«Борис Резник: «Дороже всего на свете - человеческие отношения»

Б. Резник

А в-четвертых (и в-главных), кандидат в депутаты должен любить край, интересы которого он представляет, и не мечтать под шумок приобрести московскую прописку со всеми вытекающими из депутатского статуса благами. У него просто не должно быть таких проблем.

Разве не так? Так.

И вот вам «истории с фотографиями» из архива Бориса Львовича Резника, собственного корреспондента газеты «Известия» по Хабаровскому краю, кандидата в депутаты в Государственную думу, который, нам кажется, всем этим критериям соответствует как нельзя лучше.

История первая

Как министр Ватанабэ принял приглашение господина Резника

Это история длинная. Она начинается в детстве, когда Борис Львович, тогда еще, разумеется, просто Боря, жил с мамой и папой, военным строителем, в Москве, в коммунальной квартире в доме РКК, учился в школе, а летом либо ехал к папе в очередной гарнизон, где тот строил летно-испытательные комплексы (кстати, испытательный полигон на заводе Гагарина в Комсомольске строил отец Резника), либо к бабушке Анюте в деревню Воронцово Тверской области. С тех пор у него осталась некая трепетная любовь к военным. И вот однажды, разговорившись по-приятельски с командующим округом генералом Новожиловым, он рассказал про деревню Воронцово и даже показал фотокарточку, где деревенская пацанва стоит дружной компанией у забора. «Ну надо же, - сказал генерал Новожилов, - и у меня такая фотография есть. Вот он - я», - и показал пальцем на мордатенького белобрысого мальчишку. Борис Львович с Виктором Ивановичем оказались фактически земляками и стали, естественно, с тех пор дружить еще больше.

Прошло некоторое время, Резник собрался в командировку в Японию, а Новожилов позавидовал. Сказал: «Хорошо тебе, ты по миру поездил. А я кроме Северной Кореи нигде не бывал». Борис Львович возьми и брякни: давай, мол, поспорим - я тебе устрою поездку в Японию.

И вот в Токио, за ужином в ресторане с Сергеем Агафоновым, представителем посольства СССР, и одним из директоров ведущей японской газеты господином Судзуки, Резник забросил удочку: дескать, какая несправедливость, г-н Судзуки: у нас стали так тесно развиваться отношения, все друг к другу ездят, журналисты к журналистам, учителя - к учителям, врачи - к врачам, и только военные смотрят друг на друга сквозь окуляры оптических прицелов. Давайте под эгидой «Известий» и вашей газеты проведем конференцию по обеспечению безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Г-н Судзуки загорелся идеей. Пообещал попробовать это организовать.

Через некоторое время звонит, однако, в Хабаровск и сообщает печальную новость: ничего не получается. МИД Японии категорически против такой конференции. Пока не решена проблема северных территорий, нога российского генерала не ступит на японскую землю. «Вот и проиграл пари», - расстроился Борис Львович, но г-н Судзуки его ободрил: еще не вечер. У него есть друг, близкий к премьер-министру Ватанабэ, он попробует через него.

Друг, близкий к Ватанабэ, не подкачал. Генерала Новожилова пригласили на конференцию. Правда, Резнику пришлось звонить Язову и Примакову, чтоб на поездку согласилась и советская сторона тоже.

Но пари было выиграно.

Однако история на этом не закончилась.

В назначенный день наша делегация прибыла в Ниигату. Встретили ее более чем странно: мрачные военные, мрачные мальчики-гренадеры, мрачный Сергей Агафонов… Ну очень недружелюбно. В скоростном поезде Сергей рассказал, что утром его вызвали в МИД Японии и сказали: эту поездку нужно отменить, потому что правые силы собираются протестовать против пребывания советского командующего на японской земле и могут сорвать конференцию. На словах японцы, получалось, были за обеспечение безопасности, а на деле - вовсе даже наоборот. Агафонов пообещал немедленно созвать пресс-конференцию иностранных корреспондентов в Токио и неприглядную эту ситуацию живописно перед всем миром обрисовать. Японцы решили слегка сгладить скандал: сказали - пусть участвует, но только в качестве наблюдателя.

