Автор книги - Владимир Иванов-Ардашев в фондах Музея археологии в Хабаровске. 2000 г.

Труды хабаровского историка и публициста Владимира Иванова-Ардашева издаются регулярно. И вот очередной экскурс в далекое прошлое региона, представленный в очерках «Топор войны» - весьма интересных и увлекательных - вышел в марте с.г. Но в книге появилась и горечь в оценке самой темы - истории и археологии, отношении к ней потомков.
 
- Отчего в вашей книге некоторый пессимизм, Владимир Васильевич? - поинтересовались у автора.
 
- Помните, журналисты когда-то любили поговорить о некоем «проклятии фараонов», якобы витающем над археологами. Сам я отношусь к этому скептически, хотя трудности экспедиционной жизни с годами сказываются на здоровье, но это - издержки профессии. Как у геологов или шахтеров, зарабатывающих радикулит. Но речь не об этом, а о тяжком грузе памяти и даже разочарованиях, преследующих многих, но не все об этом говорят.
 
Мне довелось общаться с известными археологами Окладниковым, Шавкуновым, Леньковым, Васильевым, которых уже нет, и каждый из них был яркой личностью, достойной романа. Только романа грустного, поскольку привычное мнение об археологах, как о людях веселых и бесшабашных, бытующее в кинематографе, далеко от реальности. Да, они энергичны и отважны, только заглянуть в душу археолога удается немногим литераторам. Я бы назвал Юрия Домбровского, Валентина Берестова и аргентинца Бенито Линча, показавших это лучше других.
 
Надеюсь, что и персонаж - профессор Зверев из моего романа «Судьба оружейников», тоже близок к реальности. Разумеется, это собирательный образ, но он угадывается, как и само древнее городище - Шайгинское, что в Приморье, где, я думаю, отголоски былых экспедиций будут еще долго витать среди таежных сопок.
 
- А это не мистика, в смысле желание заинтриговать читателей, придать книгам еще больше остроты?
 
- Вовсе нет. Приключениями и фантастикой я давно не увлекаюсь, хотя другие авторы имеют на это право, и если кто из них напичкает свои будущие книги ожившими мумиями, что ж, пусть будет и занимательная интрига, только к реальной археологии это не имеет отношения.
 
- А теперь о новой вашей книге «Топор войны». Как следует из аннотации, в нее вошли и очерки, ранее публиковавшиеся, и очередные. Да и обложка оформлена по мотивам древних скифских изображений, найденных в Причерноморье. Может, повлияли события в Крыму и на Украине?
 
- И это тоже. Как вы помните, в своем открытом письме президенту страны Владимиру Путину я напомнил об угрозе археологическому и музейному наследию в зоне любого мятежа и боевых действий, привел в качестве примера разграбленный Багдадский музей, попытку радикалов ограбить Каирский музей и события в Киеве.
 

Обложка новой книги Владимира Иванова-Ардашева «Топор войны»

 
Сказал, что, на мой взгляд, мировому сообществу и даже ЮНЕСКО это безразлично. Ну да, конечно, показывают по телевидению сюжеты из Афганистана и Ирака, где демонстративно уничтожаются шедевры древнейших цивилизаций, но такое впечатление, что мировое сообщество уже начинает привыкать к варварству. Чем же еще достучаться до международных чиновников?
 
Может сказать, что после недавнего уничтожения древних ассирийских статуй и призывов взорвать египетские пирамиды человечество легко переживет и гибель парижского Лувра, Британского музея и других сокровищниц цивилизации? Но и это вряд ли подействует. Сейчас Запад озабочен другим - событиями на Украине, и топор войны направлен, разумеется, в сторону России.
 
- Интересное сравнение. У североамериканских индейцев тоже был обычай - выкапывать, либо закапывать боевой топорик, а у нас в Приамурье в древности было нечто подобное? Ведь в новой книге вы сделали упор на боевые столкновения.
 
- Вообще-то все войны приводили к беде, и какими бы ни были поводы, сценарии столкновений большим разнообразием не отличаются.
 
Меня же интересует этногенез, то есть зарождение, развитие и уход в небытие прежде существовавших племен и народностей. Археологи уже многое об этом знают.
 
Если говорить вкратце, то в районе нынешнего Хабаровска за последние два тысячелетия сменилось шесть миграционных волн - от палеоазиатов до славян, были периоды затишья и войн.
 
