О том, что происходит сегодня в российской экономике и перспективах на будущее, мы беседуем с академиком, директором Института экономических исследований ДВО РАН Павлом Минакиром:

 

 

- Самая первая неприятность, которая уже произошла, это резкое ограничение внутреннего спроса в экономике. Причём как физическое ограничение - просто размеры внутреннего спроса скукожились по объективным причинам - дорогой доллар, низкая прибыль, так и по причинам психологического свойства.

 

Из-за крайне отрицательных ожиданий будущего. Паника в конце года была связана с обрушением рубля. Но это было такое сиюминутное помешательство публики, которая не понимает, что происходит, но понимает, что всё очень плохо. Возникают жуткие долговременные ожидания, что и дальше будет только хуже. И ожидания, в общем, сбываются.

 

 

- Правильно. Вы хотели, чтобы Россия была великой державой, вы это сделали. Но это стоит очень дорого. Это стоит столько, сколько стоит большая война. На самом деле, если сравнивать сегодняшнюю ситуацию в мировой политике и роль России в ней с ситуацией осени 2013 года, то тогда Россия была региональной державой, с мощным ядерным вооружением.

 

А сегодня де-факто её воспринимают именно как мировую державу, при том, что все её гнобят и изолируют. Величие измеряется реакцией мирового сообщества. Мировое сообщество реагирует на нас, как на мировую державу, от которой много зависит. У американцев натуральная истерика. Россия де-факто вернула себе статус великой державы, движение бровей которой производит землетрясение во всей мировой политике. Но это, ещё раз повторяю, стоит очень дорого.

 

Но величие державы определяется не только количеством и качеством оружия и решимостью его применять. И не только патриотизмом вооружённых сил и населения. Подлинное величие державы определяется тем, в состоянии ли она обеспечить подобное состояние вооружённых сил - армии, флота, влияния своего - неопределённо долгое время. То есть насколько мощной является её экономика, интеллектуальный базис, технологические возможности, инфраструктура и прочее. Если второе слабое и станет сильным не скоро, страна будет обречена.

 

На чём рухнул Советский Союз? Не на ценах на нефть. Это миф, причём циничный миф. Советский Союз рухнул по причинам ментального свойства. Руководство и население вообразили, что можно в одночасье решить две задачи: быть великой державой, и при этом улучшать качество жизни, повышать её уровень.

 

Это можно сделать, но при высокой эффективности экономики и лидировании в ресурсообеспеченности. Вот этого-то и не было. Сегодня мы наступили на те же грабли, что и Советский Союз. Мы обнаружили, что экономическое могущество страны отстаёт от её военного, политического могущества.

 

 

- Первое. Дело не в Крыме или иных политических моментах. Дело в самой структуре экономики. Второе. Возврата не бывает. Об этом сказали ещё древние: в одну реку невозможно войти дважды.

 

В 90-е годы была другая ситуация. Там ещё была экономика, менталитет, приоритеты, стандарты, привычки из 70-х и 80-х. Но уже в нулевые годы вернуться в семидесятые было нельзя. Изменилось самое главное - качество жизни. Нормальное, приемлемое для большинства людей качество жизни стало другим. Возврат означал бы разрушение этой жизни, принуждение людей снова начать жить в другой стране. Где только наличные деньги, нет открытых границ, свободного доступа к продовольствию, насыщенного потребительского рынка. Нет экономики услуг вместо выполнения плана по литью или ферросплавам.

 

Возврат в 90-е - это бешеная инфляция, безденежье, неплатежи, натуральное хозяйство, отсутствие вразумительной экономической политики, отсутствие перспектив на аккумуляцию внутренних источников для накопления, для инвестиций, зависимость от внешних заимствований.

 

Это не значит, что этот сценарий будет реализован. Стартовые условия в 2014-15 годах очень разные. Другая внешняя долговая нагрузка. Совсем другой производственный аппарат. Совсем другие резервы, прежде всего золотовалютные. Но некоторые реалии могут проявиться, если мы будем с удручающей последовательностью идти по пути, по которому идём.

 

 

- Суть в том, что страна сидит, условно говоря, сразу на нескольких стульях А это неудобно. Причём ни с одного из этих стульев мы не можем заставить себя встать.

