, находила в себе силы что-то постирать, вскипятить на костре чай, заваренный на травах, повытаскивать занозы из ниших босых ног... В посёлке Экичман пересели на пароход. В Благовещенск мы прибыли в конце августа».

 

 

Теперь по поводу 10 тысяч жителей города Николаевска, его окрестностей и края в целом, якобы уничтоженных Тряпицыным и его приспешниками. Господин Славинский пишет: «Войдя в Николаевск вслед за японцами, представители миссии российского Красного креста обнаружили свыше 6 000 незахороненных трупов». Славинский Д. Николаевские дни: (Красный террор в Николаевске-на-Амуре в годы Гражданской войны 1917-1922 гг. и японской интервенции / Д. Славинский // Новое время. - 2003- №25.

 

Хочется его спросить - почему не 36 000? Ведь бумага всё стерпит. Пришедшие ранее японцы и представители прессы почему-то их не заметили. Хотя тщательно искали, даже оставили многочисленные снимки сгоревшего города и жертв большевиков, на которых запечатлены от одного до нескольких погибших.

 

Вместо голословных утверждений, хотелось бы увидеть официально задокументированный акт миссии Красного Креста и фото этих самых незахороненных тел.

 

Скажу сразу, точной статистики по количеству жителей нет. Есть приблизительные данные на начало года (сезонных, временных рабочих, пришлых людей и т.д. никто не считал).

 

Обратимся к документам. В Николаевске в январе 1919 года зарегистрировано 4917 человек мужского пола (включая военных и детей) и 3795 женского пола (включая детей). Входили ли в их число колония японцев и китайцы - не знаю. Китайцы, уж точно нет. А ведь были ещё, японский гарнизон, иностранцы. Их тоже, вряд ли считали. О том, что за год с лишком, часть населения уехала из города, кто-то наоборот, приехал, кто-то умер, погиб, в связи с событиями гражданской войны, особо говорить не следует. Вообще, по поводу населения края, его численности и убыли во время гражданской войны, можно писать специальное исследование. Данной цели, не ставлю, ибо ответ лежит на поверхности.

 

Сейчас некоторые «историки» заявляют, аж о двадцати тысячах жителях Николаевска! Откуда взяты эти цифры? Непонятно.

 

Ладно, пусть будет так, с учётом николаевских окрестностей, японского гарнизона и численностью партизанского соединения. Теперь произведём грубые подсчёты. Считаем.

 

В посёлок Керби эвакуировано 5452 беженца, среди них 2351 ребенок. На прииске Николаевском разместилось 3216 человек, из них 1355 детей. Добавим сюда 3500 тысячи (кол-во партизан взял по минимуму) отступивших партизан. Получаем 12168 человек. Плюс несколько сотен уехавших под патронажем китайского консула в Маго.

 

К ним добавим несколько сотен граждан, разбежавшихся при уходе из города партизан. Получаем 13 тысяч здравствующих человек. Далее, людские потери, вследствие вероломного выступления японцев - 100 китайских граждан, как минимум 500 партизан и мирных жителей (без учёта расстрелянных в тюрьме, а погибших в результате боевых действий).

 

Ну, и наконец, зачинатели этой кровавой бойни - японцы, которых, лично мне, совсем не жалко. Их на нашу землю никто не звал. Враг - есть враг. За что боролись, на то и напоролись. Уничтожены все - 850 человек. Итого, разница в количестве населения от начала штурма города до эвакуации составляет 5550 человек (20000 чел. - 13000 чел. - 600 чел. - 850 чел).

 

Казалось бы, вот их и можно списать на жертвы «тряпицынщины», но как быть с жителями окрестностей, которые никуда не эвакуировались, а как жили, так и продолжали жить. Сколько их? Кроме того, во время наступления партизан, до того, как они блокировали Николаевск, были потери с той и с другой стороны. Наконец, сколько, людей сгинуло в тайге? А, ведь были и те, кто уехал из города до прихода партизан, а кто-то сбежал во время николаевской коммуны.