Новожилов взбеленился. Совсем уж было собрался домой возвращаться, да не на чем - разве что ночной бомбардировщик вызывать? Поэтому, когда гостей привезли на место и поселили в «Палас-отеле», заперся в номере. На звонки не отвечал, на стук в дверь не откликался. И разумеется, утром никуда не пошел.

А адмирал Ларсен, командующий американской группировкой войск в Гонолулу, открывая конференцию, сказал: «По нашим сведениям, на конференцию приглашен командующий Дальневосточным округом генерал-полковник Новожилов, но по непонятным причинам он отсутствует. Я считаю, что без советской стороны проводить конференцию нецелесообразно. Предлагаю объявить перерыв и провести консультацию с японской стороной - почему отсутствует генерал Новожилов».

В воздухе запахло уже нешуточным скандалом. Японцы посовещались и принесли извинения Новожилову. Он был объявлен основным участником.

Когда Виктор Иванович Новожилов вошел в зал, военные стран АТР стоя приветствовали его аплодисментами. Это было приятно. Гордость за страну или хотя бы за одного ее представителя - великая вещь.

А потом нашу делегацию стали приглашать разные высокопоставленные лица. Премьер-министр Ватанабэ, в частности. Который между делом обронил: мол, все-таки ваше советское правительство - непредсказуемое, российское - тоже непредсказуемое. Давайте будем дружить и общаться хотя бы на региональном уровне. Я, например, никогда не был на российском Дальнем Востоке, а очень хочется.

- Приезжайте, господин Ватанабэ, - неожиданно заявил Борис Львович. - Мы будем очень рады.

- Это невозможно, к сожалению, - отвечает премьер-министр. - Нужно вести долгие согласования по дипломатическим каналам, это очень сложно.

- Мы уже одно невозможное дело сделали, - не сдался Борис Львович. - Вопреки желанию военного руководства привезли генерала Новожилова. И ничего - земля японская не разверзлась. Приезжайте, я готов Вас принять в качестве личного гостя.

Прошло три недели, и вдруг, можете себе представить, звонит совершенно взбудораженный Агафонов:

- Ты что натворил? Мне позвонил начальник канцелярии Ватанабэ и сказал, что г-н Ватанабэ принял любезное приглашение г-на Резника! Он готов посетить Дальний Восток. Его будут сопровождать 12 человек.

Произошло совершенно невозможное - с Японией у нас всегда были прохладные отношения.

Но все-таки премьер-министр (впервые в истории дипломатии!) по частному приглашению прилетел с визитом в Хабаровск. Разумеется, ему подготовили замечательную программу - и на Сахалин свозили, и край показали, и даже организовали участие в больших учениях, которые проходили в округе.

А 28 июня Митио Ватанабэ исполнилось 67 лет.

«Мы в это время находились в военном санатории, - вспоминает Борис Львович. - Я, к счастью, случайно вспомнил эту дату и говорю начальнику санатория - давайте, чтоб утром было 67 роз, стояли красивые девушки и был накрыт праздничный стол. Все было сделано, как надо. И когда сонный Ватанабэ, забывший напрочь про свой день рождения, спускался в кимоно со второго этажа из своей опочивальни, его встретили розами и песней «Хэппи бездэй ту ю». Эффект получился потрясающий. Потом мы с ним дружили до самой его смерти».