 

Стул номер один. Мы хотим, чтобы у нас работала экономика, как государственный механизм. То есть должна быть государственная экономика. В этом смысле мы достаточно преуспели в реставрации позднего советского периода с добавками рыночными. Государственная экономика может функционировать только в том случае, если государство не просто законы принимает соответствующие. Но и является участником этой экономики - своими ресурсами, гарантиями, спросом и так далее.

 

Второй стул - мы часть глобальной экономики. Это наша принципиальная позиция, наша ценность, которой мы гордимся. Самая рыночная из нерыночных стран. В смысле финансовом, технологическом, торгово-экономическом мы действительно превратились в такую маленькую, слабенькую, но очень интегрированную часть мировой экономики.

 

Стулья эти развернуты спинками друг к другу. Очень неудобно сидеть.

 

Третий стул - это военная экономика. Военные амбиции у нас всё больше.

 

Четвёртый стул. Нулевые годы сыграли с нами очень коварную шутку, вселив уверенность не только в руководство, но и во всё население страны, что у нас сильная экономика. Мы можем себе всё позволить. Саммит АТЭС - легко. Олимпиада - раз плюнуть. Универсиаду - одной левой. Космодром построить - элементарно. Сложился феномен могущественности страны. Огромные ресурсы государства были выплеснуты в то, что я называю «выставочной экономикой».

 

Пятый стул - это социальная экономика. Пенсии, образование, медицина, наука, суды. В современном мире все сколь-нибудь успешные страны являются социально ориентированными. Социальные обязательства - это якорь, который уже не вытащить. И власть его удерживает, поскольку это единственный способ сплотить электорат.

 

На нескольких стульях можно сидеть, когда общая ситуация в экономике равновесная, то есть нормальная. Когда высока цена на нефть, внутренняя инфляция, наоборот, невысока, когда есть возможность занять деньги за границей, если их не хватает внутри страны, закупать чужие технологии или производить собственные. Но тут по одному стулу кто-то бабах! Чтобы сохранить равновесие, надо как-то держаться. От чего-то отказываться, либо менять принципы и правила. Либо уйти с части стульев. Или просто выбрать один стул, а на остальные «присаживаться» по мере необходимости.

 

Кроме всей этой эквилибристики на пяти стульях, у нас в течение 20 лет выстраивалась одна и та же экономическая модель. Один из авторов - господин Кудрин, который сейчас всю страну «лечит», как Кашпировский,  - кому что делать. Модель сводилась к следующему. В стране очень ограниченное количество эффективных технологий и эффективных производств, конкурентоспособных, на которых можно зарабатывать, в первую очередь валюту. Это нефть, газ, иные ресурсы, энергетика, в том числе ядерная, оружие. На этом будем зарабатывать. Остальное мы либо делать не можем, либо делаем дорого, и не надо этого делать. Остальное купим.

 

При этом мы должны вести дело таким образом, чтобы инфляция снижалась. Во-первых, по социальным соображениям.

 

Во-вторых, чтобы инвестициям, которые к нам будут приходить, было комфортно. Для снижения инфляции надо всячески ограничивать количество денег. Излишнюю валюту не тратить - изъять и разместить в условных резервах за пределами страны.

 

Но для того, чтобы экономика росла, развивалась, нужны деньги. И деньги нашли за границей. Нам охотно давали деньги в нулевые - инвесторам и банкам, кредитовали внутренних инвесторов, население. Рос спрос, росла экономика. Все были счастливы.

 

Источник счастья ковался за счёт этих перетоков. В основе перетоков лежали экспортные отрасли, которые всячески поносятся - «нефтяная игла», «голландская болезнь», «ущербная структура». Где бы мы были, если бы не эта структура.

 

Пирамида внешнего долга росла (не государственного, а корпораций, банков). И этих долгов набрали в пять раз больше, чем государственный долг в 1998 году, из-за которого страна чуть не разорилась. И рос бы дальше этот долг. Но тут произошёл тот самый несчастный случай. Несчастье подобралось с ожидаемой стороны.

 

Надо сказать сразу: если бы этого не было, не значит, что ничего бы не было. Обязательно появилось бы что-то другое. Потому что всякая пирамида имеет паршивую привычку рано или поздно обрушиваться. Предвидеть, по какой причине она обрушится, что станет толчком, практически невозможно.

 

В данном случае спусковым механизмом стала Украина. Удар пришёлся по главному стулу - мы часть мировой экономики. Но этот стул стержневой в нашей модели, на него опирается и государственная экономика, и ВПК. Как только был заблокирован канал внешних финансовых поступлений, вдруг оказалось, что денег-таки нет. Более того, их надо возвращать. И этот прерванный полёт стал спусковым механизмом валютного кризиса, который мы наблюдали осенью прошлого года.