 

Напомню, подсчёты грубые, с сознательным преувеличением жертв среди населения, но даже они показывают, что их количество не превышает 5000 тысяч. В реальности, гораздо меньше. Впрочем, согласен, что в процентном соотношении для населения Амурской области той поры, цифра приличная. Но, подчёркиваю, большинство этих загубленных жизней лежит исключительно на совести майора Исикава и верных ему солдат, а вовсе не на партизанах Тряпицына. Поясню.

 

Как вы помните, до поры, до времени, Тряпицын пытался всё решать без лишнего кровопролития. Даже сам, не взирая на опасность (а опасность была - вспомним убитых в Николаевске парламентёров), отправлялся на переговоры. Посему, после занятия города и установления в нём Советской власти, если смотреть в призму того, что творилось повсеместно в Гражданскую войну, всё закончилось бы сравнительно бескровно. Казнили бы нескольких десятков наиболее одиозных сторонников из числа белогвардейцев, запятнанных кровью.

 

Возможно, так же произошли бы стихийные расправы из мести со стороны рабочих над предпринимателями, которые, уверен, были бы быстро пресечены партизанским ревштабом. Вот, пожалуй, и всё. Но подлое убийство посланцев партизан, противоречащее всем международным нормам, поставило крест на мирном исходе и явилось первопричиной будущего террора со стороны партизан. Что заставило, так поступить борцов Белого дела, про которых нам сегодня твердят, что они «честь и совесть эпохи»? Если таковы честь и совесть, то я молчу.

 

Наверняка, полковник Медведев вместе с господами офицерами, были настолько уверены в мощи японской военщины, что им и в голову не приходило, что кто-то может нанести ей существенный удар, а тем более заставит подписать унизительную капитуляцию и сдачу своих союзников, поэтому, надеясь на безнаказанность, и был совершён этот гнусный поступок. Расплата не заставила себя ждать.

 

Японцы оказались людьми практичными - умирать за чуждые им интересы в их планы не входило, поэтому видя бесперспективность обороны перед более сильным противником, город сдали, белых выдали.

 

Тряпицын, отдадим ему должное, несмотря на зверскую гибель своих товарищей, сдержался - мстить направо и налево не стал. Был произведён, своеобразный, пролетарский суд. Расстреляли около 70 человек лишь наиболее оголтелых, замешанных в кровавых расправах над красными, белогвардейцев и контрразведчиков.

 

Остальных сторонников белых - кого посадили, кого помиловали. Жизнь пошла своим чередом. Дождись японцы навигации и покинь, как было договорено, город - скорей всего всё не закончилось бы так печально. Но их коварное нападение всё напрочь перечеркнуло и смею заметить, все последующие смерти целиком на их совести. Разгром штаба и убийства партизан, привели к жажде мести со стороны красных бойцов.

 

Как известно, русский бунт бессмысленный и беспощадный - кровь за кровь, смерть за смерть! Своим вероломным поведением японцы поставили себя вне международных законов ведения войны. Их неудавшаяся до конца подлость привела к безжалостному террору, направленному, прежде всего, против них самих, а так же против всех, кто был в той или иной мере связан с ними.

 

Поддерживающие идею о массовых убийствах и издевательствах над мирным населениям Николаевска, якобы отданных лично «кровожадным бандитом» Тряпицыным, «садисткой» Лебедевой и прочими расстрелянными командирами, должны проанализировать документы. А в них ничего подобного нет.

 

Покажите хоть один приказ партизанского руководства, где говорилось бы о том, что надо подвергнуть пыткам или издевательствам кого либо из обитателей города или окрестностей?

 

Ещё раз скажу, да, массовые убийства и издевательства имели место, но исходили они по большей части не от партизанского ревштаба, а от местных жителей. Вспомните, в начале похода у Тряпицына был отряд не более трёх десятков человек. Вся армия формировалась во время похода вниз по Амуру и её львиную долю составили именно местные жители.

 

Ни Тряпицын, не руководство ревштаба в массовых казнях не замешаны, а значит, насилие и произвол, если таковые происходили, большей частью самочинно устраивались рядовыми партизанами, использующими приказы ревштаба в своих корыстных целях или из чувства мести.

 

Некоторые исследователи говорят, что край до прихода Тряпицына, жил размеренной и благополучной жизнью.