История вторая

Разговор о мещанстве длиною в жизнь

Бориса Львовича, собкора «Известий», в очередной раз пригласили работать в Москву, в штат. Хотели, чтоб он возглавил отдел права и морали в «Известиях». Он отказался. Тогда попросили, чтоб он хотя бы месяца два поработал в Москве. В таких ситуациях отказываться было не принято, и Резник принялся за работу. Запланировал интервью с каким-нибудь известным человеком о мещанстве. В старые времена это было модно - мещанство считалось сильно ругательным словом. С ним боролись все, кому не лень. А в сущности - понятие спорное. И вот Резник, услышав диалоги Ролана Быкова с молодежью, решил, что это будет достойный собеседник, и позвонил ему. Встретились. Говорили с 10 утра до 11 вечера - с перерывами на ресторан. А потом стали встречаться каждый день.

Дружба закончилась только со смертью Ролана Быкова, но оставила по себе неизгладимую память: это был, по свидетельству Бориса Львовича, один из самых глубоких, умных и остроумных людей в нашей стране. Такие встречи случайными не бывают и дорогого стоят.

История третья

«Мои друзья Павел и Алексей»

Резник был одним из 11 первых журналистов страны, аккредитованных в Звездном городке.

А надо сказать, что первые космонавты тогда, в шестидесятых, были, конечно, суперэлитой, обласканной и правительством, и народом, и разными делегациями, и самыми знаменитыми артистами, но в то же время очень несчастными людьми, жившими в обстановке абсолютной секретности - если космонавт хотел, допустим, увидеться с родным братом, ему для этого приходилось ждать разрешения от спецорганов не меньше полугода. Не говоря уж о старых друзьях и любимых девушках. Последние из их круга общения вообще были исключены. Только законные жены. И гэбисты - в качестве собеседников и приятелей. Вот такой ужас, можете себе представить.

А космонавты были нормальные мужики - веселые, доброжелательные и общительные. В Звездный городок каждого занесло волею судьбы, и 11 журналистов, среди которых был Резник, оказались единственным связующим звеном с внешним миром. Угадайте, называется, с трех раз: с кем приятнее дружить - с журналистами или с чекистами?

«Я очень робел перед Гагариным, - говорит Борис Львович. - Мне он казался небожителем. Благоговение перед космосом еще было живо. Когда он полетел в 61-м, это был такой неподдельный восторг! А я тогда был мальчишкой».

Но с другими космонавтами - Поповичем, Леоновым, Николаевым, Терешковой и их патронами - Сергеем Павловичем Королевым и Николаем Петровичем Каманиным подружился по-настоящему. Даже имел нахальство писать заметки под названием «Мои друзья - Павел и Алексей». В смысле - Попович и Леонов. Они действительно очень любили журналистов.

Накануне полета Комарова через министра лесной промышленности Борис Львович организовал для космонавтов охоту в Ярославской области. Весь Звездный городок оттянулся тогда на славу. Это была, наверное, последняя земная радость Комарова. Из полета космонавт не вернулся…

История четвертая

«Трутся спиной медведи о земную ось»

В 1967 году средства массовой информации облетела тревожная весть - на полярной станции СП-13 началось торошение льдов, изломало взлетную полосу, самолеты не могут приземлиться, а у полярников кончаются запасы продуктов. К тому же приближался Новый год, зимовщики ждали посылок и весточек из дому…

Было принято решение отправить самолет из Москвы. Управляли им самые знаменитые асы полярной авиации того времени. Уж если они не посадят самолет на ненадежную льдину, значит никто не посадит. В таком случае просто сбросят на парашютах продукты, посылки и елку. В рейс рвались все журналисты столицы. Не взяли никого - ни правдиста, ни известинца. А корреспондента «Лесной промышленности» Резника взяли. Почему? «Это моя маленькая журналистская тайна», - говорит Борис Львович. Хотя никакой особенной тайны нет. Он просто до последней минуты названивал начальнику главного управления полярной авиации Марку Ивановичу Шевелеву, который сам и возглавил экипаж. Когда до вылета оставалось всего несколько часов, Марк Иванович сдался. «Ну, я таких настырных еще не видел, - сказал он. - Собирайся». На Северный полюс Борис Львович от «Лесной промышленности» повез елку.