Кстати, когда бушуют войны и происходят стихийные бедствия, в земле остается много находок-артефактов, что на руку археологам, а вот когда жизнь спокойна и однообразна, тогда раскопки не приносят больших результатов.
 
Но все же мирная жизнь лучше, чем руины и опустевшие земли. А еще… гибнущие археологические памятники, которые угнетают больше всего. Вот об этом гибнущем историческом наследии я и рассказал в книге.
 
Теперь вы поймете, отчего грусть и разочарования преследуют археологов. Ну, а легенды о «проклятии фараонов» и «музейном синдроме», приводящем в обморок чересчур впечатлительных экскурсантов, оставим на будущее.
 
Впрочем, прочитайте книгу «Топор войны» и вы, может быть, поймете об археологии и истории, тех людях, кто ее пишет, чуточку больше...
 
Беседовал Константин Пронякин.
* * *
 
Фрагмент из новой книги «Топор войны»:
 
Месть каменных обезьян
 

Каменные обезьянки у Хабаровского краевого музея им. Н.И. Гродекова, ошибочно зачисленные в свиту чжурчжэньской черепахи, ставшей своеобразным символом музея

Благими пожеланиями, как известно, вымощена дорога к неприятностям, и русские солдаты, подавлявшие в 1901 году «боксерское восстание» в Китае, зачастую не догадывались, что не все трофеи годятся в музейные экспонаты, а потому не церемонились с маньчжурскими погостами, выворачивая из земли каменные надгробия. И эти плиты с загадочными иероглифами, гранитные обезьянок и прочих персонажей восточной мифологии увозили в российские музеи, где ими восхищались любители старины.
 
А потом выяснялось, что не все артефакты такие уж древние. Как каменные обезьянки у Хабаровского краевого музея имени Н.И. Гродекова, ошибочно зачисленные в свиту чжурчжэньской черепахи, ставшей своеобразным символом музея.
 
Да, у каменной черепахи, привезенной когда-то из приморского села Никольского, где ныне город Уссурийск, была свита из гранитных львов, баранов и обезьян, но ее увезли во Владивосток, а к нашей, хабаровской черепахе приставили обезьянок из Маньчжурии, доставленных в виде трофеев. Археологи в этом со временем разобрались, и по данным научной экспертизы, проведенной уже в наши дни кандидатом исторических наук Юрием Михайловичем Васильевым, возраст кладбищенских обезьянок не превышает двух столетий, и это - копии более древних изваяний, которых было множество в средневековой Маньчжурии.
 
Ну и что, могут возразить скептики, разве артефакты от этого стали менее зрелищными? Нет, конечно. И у этих загадочных обезьяньих скульптур по-прежнему охотно фотографируется публика. Но историю артефактов не мешало бы знать.
 
А вот история каменной стелы с иероглифами, находящейся у Хабаровского музея археологии, как говорится, у всех на виду, есть даже табличка на русском языке, где говорится, что надгробие это в честь уважаемой женщины, воспитавшей достойных сыновей, и приводится конкретная дата. Но человеку внимательному и совестливому становится не по себе от такой надписи, ибо он понимает, что когда стелу привезли из Маньчжурии, ей было-то всего-то… лет сорок, то есть захоронение, по меркам морали, недавнее. Это все равно, что привезти в качестве трофея надгробие чьей-то любимой бабушки.
 
Конечно, в этой ошибке трудно винить русских военных, подавлявших боксерское восстание и далеких от восточной премудрости. Но приморский археолог и лингвист Эрнст Владимирович Шавкунов, когда директор Хабаровского краеведческого музея В.П. Сысоев решил передать во Владивосток эту «китайщину», вежливо уклонился от такого сомнительного раритета. Тогда, в семидесятые годы, напомню, отношения с Китаем были плохими, и от восточных экспонатов с запретными иероглифами старались избавиться, либо убрать подальше.
 
Вот и упомянутая стела в честь доброй китайской женщины валялась на земле невдалеке от краеведческого музея, где ее топтали прохожие. Без злого умысла, разумеется, а просто так, мимоходом. Помню это хорошо, поскольку в 1976 году работал в музее, и если не напрямую, так от своих знакомых приморских и сибирских археологов узнал подробности борьбы с запретными экспонатами.
 
О таких археологических находках, в частности бохайских и чжурчжэньских брелочках-нэцкэ, попавших в разряд замалчиваемых, я упомянул в книгах «Путь к сердцу дракона» и «Тайны забытых этносов». Сейчас об этом можно говорить открыто, поскольку прежние идеологические запреты кажутся нелепыми. Но все равно в истории некоторых музейных коллекций еще немало «белых пятен».
 