 

Здесь возникает резонный вопрос - почему при благополучном и размеренном укладе жизни в дореволюционном Нижнеамурье, как они пишут, нашлось столько ожесточённых до крайности людей и каковы были причины озлобления рядовых граждан если насилие буквально захлеснуло город и окрестности и почему на защиту старой власти стали единицы? Причём, зверствовали и сводили счёты отнюдь не одни люмпмены.

 

Ещё раз процитирую С.А. Птицына: «До чего мог людей довести вид постоянных убийств, что вполне мирные люди, достаточно пожилые, отцы семейств просили, как милостыни, у Смолина разрешить акт убийства совершить именно им!»

 

Или вот например, противоречивая фигура расстрелянного Тряпицыным большевика Будрина, о котором так ратовали и ставили в вину молодому командующему его смерть, Андреев и компания. Справка: Будрин И.А. горный инженер, интеллигент, большевик, командир, спаситель во время выступления японцев. Одним словом, краса и гордость. Местный. Разве такой способен на низменные инстинкты?

 

Читаем того же Гутмана: «Аресты проводились по спискам, заранее составленным известным большевиком Будриным и кооператором Железиным. Будрин хорошо знал торговых людей и имел какие-то счёты с золотопромышленниками... Заседания трибунала проходили тайно, никакого следствия фактически не велось, и о расстреле того или иного из арестованных удавалось узнать только случайно... Число арестованных стало увеличиваться, когда в город прибыл Будрин со своим горным отрядом. Будрин производил национализацию приисков и там сводил свои старые счёты с золотопромышленниками.

 

Так, например, по его приказанию арестован был мировой судья Амгуньской золотопромышленной системы Чукачев, золотопромышленник Аккерман с двумя сыновьями, Гирихсен, Сарычев и др., кроме того, на пути к Николаевску находились арестованные им же на приисках Забиров, Зименков, Попов, Аккерман (сын), Тырков, Винцун и др. предприниматели и служащие. Партизаны хвастались, что они по пути к Николаевску, по их варварскому выражению, укокошили, т.е. убили, несколько лиц.Таким образом, были зверски убиты золотопромышленники: Аккерман, Ерёмкин и Зименков. Их арестовали на приисках и тяжело ранили штыками. Раны оказались не смертельными, но они снова попали под власть Будрина и были прикончены.» (Гутманъ А.Я. Гибель Николаевска, Русскш экономистъ, Берлинъ, 1924, стр. 33, 51).

 

Как видим из повествования, Я.И. Тряпицын ни сном не духом, никаких приказаний и не думал ещё отдавать на устранения буржуазного элемента, а тут разборки идут уже полным ходом. И их проводят, заметьте, образованные люди, что тогда говорить о безграмотных рабочих с рыбалок.

 

В период японской оккупации Нижнеамурья и Северного Сахалина уже в конце мая была образована специальная следственная комиссия по николаевским событиям. Дадим слово Гутману, на которого, как на человека открывшего миру «правду о большевистском геноциде на Дальнем Востоке», многие ссылаются, возводя его произведение «Гибель Николаевска» в ранг самого правдивого.

 

«Приводимые протоколы свидетельских показаний составлены членами следственной комиссии, образованной в мае 1920 года по инициативе общественных организаций... Комиссии пришлось перенести свою деятельность в Японию. Члены следственной комиссии, в которой, между прочим, принял участие известный на Дальнем Востоке старый русский журналист Н.П. Матвеев (Николай Амурский), живущий много лет в Японии, отправились ещё в мае месяце на Сахалин, заручившись разрешением японских властей произвести следствие как в Николаевске, так и в других местах области.» (Гутманъ А.Я. Гибель Николаевска, Русский экономистъ, Берлинъ, 1924, стр.185).

 

Таким образом, Гутман невольно раскрывает, что созданная следственная комиссия действует на оккупированных страной Восходящего Солнца территориях под прикрытием японских властей, мало того, она даже для эффективности, была вынуждена перенести свою деятельность в Японию.

 

Скажите, пожалуйста, разве можно в таких условиях сохранить беспристрастность? Сомневаюсь. Поэтому, на лицо выполнение заказа одной из заинтересованных сторон. Японцы, напомню, были самой заинтересованной стороной в сборе поиска доказательств «преступлений партизан».