В сложнейших условиях асы все-таки посадили самолет - у самой кромки океана. Льдина просела, ИЛ-14 стоял, покачиваясь. Его сразу взяли на растяжки - чтоб ветром не унесло.

Зимовщики были счастливы. Гости из Москвы прожили у них три дня и по существующему обычаю сразу включились в работу полярной станции. Борису Львовичу досталось нести ночью так называемую «собачью» вахту: следить, чтоб не треснула льдина (если треснет, то поднять по тревоге весь лагерь), и присматривать за белыми медведями, норовившими воровать продукты у полярников. А кроме того, на станции все время крутилась Машка, прикормленный медвежонок дамского пола. Так вот, эта Машка обожала тереться спиной о дорогой и сложный гидрографический прибор, установленный на 99-й параллели - как бы земную ось. Во всяком случае, между собой полярники так прибор и называли. Машку следовало шугануть от него подальше.

Вахта прошла спокойно, а нахальная Машка сделалась вскорости знаменитой. Поэт Вадим Семернин и композитор Фаттах, услышав эту историю, написали песню, которую запела вся страна: «Где-то на белом свете, там где всегда мороз…»

История пятая

Гонорар маршала Буденного

Приближалось 100-летие со дня рождения В. И. Ленина. Резнику поручили взять интервью у Семена Михайловича Буденного под названием «Мои встречи с Ильичом».

Борис Львович ожидал увидеть бравого хрестоматийного маршала с пышными усами и чуть ли не шашкой наголо, а вышел ему навстречу, держась за стену, очень старый человек в полосатой пижаме, с трясущейся головой и, как вскоре выяснилось, провалами в памяти…

Но не в этом дело. Материал был написан от имени Семена Михайловича, подписан его фамилией и опубликован. Гонорар маршалу определили по тем временам знатный - целых триста рублей. Резнику велели лично вручить его маршалу, и чтоб тот расписался в ведомости. А поскольку все были уверены, что Буденный от денег откажется, то народ в редакции приготовился к знатной пьянке. Однако Семен Михайлович не отказался. Смахнул небрежно конверт с деньгами в ящик стола, сказал «спасибо» и в качестве утешения подарил корреспонденту свою фотографию многолетней давности при полном параде.

Самое смешное заключалось в том, что в редакции никто не поверил, что Буденный позарился на гонорар. И пришлось Резнику выкатывать угощение для всей толпы за свой счет.

История шестая

…А дружба - превыше всего

К военным людям Борис Львович, как мы уже говорили, всегда испытывал особые чувства. Со всеми командующими Дальневосточным округом поддерживал хорошие отношения, а с двумя - Язовым и Новожиловым - просто дружил. С Новожиловым их сблизило общее деревенское детство, а с Язовым - любовь к поэзии.

Однажды он сидел в кабинете у Язова, беседовал о делах в округе, как вдруг доложили, что прибыл начальник строительной службы генерал Чуйко. Только что с Курил. Прибыл и начал рапортовать. Дмитрий Тимофеевич слушал-слушал, потом побагровел и сказал: «Ты у меня зам по строительству, а не по философии. 20 минут тебе на то, чтобы доехать до аэропорта, сесть на самолет и вернуться назад. Пока не выполнишь задания, не возвращайся». «Слушаюсь, товарищ командующий!» - взял под козырек генерал Чуйко и вылетел в форточку.

В кабинете повисла неловкая пауза. «Вам сейчас не до меня, - сказал Резник. - Закончим разговор в другой раз». «Да нет, почему же, - ответил Язов. - Давай поговорим. Только о чем-нибудь хорошем. О поэзии, например».

Выяснилось, что генерал армии любит французских поэтов - Малларме, Аполлинера, Рембо, Бодлера, Верлена и может читать их часами наизусть. Резник отвечал ему русским «серебряным веком» - Блоком, Пастернаком…

«Если честно, - говорит Борис Львович, - генерал меня забил». Закончился вечер далеко за полночь в особняке у Язова. С тех пор они дружили домами.

