Девушка верная и девушка гулящая
 |
| Отолиты, но без микроскопа ничего не разглядишь (фото Владимир Мамонтов) |
|
|
Рыбки в заливчике привыкают к естественной обстановке. Они только что с потоком воды вылетели по бетонному желобу из темного приземистого здания, где послушно родились из икринок. В инкубаторах. Политые молоками, выдоенными из их отцов умелыми девичьими руками. Скопом. Миллионами. Их по часам кормили те самые умелые девушки, разбрасывая корм над прямоугольными садками, словно шадровские сеятели. Они же поддерживали постоянную температуру среды обитания.
На воле дул свирепый ветер и горело холодное, но предельно яркое солнце. А чайки хотели их сожрать. Выход в море – узкая горловина – был открыт. Но они не спешили.
Над мальцами вдруг загомонили. На берег их временного пристанища пришли люди, да не простые, начиная с первого российского вице-премьера Сергея Иванова, а с ним министры, чиновники, губернатор, начальники, журналисты. Одна из умелых девушек, заталкивая прядь за шапочку, рассказала, что рыбки здесь немного обживутся, а потом их отпустят в море. Там они подрастут, наберутся силенок, жирку и вкусу и как миленькие вернутся сюда. На родину. Которую не вполне еще познанный нами инстинкт намертво ассоциирует с этой вот узкой горловиной залива рыборазводного хозяйства в селе Рейдово. На курильском острове Итуруп. В бухте Оля.
Тут, на родине, их будут с нетерпением ждать: выловят, икорку направо, тушку налево, а после съедят, как чайкам и не снилось. С лимончиком, едва подрумянив на гриле. Или запекши в сливочном соусе. А самых счастливых закатают в жестяные банки, и они начнут путешествовать посуху так далеко, как не снилось им, когда они путешествовали по воде.
– А, может, это какие другие лососи к вам приплывут, вы откуда знаете? – задал один журналист дилетантский вопрос.
– Знаем! – ответила девушка. – Мы икру метим.
– Кольцуете, что ли? – пошутил один.
– Изотопами? – предположил другой, по Фрейду вспомнив недалекую Фукусиму.
– Нет, просто такой режим есть, называется сухой метод, когда икра выдерживается с чередованием параметров температуры и влажности. Это надо делать, когда у эмбриона глаз формируется. И тогда на отолите остаются такие метки...
– Штрих-код? – пошутил один.
– На чем остаются? – не понял другой.
– Типа, – засмеялась девушка. – На отолите, есть такая косточка в голове у рыб.
И у человека, кстати, тоже. На ней даже кольца есть, как у дерева. Она за слух отвечает, за равновесие. Вот мы поймаем рыбу, вскроем, под микроскопом посмотрим ее отолит и поймем: наша она или нет. Да наша, какой еще быть! Это ж кета!
– Кета – и что?
– Кета – девушка верная.
Она и в природе идет только на ту речку, где родилась. Хоть умри. Уж и реки той нет, вода грязная, или карьер на ней, или станция какая, а она идет. Точнехонько. И все равно ей. Вот горбуша – та девушка гулящая.
Она может на нерест, чуть что не так, с Курил на Камчатку махнуть, да хоть в Канаду. Ей лишь бы условия.
– Она ж все равно помирает, выполнив свою репродуктивную функцию. Хоть на Сахалине, хоть в Канаде, – заметил кто-то.
– Так все помрем, – засмеялась девушка, затолкала упрямую прядь, и солнце над Итурупом засияло еще ярче. – Но условия много значат. Хотя, конечно, функцию-то выполним.
Топливо где берем?
 |
| Первый вице-премьер Сергей Иванов в рабочей поездке по Курилам (фото Владимир Мамонтов) |
|
|
И еще он сказал, что очень ему на Курилах природа нравится. Но вот что до жизни людей... До качества их жизни...
– Нету тут никакого качества, если честно, – сказал первый вице-премьер.
Хотя вот именно здесь, на рыбозаводе, украшенном стационарным транспарантом «Курилы – российская земля», чистеньком, механизированном, современном, это прозвучало на нехарактерном фоне. Рядом даже фонтан бил, а работяги трогательно курили в беседке: курить в цеху запрещено.
А еще в конторе, которую можно назвать офисом – там цветы, современная оргтехника, люди с рациями и симпатичные секретарши – висит уютное объявление, что всем желающим на подрост раздают цыплят.
Странно, что не мальков. И веет от этого всего такой нездешней цивилизацией! И так это сильно контрастирует с тем, что на острове ни метра асфальта; с тем, что за последние десять лет с Дальнего Востока уехало 1,5 миллиона человек, с военным аэродромом «Буревестник», чья загнутая кверху взлетная полоса не допускала возвращения: японцы давно строили для камикадзе. Но наши и сейчас садятся.
Чтоб добраться до бухты Оля, кортеж (а это собранные со всего острова изгвазданные джипы и вахтовка КамАЗ, доставшаяся журналистам), проехал по такой дороженьке, что камикадзе не пожелаешь. Вокруг живописно, но сурово расстилался кедровый стланник, кривилась каменная береза – дерево, которое даже русский топор не берет, не то что японская мотопила, – а также приземистые сосны и низкорослый, сощуренный бамбук. А самые ровные участки проходили по краю прибоя. По черному вулканическому песку пляжа, и вахтовка, ревя и кренясь, тащила нас вбок от волны. Потом мы срезали угол, проехали отрезок по старой японской дороге – она, кстати, ничего. Только надо ручьи закатать в трубы. Летали вверх и вниз, как на русских горках. Это было здорово. Адреналинчик даже пробил. Но, мое мнение, долго так жить нельзя.
