 |
| Легендарный старец Суэкиэну (Иннокентий Духовской) - 1830-1944. |
| |
Но случилась беда. Страшная болезнь обрушилась на стойбище. Старый Нэсикэ видя, что никого уже не спасти, собрал умирающих возле очага, готовый уйти с ними в мир предков. Но жена старейшины не смирилась. Забрав своего внука, младенца, у погибающей невестки, отдала его другой молоденькой женщине, только что потерявшей мужа и грудного ребенка, и устроила ей побег. Та чудом выжила, долго блуждала по тайге, питаясь кореньями. А когда ее, умирающую от голода, подобрали сородичи из стойбища Кондон и привезли к себе, женщина занялась воспитанием ребенка и, верная клятве, которую дала старухе, со временем... вышла за него замуж, не дав угаснуть роду Нэсикэ.
С тех пор сменилось более десяти поколений, и поныне потомки Нэсикэ бережно хранят память о своей некогда юной прабабушке, что брела по тайге, прижимая к груди младенца - своего будущего мужа...
Да, всякое бывало в старину. И молодые удальцы-мэргэны порой женились на вдовах, содержали семьи своих умерших братьев, а то и убитых врагов, сходились с женщинами намного старше себя.
И все-таки именно мужчины чаще были старше своих жен, порой даже на... полвека и более! И это многоженство местных долгожителей, которые в большинстве своем были отличными охотниками и могли содержать большие семьи, осуждалось пришлым духовенством и властями.
Но если до революции православные миссионеры действовали убеждением, старались приобщить «туземцев» к христианской вере и морали, а приамурские генерал-губернаторы Н.И. Гродеков и Н.Л. Гондатти вообще рекомендовали не вмешиваться в традиционный быт местных народностей, то в тридцатые годы XX века обвинение в многоженстве было самым удобным предлогом к раскулачиванию и высылке таежных «богатеев».
Долгое время этой темы как будто не существовало в литературе. И первым, кто, на мой взгляд, по-настоящему честно, правдиво и талантливо обнажил этот пласт культуры коренных жителей Приамурья, стал нанайский писатель Ермиш Владимирович Самар.
Уже в первой своей книге, изданной в Хабаровске в 1992 году, куда вошли повести «Трудные тропы» и «Из жизни Кесты Самара», он коснулся судьбы репрессированных таежников, с горечью заявив устами одного из персонажей (реального, кстати, как и другие, упомянутые в книге земляки и родственники писателя):
«Разве не эта власть судила меня, что имею трех жен? Между прочим, я их не воровал, не отбирал, а отдал за них накопленные деньги, пушнину. Разве за это можно наказывать? Ведь за каждую жену отдавал столько, сколько просили ее родители и сородичи. Таков наш обычай, таков наш закон... Пусть лентяи и лежебоки живут без жен. Они сами виноваты в этом. У них дома нет средств, чтобы заплатить калым-тори. Я же имел все для этого. А чтобы иметь, не жалел себя ни зимой, ни летом, ни весной, ни осенью.
На суде при всем народе меня позорили как могли... А моим женам предложили уйти от меня. Но они не ушли, они до сих пор живут со мной».
Да, жены репрессированных, в том числе и самые молоденькие, которых порой обижали и ревновали женщины постарше, оставались верны своим престарелым мужьям и, вышвырнутые вместе с ними из обжитых мест, ограбленные, терпеливо обустраивались в глухомани, терпя нищету и лишения. И что было самым обидным для работящих и почитаемых прежде старых мэргэнов, так это нападки своих же молодых и менее удачливых сородичей, иной раз собственных внуков, которые вместе с пришлыми активистами ринулись крушить вековые устои таежного быта, бороться с шаманизмом и прочими «предрассудками».
 |
| Земляк Суэкиэну - Валентин Самар и археолог Андрей Малявин на реке Девятке, 2000 год. |
| |
Книга эта, изданная, как и предыдущая, на двух языках - русском и нанайском, - посвящена легендарному Суэкиэну - Иннокентию Духовскому, который еще в середине девятнадцатого века, будучи молодым, водил по опасным таежным тропам сподвижников капитана Невельского, оказав немалую помощь героической Амурской экспедиции.
Он многое сделал для духовного развития своих сородичей самагиров - и как мудрый старейшина, и как предприимчивый человек, щедро жертвовавший свои средства на строительство церкви и школы, помогавший православным миссионерам в составлении русско-инородческих словарей.
Пользовался он и уважением среди ученых, путешественников, имел награды от графа Н.Н. Муравьева-Амурского, других генерал-губернаторов и даже самого императора Николая II.
И в то же время он оставался сыном тайги, жил по ее законам, хранил традиции предков. Прожил Суэкиэну без малого сто двадцать лет, у него было… семь жен! Не одновременно, конечно, но, случалось, что сразу четыре жены проживали с ним в одном просторном бревенчатом доме. И ложе с ними он делил поочередно. Был даже курьезный случай, запечатленный в книге Ермиша Самара, когда, будучи в легком подпитии, могучий старец прилег к «внеочередной» жене, и тогда начался скандал, а заботливые детишки обиженной жены подбежали к папаше и дружно перетащили его к своей мамке.
Не будем посмеиваться над таким курьезом, ибо у каждого народа были свои обычаи. И если до революции к такой форме брака власти относились терпимо, то уже в советское время появилось немало трений, и новоявленные «просветители» в тридцатые годы уж очень хотели «переделать» нанайских стариков на новый лад. А старец Суэкиэну к тому же оказался зажиточным, подлежал раскулачиванию.
