 |
| Олег Канищев |
|
|
На днях во Владивостоке по инициативе одноименной ГТРК и кинотеатра «Уссури» состоялись повторные показы документальных фильмов о нашем городе — начиная с уникальной интервентской записи 1919 года с веселыми китайцами и суровым Колчаком в кадре и заканчивая лентами Дальтелефильма, в том числе теми самыми «Полутора часами…».
Почетным гостем кинотеатра стал 78-летний Олег Канищев, которого в последнее время не увидишь на публике.
«Я сам уже дедушка, и фильм мой — тоже дедушка, — обратился мэтр к публике перед сеансом. — Но я вижу перед собой заинтересованную аудиторию. Любите документальное кино, это очень важное искусство! Оно сейчас немножко в загоне, но без него не сохранить свою историю». Олег Канищев ответил на вопросы «Новой во Владивостоке».
— Олег Александрович, в пору работы на Дальтелефильме власть вам больше мешала или помогала?
— С одной стороны, советскую власть я любил, потому что она поддерживала документальное кино — во-первых, это был мой хлеб, во-вторых, мне было интересно этим заниматься. Чтобы документальное кино делать, нужна государственная помощь. Что мне не нравилось? В момент запуска фильма все вроде бы нормально, а как только начинают его принимать — режут, убирают, то крайкому не подходит, то еще что-то… Перестраховщики: боялись, но чего боялись — непонятно. Вот у нас был руководитель Юрченко (председатель приморского телерадиокомитета в 1950–1977 гг. Семен Владимирович Юрченко. — Ред.) — благодаря ему был создан Дальтелефильм, открыт факультет режиссуры при Институте искусств… Он был великолепный организатор, но была у него такая слабинка — боялся крайкома. А когда человек боится, ничего путного создать нельзя. Я на этом потерял массу нервов, здоровья, все время были ссоры…
— Как возник замысел «Полутора часов до объятий»?
— Если рассказывать с самого начала, то я родился во Владивостоке, отец был военнослужащим, флотским командиром. В 1939 году мы уехали в Ленинград, где я окончил Ленинградский институт киноинженеров (сейчас это университет кино и телевидения). По распределению поехал во Владивосток, причем на этом настаивал отец. Так я вернулся сюда и связал свою судьбу с документальным кино. В 1963 году участвовал в съемках короткометражного художественного фильма «Алька и старый капитан» моего коллеги Юры Шепшелевича, где был эпизод встречи китобоев. Тогда у меня и зародилась мечта обязательно снять фильм об этом, я бы сказал, национальном празднике Владивостока.
Когда «Полтора часа…» принимал худсовет, ко мне были большие претензии. Я и раньше им объяснял, что фильм этот — о любви, о больших чувствах, которые посещают людей при встрече после длительной разлуки. Но им не понравилось, что в кадре не было партийного руководства, отчетов о том, сколько заготовили китового мяса, — важный компонент для информационного телевидения. Была еще претензия, что я вставил плачущих женщин, но это естественно, это жизнь, экспедиция иногда привозит с собой цинковые гробы. Сказали: убери, не надо… И финальный кадр — стоит женщина с цветами, к которой не пришел любимый человек, — тоже омрачил настроение худсовету.
— Но в итоге все осталось по-вашему…
— Они меня уговаривали-уговаривали, в конце концов говорят: не уберешь — фильм не выпустим. Пришлось портить взаимоотношения с руководством, мы разругались, я взял фильм и унес негатив домой. Думаю, не дам ни под каким предлогом прикоснуться к нему. И поставил условие: или принимаете, или фильма не будет, а я вам выплачу неустойку. Производственные расходы, кстати, были минимальные: всю съемку мы провели в один день. У меня было пять операторов (троих пригласил из Хабаровска — профессионалы и мои хорошие приятели, двое были наши, приморские, — Борис Колобов и Петр Якимов), я держал с ними связь при помощи радиоаппаратуры.
Меня наказали: когда Москва фильм утвердила, когда он стал гулять по просторам родины и занимать высокие места на фестивалях, меня туда не приглашали — на тех трех фестивалях я не был. Но все равно я не в обиде, я вкусил все, так сказать, прелести славы. С этим фильмом был принят в Союз кинематографистов СССР, этот фильм изучают студенты ВГИКа, ко мне обращаются желающие его посмотреть.
— О чем бы вы сняли фильм сейчас?
— Даже не знаю… Наверное, вообще не стал бы снимать. Я потерял связь с действительностью, сижу дома в четырех стенах, ничего не вижу, кроме интернета и новостей, а должен быть, по сути дела, в гуще всех событий.
Я сейчас веду сайт Дальтелефильма (. — Ред.). Собираю все газетные вырезки, воспоминания своих коллег, сам вспоминаю. Провел колоссальную историческую работу, описав «от и до» 400 фильмов, снятых на Дальтелефильме: краткое содержание, годы создания, творческие группы, награды.
— Много фильмов было безвозвратно утрачено после ликвидации Дальтелефильма в 1994-м?
— Трудно сказать, даже не предполагаю, но присутствующие здесь работники телевидения говорят, что большинство было просто выброшено на свалку. Остался небольшой фонд, я там обнаружил три своих фильма. Но те фильмы, которые получали призы на фестивалях, — я их в свое время просто взял и унес домой, иначе бы они погибли. Я их сохранил, но беда в том, что они — на кинопленке, их надо как-то перевести в цифровую форму. Я пытаюсь найти выход, часть уже переснял своим кустарным способом. Естественно, качество не очень хорошее, но терпимое.
Авченко Василий,
«Новая газета во Владивостоке», №164, 29.11.12