– Отгадайте загадку, – спрашивал в перерывах меж ухабами усатый здешний начальник средней руки, приданный нам в чичероне. – На острове нет ни одной бензоколонки. А машины ездят. Почему?
– Бензин бочками возят из Японии? – предположил коллега.
– Японии? – симпатичный туземец аж зашелся от смеха. – Проще все. Да все машины – дизели. Вот они – да, из Японии. А топливо, топливо где берем?
 |
| Доска объявлений в офисе комбината (фото Владимир Мамонтов) |
|
|
Кого разводить хотим?
Кстати, японские соседи по поводу визита Иванова опять состроили сквашенную мину и выразили сожаление: это ранило их чувства. В мою бытность главредом «Известий» я регулярно встречал чаем и сушками потупленных, сожалеющих японских дипломатов, добивавшихся от меня опровергнуть заметки, в которых доблестные корреспонденты, вроде Саши Латышева, с пылом и надлежащей аргументацией отстаивали российскую принадлежность островов. И одного козыря у меня в кармане не было, хотя, как дальневосточник, я легко бил военные легенды бывшего противника. Я не понимал, чем бить (в хорошем смысле слова) японцев вот в какой точке. Они наседали: если это ваши острова, чего ж на них так плохо ваши люди живут?
Аргумент, мол, острова наши, как хотим, так и живем, победы не приносил. Союзников в тылу было немного, такая беда.
И вот теперь помаленьку пухнет мой козырь в рукаве. На Итурупе построили портпункт – правильный, современный. Строят аэропорт. Про рыбозавод рассказал. На Кунашире, другом острове Курильской гряды, будет сделана дорога – и это будут первые километры асфальта на Курилах за все века. Губернатор Сахалинской области Александр Хорошавин заверил, что на развитие Курильских островов дополнительно будет выделено 16 миллиардов рублей бюджетных средств. В том числе 13 миллиардов рублей из федерального бюджета, 3 миллиарда – из местного. Это все здорово.
Конечно, надо делать поправку на умение чиновников потратить деньги не туда и не так. Прогремел в этом отношении аэропорт на Кунашире, подряд на который выиграл... Избербашский радиоламповый завод. Были мы на этой стройке века. От роду которой скоро десяток лет. Строится же подобный аэропорт за год! Но не доведен до ума и поныне. Кто, кому, чего и куда сунул – концов не найдешь.
В ходе поездки искали решение, как достроить, и все такое. Но вот вам из блога, просто заметки. Стороннего неглупого наблюдателя за жизнью на Кунашире – написаны четыре года назад.
«Как это принято, надо про плюсы и минусы. Негатив:
1. Дорогие морепродукты. Главным фактором является обыкновенное вымогательство. Кораблю гораздо выгодней продать краба, креветок в Японию и уйти с деньгами домой, чем прийти в порт, ждать, пока тебе дадут разрешение, да еще и отвалить за это разрешение хорошенькую сумму.
Второй фактор – браконьерство. Водолазы ныряют на предельную глубину, а то и больше.
2. Условия жизни для населения на Кунашире очень жесткие. Развалившиеся домики, гнилые трубы....
3. В Южно-Курильске практически постоянный туман.
4. Неприятно поразило количество чеченцев. Правда, бандитизма в широком смысле слова там нет, местные жители провели показательные выступления.
Плюсы: природа обалденная, субтропики, лопухи под 4 метра, горячие ванночки, водопады, свежий морской воздух, вкус Тихого океана одновременно горьковат, сладковат, кисловат и солон. В большинстве своем отзывчивые, душевные люди. Это невозможно передать словами, это надо видеть и почувствовать самому».
Красиво написано, и сказать, что все уже кардинально изменилось, язык не поворачивается. Еще цитата.
«Пять лет назад депутаты, проверившие, как выполняется федеральная программа социально-экономического развития Курильских островов, до завершения которой тогда оставалось полгода, были единодушны: впечатление удручающее. Курилы, говорили они, превратились в экспериментальную площадку по отмыванию денег. Средства (а их и к тому времени было выделено всего лишь 18 процентов от положенного финансирования) были «зарыты в землю». Объем незавершенки исчислялся миллиардами рублей. В Южно-Курильске до сих пор нет спортзала, школы, библиотеки... Ветряки, геотермальные станции, задуманные для решения энергетической проблемы, или вообще не работают, или решают проблему лишь частично. Геотермальные станции к тому же вредят окружающей среде: от испарений деревья окрест стоят мертвые».
Ну, это уж ворчание. Не сажать деревьев около природных теплостанций – вот и весь совет ворчунам, на которых не угодишь.
Ситуация сейчас меняется. Это факт. Но вопрос остается: мы кого на Дальнем Востоке разводить хотим? Кету? Или горбушу? Конечно, люди, которые стремятся на родину несмотря ни на что, остаются в меньшинстве, они рождены суровой советской действительностью, под песню «на близкий и любимый, на Дальний Восток», и в инкубаторе новых времен не выращиваются. Но и новые на доброту приветливы: едва правительство заявило (еще не довело дело до конца), что и с радиоламповым заводом разберется, и аэропорты достроит, и денег на развитие выделит, как люди тормознули бегство с Курил. Тут ведь, чтоб вы понимали, оставшиеся – особые люди, по настрою, по генетике – кета. Но государству использовать это дальше нельзя. Нечестно.
Такие всегда были и будут, просто теперь тот минимум миниморум, который даже им нужен для закрепления и нормальной жизни, стал другим. Возрос. Их надо удержать. Таких – и тем же – заманить.
А то будет – природа и опыт нашей с вами страны знает примеры – лысенковщины, перерождения кеты в горбушу. И это еще Фукусима толком не влияла.
Владимир Мамонтов
«Взгляд», 18.05.11