И об этом внук его, писатель Ермиш Самар (кстати, в чем-то похожий на нанайского Хэмингуэя и также застрелившийся из ружья), пишет с особой горечью: «Я не могу до сих пор освободиться от чувства боли и обиды за своего деда. Сколько сил, знаний, труда, души своей он отдал ради того, чтобы народ стал жить лучше и легче! С приходом же советской власти его раскулачили, отобрали дом, сослали в другое село. До самой смерти он жил в селе Нэмиэкэн, но всегда душа его тянулась в Кондон - родное, любимое село... Вот почему я написал эту книгу. Я очень старался завершить ее, чтобы рассказать людям о жизни и делах своего незабвенного деда и его друзей. Может быть, услышит дед мои слова и станет ему легче, душе его - свободнее...»
К сожалению, повесть «Кондонский староста» оказалась незавершенной.
Чувствуется, автор хотел сказать больше, в том числе о годах ссылки «таежного патриарха», когда тот, уже немощный и ослепший, всем сердцем тянулся к своим детям и внукам, и посетить его в Нэмиэкэне для живших в других местах родственников было делом мужества. Тем интереснее их воспоминания.
 |
| Автор статьи Владимир Иванов-Ардашев в раздумьях о былом, Хабаровский музей археологии, 2009 год. |
| |
«Да, по рассказам моей матери, Ходжер Ноны Духовсковны, 1902 года рождения, мой дедушка женился на моей бабушке, когда ему уже было за семьдесят... Она стала его четвертой женой. Все жили в одном доме. Бабушка моя родила от дедушки Сэкэну троих детей, всех поставила на ноги и дождалась внуков, то есть меня и братишку Константина.
Мой отец, Ходжер Сагда, не знаю, каким путем, узнал про девушку Нону, проживающую так далеко, на реке Горин, ездил сватать, а дед Сэкэну не сразу дал согласие, поэтому отец мой целый год проходил у него проверку, или, как сейчас говорят, тест: ездил вместе с ним на охоту, на рыбалку, проверялся и в других житейских делах. Только после этих смотрин дедушка Сэкэну согласился выдать за него свою дочь. Так, в 1920 году мой отец Сагда привез на лодке молодую жену в родное село Болонь. Сельчане, узнав, что едут молодые, вышли встречать все. Молодые мэргэны (по-русски это означает удальцы, силачи), выстроившись, устроили из ружей пальбу-салют. Такой был обычай. Чтоб злые духи, которые преследовали невесту, не смели войти в чужое село...
Дедушку Сэкэну я запомнила. В 1940 году, когда мне было двенадцать лет, ездила в гости к дедушке и бабушке на реку Горин. Дедушка был весь седой, с красивой бородкой, стройный, слепой. Говорил хорошо. У него был свой угол. Все свои инструменты и атрибуты знал отлично, что где лежит, без работы не сидел. Ему уже тогда было около 116 лет. Мы с братишкой стояли перед ним на коленях из великого уважения, а он нам говорил свои пожелания и целовал нас...
Мама моя говорила, что ото всех женщин у него были дети. Она помнит, что в доме было 24 ребенка. Всех детишек, которые подросли и уже могли рыбачить и охотиться, он брал с собой на промысел...
Еще мама рассказывала, как жены любили и ревновали дедушку. Между женщинами начинались мелкие недовольства. Мама тогда была маленькая и не понимала, из-за чего они между собой порой не ладили. А так у каждой жены был свой угол и каждая старалась сделать для дедушки что-то хорошее. Детей всех учили труду, всех отдавали учиться в церковно-приходскую школу. Мама моя помнит, что (русский) поп всегда говорил только хорошее о дедушке и о его жене, моей бабушке.
Еще мама рассказывала, как дед был рад, что его дочка Нона, выданная замуж и уехавшая в далекое по тем временам село Болонь (нынешний Ачан), родила дочку (меня). Дед сказал маме, что девочка обязательно должна вернуться к ним на родину, на реку Горин, вместо нее. Таков обычай. И даже жениха заранее назвал. И тут моя мама в первый и последний раз не послушалась своего отца и сказала, что никуда свою дочь не отправит, она будет жить возле нее. Так оно и вышло...»
Да, мудрый старец Суэкиэну, любивший всех своих внуков и правнуков, так и не дождался возвращения внучки Валентины на берега Горина. Что ж, такова жизнь. И пусть седые тальники бережно хранят память об этой таежной любви и о самом великом мэргэне, ставшем легендой...
Кстати, письма Валентины Сергеевны Киле, которой уже давно нет в живых, хранятся в моем личном фонде Р-2204 Государственного архива Хабаровского края и при желании краеведы могут с ними ознакомиться, ведь и эта женщина была человеком незаурядным, многое сделавшим для развития культуры в своем селе. И таких людей нужно помнить, относиться с уважением.
Владимир Иванов-Ардашев.
Справка
Ермиш Владимирович Самар родился 1 октября 1926 г. в с.Кондон Солнечного района Хабаровского края. Окончил педучилище и два курса Хабаровского пединститута. Работал рыбаком, учителем, инженером, председателем сельсовета, председателем колхоза «Новый путь», зам. председателя Солнечного райисполкома.
Впервые его имя возникло в 1943 г. в «Материалах по нанайскому языку и фольклору» В.А. Аврорина со сказкой «Жил старик с тремя сыновьями». В 1961 г. журнал «Дальний Восток» опубликовал его стихи. В 1972 г. в книге «Возрождение» напечатали его очерк «Согретая земля Дерсу». В 1990 г. журнал «Дальний Восток» напечатал его повесть «Из жизни Кесты Самара», а в 1992 - вышла в свет первая и единственная книга «Трудные тропы». Член Союза писателей России. Умер в июле 1995 г. (Литературный путеводитель, ).