 

При этом государство говорит: мы - часть мировой экономики. Мы категорически против, чтобы закрывать страну, ограничивать движение капитала. Объективно это означает, что мы оказались предельно уязвимы к внешним воздействиям. Канал открыт. Только раньше это был канал притока средств, а теперь это канал оттока. Деньги вымываются из страны. Оказалось, что то, что внутри страны есть и может быть заработано, и есть единственный источник богатства. Тогда ударили по тому же стулу, только по другой ножке - не по финансовой, а по торгово-экономической. То есть по мировым ценам.

 

Кто ударил, почему - другой вопрос. Много спекуляций. Упали цены на нефть, снизилась рентабельность стержня экономики. Сырьевого стержня. Сразу же зашатался первый стул - государственной экономики и четвёртый стул - социальных обязательств. И ВПК. Резко сократился приток доходов в казну, которая является источником финансирования ВПК, социалки, госпрограмм. Тут начались волнения. По определению оба государственных стула - неприкосновенны. Сокращать военные расходы, когда такое творится - немыслимо. Надо на всякий случай держать порох сухим. А это дорого.

 

Социальные обязательства - тоже табу. Государство в страшном сне не видит, как можно их не исполнять. И тут неожиданно оказывается, что крайним в этой ситуации стал стул номер 2. То есть внутренняя экономика, включённая в мировую.

 

 

- Когда не хватает денег, надо принимать две меры - немножко урезать, а остальное - нарастить долг, выпустить облигации, поднапечатать денег, как в Штатах, в Японии. В нашем исполнении это выглядит иначе. Мы не можем сокращать обязательства, но и долг наращивать не можем, потому что есть бюджетное правило. Деньги печатать нельзя, мы приверженцы монетарной политики, которая запрещает это делать.

 

Впрочем, и делать-то особенно много не надо, просто перестать паниковать и пугать публику и самих себя дефицитами и инфляцией. Давайте посчитаем.

 

Операция номер один. Потери доходов бюджета в результате всех безобразий - 2,5 триллиона рублей. Это при расходах примерно в 15 триллионов, получаем почти 17 процентов. Минфин говорит: давайте на 10 процентов сократим расходы. Президент и все вслед за ним сокращают свои расходы на 10 процентов.

 

Операция номер два. Потери доходов от углеводородного сектора из-за цен, налогов и так далее, составляют грубо опять же 2 триллиона рублей.

 

Операция номер три. Потери от того, что притормаживает вся остальная экономика, составляют 0,5 триллиона рублей. Вроде бы безрадостная картина. Но есть операция номер четыре - курс валюты. Курс грохнулся. Это очень досадно для второго стула и для всей остальной экономики - рост издержек по импортным составляющим, снижение реальных доходов населения.

 

Но мы же говорим о бюджете, о первом стуле. А для бюджета снижение курса рубля - это манна небесная. Когда у тебя увеличивается на 72 процента стоимость доллара, а снижение цены на нефть - 48 процентов, таким образом в бюджете появляются дополнительные доходы.

 

Они посчитаны Минфином. Этих доходов оказывается 2,6 триллиона рублей. В итоге, как положено у бухгалтеров - сальдо. Минус 240 миллиардов рублей. Доходы бюджета падают уже не на 17, а на 1,6 процента. Есть разница. А если же эти 240 миллиардов разделить на ВВП, который составляет, по данным статистики, примерно 78 триллионов? Получаем 0,3 процента валового внутреннего продукта.

 

То есть если вы увеличите внутренний долг (напечатаете деньги) или выпустите облигации, то увеличите внутренний долг на 0,3 процента. Это не просто позволительно, посыпать голову пеплом из-за такого роста внутреннего долга смеху подобно. Тем не менее все разговоры начинаются и кончаются с того, что нужно сокращать расходы, потому что есть «бюджетное правило». Стоит ли оно угрозы скатывания в системный кризис? А угроза эта реальна.

 

Экономика реально страдает. Даже экономика экспортного сектора. Нет оборотных средств, дорогой кредит. Дает сбои обычный рыночный механизм - кредиты на оборотные, инвестиции, зарплаты, спрос на иную продукцию. Буксует экономика. Чтобы не допустить окончательного коллапса и финансового сектора, и реального сектора, нужно выбрасывать деньги на поддержку разных секторов (докапитализация банков, корпораций, субсидирование процентных ставок, отдельных видов деятельности, конечного спроса).