«Мне было очень неприятно, когда Язов оказался по другую сторону баррикад, в ГКЧП, но дружить мы все равно не перестали. Я считаю, что выше всего на свете - человеческие отношения».

Это верно. И нет такой идеи, даже самой прекрасной и возвышенной, ради которой нужно было бы рвать отношения с друзьями или, тем более, убивать кого-то.

Кстати, когда грянули события 19 августа 1991 года, округом командовал Виктор Иванович Новожилов. Он получил приказ от гэкачепистов привести войска в состояние боевой готовности. «Что ты собираешься делать?» - спросил его Борис Львович. «Не знаю, - ответил генерал Новожилов. - Но в народ я стрелять не буду. В гражданской войне участвовать не хочу».

А Резник в тот день выступил по радио и на митинге с обращением к демократически настроенным гражданам защитить свободу.

В три часа ночи в его дверь позвонили. «Ну вот и началось, - подумал Борис Львович. - Уже пришли». Однако с неурочным визитом пожаловали отнюдь не гэбэшники, а подполковник связи. Я, говорит, начальник шифровальной службы, слушал вас сегодня по радио, хочу передать вам секретные документы ГКЧП. Я сменяюсь в 7 утра. Встретимся в 7.20 у левой скамейки в детском парке. Ну прямо шпионский роман - «Не хотите ли черешни? Вы ответите: «Конечно». Тараканы в голове забегали: неужели провокация? А с другой стороны - зачем «им» провокации? И так уже можно арестовывать.

Короче, Борис Львович пошел на встречу. Документы (с грифом «Совершенно секретно. Один экземпляр. По прочтении уничтожить»), подписанные министром обороны Язовым и начальником генерального штаба Моисеевым, и впрямь впечатляли: там четко указывалось, что делать, кого и куда в первую очередь интернировать и тэ дэ. Резник переслал их по открытому факсу в «Известия».

А 23 августа Горбачев вернулся из Фороса. Среди встречавших был и генерал Моисеев. «Ты какие-нибудь бумаги по ГКЧП подписывал?» - спросил его Михаил Сергеевич. «Никак нет, тов. верховный главнокомандующий», - ответил начальник генерального штаба. «Назначаешься министром обороны», - распорядился Горбачев. А через два дня Моисеева освободили от должности. «Известия» опубликовали документы, переданные Резником, с его же врезкой на первой полосе, на целую страницу под заголовком: «Еще вчера Михаил Моисеев подписывал документы ГКЧП, а сегодня он министр обороны?»

Вот что значит слово сильного журналиста.

Подумайте об этом, когда пойдете голосовать.

Александра Николашина,

«Молодой Дальневосточник», 1999 г.

Справка

Б.Л. Резник - родился 12 февраля 1940 в Ржеве Калининской (Тверской) области. С 1959 работал в газетах «Московский комсомолец», «Вечерняя Москва». В 24 года стал членом КПСС. В партию вступил сознательно, потому что «жил и работал по совести, как и все рядовые коммунисты». Учился на журфаке МГУ.

На Дальний Восток впервые приехал в марте 1969 года для освещения событий на острове Даманском. А уже в ноябре того же года попросил направить его на работу в Хабаровск собственным корреспондентом газеты «Лесная промышленность».В 1971 избран секретарем парторганизации корреспондентов центральных газет на Дальнем Востоке. В 1981 году окончил Хабаровскую высшую партийную школу. Был избран делегатом XXVIII съезда партии.

С 1981 работал в «Известиях».  В 1999 и 2003 избирался в Госдуму, в течение первого срока входил в группу «Регионы России», в течение второго — во фракцию «Единая Россия». Со 2 декабря 2007 года - депутат Государственной Думы ФС РФ V созыва, заместитель председателя Комитета ГД по информационной политике, информационным технологиям и связи.