 

Используя «Николаевский инцидент», как предлог, они оправдывали им своё присутствие на Российской земле и выдвигали ряд условий к правительству Советской России, требуя компенсации за понесённый «николаевский» ущерб и даже передачу им определённых территорий Дальнего Востока, как минимум Северного Сахалина. Им было крайне необходимо предъявить миру бесспорные и убедительные данные о зверствах армии Тряпицына, предоставленные, к тому же, «независимой» стороной.

 

Тем не менее, несмотря на то, что созданная японцами «карманная следственная комиссия» работала под их полным контролем, на захваченной ими же территории, ей не удалось предъявить юридически неоспоримые протоколы по разбирательству нижнеамурской трагедии. Дело в том, что хозяев комиссии интересовали, в первую очередь, только доказательства, которые свидетельствовали бы о том, что партизаны первыми напали на японский гарнизон.

 

Когда таковых не нашлось, то была произведена попытка доказать миру и общественности, что отряд Исикавы спровоцировали на выступление, опять таки, сами партизаны, поставившие его ультиматумом о сдаче оружия в безвыходное положение.

 

Следственная комиссия наивно пыталась вести уголовное расследование в отношении жертв красного террора, но ни ей, ни интервентам так и «не удалось» составить хотя бы примерный список погибших от рук партизан. А ведь такой список был бы более убедителен, чем все многочисленные, но пустопорожние протоколы следственной комиссии, и наверняка, стал бы главным доказательным документом «зверств партизан».

 

Времени для создания этого скорбного некролога было предостаточно - японцы пробыли на Нижнем Амуре до 1922 года, а на Северном Сахалине до 1925 г. Его можно было сделать и позднее, во время захвата Маньчжурии и Китая, когда в живых оставалось ещё много свидетелей - бывших жителей Николаевска и Сахалинской области, осевших в Поднебесной.

 

Существуй такой список, вопрос был бы снят, и всё было бы расставлено по своим местам. Подлинность, указанных в нём фамилий погибших, с большой долей достоверности всегда можно было бы проверить, даже спустя значительное время, в том числе и сегодня. Но японцев создание такого списка почему-то не заинтересовало.

 

Более того, японская сторона не видит необходимости официально публиковать результаты работы комиссии. Вот, те, на. Почему? Во-первых, их просто не интересовали жертвы среди российских подданных. Во-вторых, при отсутствии вышеуказанного списка погибших и подлинников протоколов следственной комиссии напрашивается предположение: а может, потому что «цифры и факты» злодеяний красных партизан не так уж впечатлительны, как описания «правдиво» донесённые до общественности А. Гутманом, Чиликиным и Я. Ловичем, их устраивают куда больше?

 

Сомнений нет, что эти настоящие протоколы опроса существуют до сих пор.

 

В интернете на одном из японских архивных сайтов можно ознакомиться с частью документов следственной комиссии, но это всего лишь часть.

 

По заверению А. Гутмана: «Всего допрошено было около 50 лиц, но автор выбрал из них наиболее важные показания, дающие исчерпывающую картину преступлений.» (Гутманъ А.Я. Гибель Николаевска, Русскш экономистъ, Берлинъ, 1924г, стр.186)

 

А. Гутман заверяет, что разместил в своей книге подлинники настоящих протоколов специальной следственной комиссии по николаевским событиям. Допустим.

 

Но если их подвергнуть анализу, то местами выявляются противоречия по содержанию, данные у опрашиваемых не совпадают, в ряде протоколов, заметно, что предстоящие перед комиссией лица отвечают не свободно, а получают «наводящие» вопросы.

 

И ещё - общее количество названных по протоколам фамилий погибших людей далеко не совпадают с указанными автором цифрами жертв николаевской трагедии. На лицо не стыковки. Как хотите, но невольно хочется воскликнуть - не верю!

 

Из произошедших кровавых нижнеамурский событий напрашивается вывод; прикрываясь именем Тряпицына и советскими лозунгами одна (большая) часть местного населения безжалостно расправилась с другой (меньшей) частью населения, что лишний раз показывает, как «всё гнило в датском королевстве» и насколько были велики социальные противоречия в царской России.

 

Сергей Тимофеев,

Санкт-Петербург.

(Продолжение «Нижнеамурская голгофа. Поиски истины» следует)