 

Это - реальные дополнительные расходы. Но есть еще и перевооружение армии и флота, то есть хочется увеличить оборонный бюджет, а его приходится тоже сокращать. Хорошо бы еще сократить социальные статьи, но как. Придумали. «Свежее» изобретение - реформа. Реформа ради оптимизации. Мы не сокращаем, мы реформируем. Скажем, здравоохранение. Ну и обязательно науку. Негоже для великой страны быть без науки. Но это дорого, потому - реформируем. «Сдуру» приняли закон, что 2 процента ВВП надо тратить на науку. Много, на самом деле и 1% плохо вытягивается. Значит, реформируем науку. А по-простому, потихоньку ее «сливаем». Следом могут прийти реформы и в других сферах.

 

Но при этом откуда-то берутся новые агентства, министерства, новые государственные функции. Да и как иначе, реформировать же кто-то должен.

 

 

- Единственным источником денег в экономике является будущий доход этой же экономики. Даже сегодняшние займы - тоже будущий доход, только он является источником возврата этих займов в будущем. Не будет развиваться экономика, не помогут никакие азиатские инвестиции.

 

 

 

- Это и называется искусство экономической политики. Вы, пожалуйста, выберете, граждане, что вам надо, и что и как эшелонируется во времени. Если вы зациклились на политике финансовой стабилизации, ограничении инфляции, то мы можем прийти к ситуации 1998 года. Инфляцию тогда ограничили, только всю экономику прикрыли. Самая низкая инфляция бывает, когда экономика вообще стоит, когда она напоминает кладбище. Если вы всё-таки хотите оживить экономику, предпринимайте меры. Выберите, наконец: вам нужно кладбище и поминки или банкет.

 

Конечно, в реальной жизни надо немного «кладбища» и немножко «банкета». Всё должно быть в пропорции. И нужно искусно комбинировать меры, чтобы это было во времени. Как сейчас модно говорить, чтобы была «дорожная карта». Запустили, придержали, запустили, придержали. А когда экономическая политика является железобетонно либеральной, железобетонно монетаристской, экономика умирает. Одна радость: зато умерла при низкой инфляции.

 

Все предпринимаемые шаги направлены на консервацию экономической модели, которая, с моей точки зрения, гибельна. Даже если бы не было никаких санкций, в 20 17 году самое позднее - в 2018 у нас был бы новый кризис. Мало бы никому не показалось. Серьёзным аналитикам это очевидно давно. Нельзя выпадать из мировой экономики, это все равно, что приговорить самих себя к уходу из цивилизации.

 

Но правила регулирования устанавливает все-таки государство. В том числе правила регулирования на валютном рынке. Как Китаю удаётся регулировать свой валютный рынок, оставаясь глобальным мировым игроком с самой сильной после доллара валютой, но при этом с ловко регулируемым курсом. И инфляции там тоже регулируется при этом.

 

 

- У нас компетентных управленцев девать некуда на самом деле. Другое дело, что на тех местах, где должны быть компетентные управленцы, сидят некомпетентные управленцы. По этой причине, в том числе, рухнул в своё время Советский Союз.

 

Из-за неэффективности управления. Потому что принцип подбора кадров был классово-политическим. И сейчас если в основе подбора кадров лежит преданность, верность, пролетарское или «номенклатурное» происхождение - получите одно качество управления. Если возраст и «креативность» в делании денег - другое. Если профессионализм, опыт, успешность и преданность делу и стране - совсем третье.

 

 

- На мой взгляд, Путин действительно недоволен эффективностью своей команды, недоволен, как ситуация откликается на то, что команда делает. Это видно. Но по законам жанра он должен выглядеть, как несгибаемый стержень, на котором всё держится.

 

 

- Ждать быстрой отмены санкций не стоит. Но даже если это произойдёт быстрее, чем я думаю, в целом экономическая структура России не изменится, пока не изменится политика высших управленцев. Это дело не одного квартала и не одного года.

 

Главное, чтобы нынешний шок заставил всерьёз заняться структурной перестройкой, эффективным импортозамещением и прочими вещами, которые декларируются много лет, но могут быть реализованы лишь при определённой политической воле.

 

Беседовала Раиса Палей,

«Тихоокеанская звезда», 14.04.15.