Печальна и судьба археологической коллекции профессора А.В. Рудакова, в чем нынешние сотрудники Хабаровского краевого музея имени Н.И. Гродекова, конечно, не виноваты, но упомянуть об этом все же стоит. В свое время археолог Ю.М. Васильев, также работавший в музее, собрал информацию о… целом грузовике старинных артефактов, отправленных во Владивосток.
 
Напомню, что профессор А.В. Рудаков был куратором группы военных лингвистов и разведчиков, направленных в Китай в период «боксерского восстания» и спасших из огня бесценные архивные документы.
 
Позднее ученый подарил многие маньчжурские находки российским музеям, в том числе и Хабаровскому, но в шестидесятые годы от них избавились, убоявшись, как тогда говорили, «китайщины». Лишь несколько старинных мечей и секир, выставленных в экспозиции, напоминают о мужестве российских военных исследователей, собравших эту коллекцию в охваченном огне Китае. И рисковавших своей жизнью. А российские дипломаты тогда попросту «умыли руки», сославшись на то, что МИД не имеет права вмешиваться в дела соседнего государства, сами же китайцы должны быть благодарны за спасение архивных документов, иначе бы они попросту сгорели в огне.
 
Конечно, для науки коллекция А.В. Рудакова, пусть даже раздробленная, не пропала, и часть ее находится у приморских коллег, но хабаровским музейщикам от этого не легче.
 
Вызывает грустную улыбку и периодически возникающий спор о свите мифических животных, некогда окружавших каменную чжурчжэньскую черепаху, ставшую символом Хабаровского краевого музея имени Н.И. Гродекова. Подобных черепах, напомню, было две в селе Никольском, где нынче город Уссурийск.
 
Одну черепаху в 1896 году привезли в Хабаровск, а ее каменную свиту в виде баранов, львов и обезьян «перехватил» Владивосток, который, видите ли, не желает отдавать скульптуры хабаровчанам. Да и с какой стати? Ведь находки «родом» из Уссурийска и в соответствии с законом о реституциях, или возвращении культурных ценностей, могли бы быть востребованы тамошней общественностью. Но тогда и Приморскому музею имени В.К. Арсеньева пришлось бы возвращать каменную свиту.
 
Нужно ли это делать? Думаю, что нет. И вообще «война реституций» захлестнула бы все мировое музейное сообщество. Египтяне бы потребовали возвращения каменных сфинксов, в том числе из Санкт-Петербурга, хотя в этническом отношении, будучи потомками арабов-завоевателей, они не имеют никакого отношения к древним египтянам. Или недавний и печальный случай со знаменитой алтайской мумией, названной «Принцессой Укок», или «Белой леди», найденной, как известно, новосибирскими археологами и переданной после многих лет переговоров в музей Горно-Алтайска.
 
Речь, напомню, шла о возвращении бесценной мумии женщины-европеоидки, принадлежавшей к ирано-язычному этносу, жившему на Алтае две с половиной тысячи лет назад. Тогда юг Западной Сибири и Урала был сферой индоевропейских народов, и ни о какой «пришлости» европеоидных племен на Алтае не могло быть и речи. Но сейчас местные жители (точнее, группа активистов, ударившихся в шаманизм) решили придать земле эту и другие бесценные европеоидные мумии.
 
Представьте, что сейчас бы в Австрии и Италии, где в альпийском леднике обнаружена еще более древняя мумия белого человека, названная Отци, решили бы торжественно ее захоронить. И по какому обычаю? Может, древней Греции, Рима или кельтов, но тогда этих народов еще не было и в помине.
 
Конечно, кто-то может возразить, что был случай с гробницей Тамерлана, вскрытие которой якобы привело к войне. Но череп великого полководца был исследован с научной целью и даже воссоздан облик, а потом аккуратно возвращен в гробницу. Но мумия «Принцессы Укок» на две тысячи лет старше останков Тамерлана, а уж погибший в Альпах «Отци» и вовсе старше на четыре тысячи лет. Неужели вот так, бездумно и популизма ради, зарывать обратно в землю редчайшие находки, посланные судьбой? А вот отнестись к ним уважительно и сберечь для науки нужно обязательно.
 
Владимир Иванов-Ардашев.
Из книги Иванова-Ардашева В. В. Топор войны: Очерки об археологии. - Хабаровск: ОАО Хабаровская краевая типография, 2015. - 144 с.