Министр природных ресурсов и экологии Российской Федерации Александр Козлов ответил на самые острые и волнующие вопросы наших читателей.

 

 

– Александр Александрович, рады возможности поговорить с вами о природе и экологии Дальнего Востока, откуда вы сами родом. На территории Хабаровского края вы побывали весной, осмотрели строящиеся объекты инженерной защиты Комсомольска-на-Амуре, оценили негативное воздействие бывших предприятий в г. Амурске. А неделю назад вы стали участником совещания по ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций на территории Дальнего Востока, под председательством премьер-министра Михаила Мишустина. Словом, проблемы региона знакомы вам не понаслышке! И первый вопрос – по дамбам и защитным сооружениям на Амуре. Спасут ли они нас от наводнения (а это относится ко всей реке: на Среднем Амуре – к Благовещенску, Биробиджану и Хабаровску, на Нижнем – к Комсомольску и Николаевску) и на какой стадии готовности они находятся?

 

– Наводнения в бассейне Амура сейчас идут практически ежегодно. Это миллиарды рублей ущерба, не говоря уже о том, что люди лишаются всего нажитого. После крупнейшего наводнения на Дальнем Востоке в 2013 году, когда больше всего пострадали Хабаровский край, Амурская и Еврейская автономная области, было принято решение построить целый ряд объектов защитных сооружений.

 

Как шел процесс. В 2014 году регионы подсчитали, сколько им нужно защитных сооружений, получилось 34. Проектно-сметная документация разработана всего на 18, остальные регионы документы не подготовили.

 

В рамках федеральной целевой программы «Развитие водохозяйственного комплекса РФ в 2012–2020 годах» завершено строительство 11 объектов – это 44 км защитных сооружений. По три объекта в Магаданской и Еврейской автономной областях, два – в Якутии, в Хабаровском, Приморском краях и Чукотском автономном округе – по одному. Еще четыре объекта находятся в разной степени готовности.

 

Здесь хочется добавить, что в Якутии, Магаданской и Еврейской автономной областях все выполнено в срок, а вот ситуация в Хабаровском и Приморском краях намного сложнее. Сроки переносились несколько раз. Амурская область подготовила 11 проектно-сметных документаций, но федеральное финансирование не было согласовано. Ничего не построено в Амурской области!

 

После наводнения 2019 года актуализировали список приоритетных мероприятий по защите местного населения от паводков. Мы планируем, что 30 объектов, которых давно ждут дальневосточники, войдут в госпрограмму «Воспроизводство и использование природных ресурсов» федерального проекта «Защита от негативного воздействия вод и обеспечение безопасности гидротехнических сооружений на территории Российской Федерации» и получат финансирование.

 

11 объектов – самое большое количество – приходится на Хабаровский край.
В Приморье их семь, в Амурской области – три, в ЕАО –четыре, по два в Якутии и Бурятии, один – в Забайкальском крае. Все объекты должны быть сданы в 2024 году. Сроки будем жестко контролировать, никакие отсылки на недобросовестных подрядчиков не помогут.

 

– Врио губернатора Хабаровского края Михаил Дегтярев предложил включить реку Амур в национальный проект «Экология» – по аналогии с отдельными проектами по сохранению реки Волга и озера Байкал. И работать по трем основным экологическим и трансграничным направлениям: стабилизация паводковой обстановки, борьба с промышленным загрязнением и воспроизводство рыбы. Но, по-моему, мы до конца так и не выяснили, почему нас вдруг стало каждый год топить и кто в этом виноват… Вроде бы не ГЭС – а что тогда? Природа? Или массовые вырубки леса? Войдет ли Амур в этот проект? Знаете ли вы ответ? В чем причины наводнений? И как вы в целом оцениваете это предложение?

 

– Амур – одна из крупнейших рек страны. Но она пока мало изучена. В том числе потому что она трансграничная. Река разбивается на множество проток, которые периодически меняются сами по себе. Есть периоды повышенной водности, а есть пониженной. Вот сейчас как раз период высокой воды, который начался с 2009 года.

 

Все это нужно изучать. Кроме сложной паводковой ситуации нужно решать вопросы промышленных загрязнений реки, в том числе и с китайской стороны. Нужно восстанавливать экосистемы, биоразнообразие, в том числе рыбное стадо – популяции краснокнижной калуги, амурского и сахалинского осетра.

 

Поэтому выделить Амур в отдельный федеральный проект в рамках нацпроекта «Экология» – хорошая идея, ее надо реализовать. Будет дополнительное финансирование, благодаря которому удастся начать решать проблемы, которые копились десятилетиями.

 

 

– В Хабаровске есть федеральное учреждение «Заповедное Приамурье», которое с 2014 года собрало под общую организацию 10 природных территорий (заповедники, нацпарки и заказники). Но почему-то за бортом оказалось три заповедника – Буреинский, Джугджурский и Ботчинский, которые с трудом самостоятельно справляются с охраной и всеми оргвопросами. Может, раз есть единая природоохранная структура в крае – собрать в нее все особо охраняемые природные территории (ООПТ) в регионе? Так же как и остров Ионы в Охотском море: сначала долгое время не знали, к какой территории он относится, а когда выяснили, что он в Хабаровском крае, – практически бросили на произвол судьбы. А ведь его можно присоединить к нацпарку «Шантарские острова»: они там в одном море и все острова уникальные. Вы можете этому посодействовать?

 

– Уверяю вас, эти три заповедника не забыты. Процесс объединения хабаровских особо охраняемых природных территорий в «Заповедном Приамурье» идет поэтапно. В 2014 году это было пять заповедников, в 2016 году к ним присоединилось еще четыре. Сейчас идет третий этап – присоединяется Джугджурский. Затем дойдет очередь и до Буреинского и Ботчинского.

 

Что касается острова Ионы. Это памятник краевого значения – чтобы включить его в «Заповедное Приамурье», нужно передать его на федеральный уровень. Для этого нужно, чтобы регион обратился к нам с такой просьбой. Пока таких предложений не поступало.

 

– О внутреннем туризме. Наши федеральные заповедники и национальные парки в Хабаровском крае готовы развивать экологический туризм, принимать большое количество туристов и открывать больше рабочих мест. Но до настоящего времени (последние лет 10) не выделялось средств на туристическую инфраструктуру. Вы прекрасно знаете, жемчужина Охотоморья – Шантарские острова и одноименный нацпарк – очень труднодоступны и удалены от цивилизации. Как развивать туризм, если там практически нет никакой инфраструктуры (недавно завезли несколько балков – железных домиков-бочек), а чтобы добраться до Шантар, надо 100 тыс. рублей с человека – столько стоит дорога (сушей, затем морем; а по воздуху – еще дороже)? Можно ли надеяться заповедникам и нацпаркам Хабаровского края на получение в ближайшем будущем финансовой поддержки на создание соответствующей инфраструктуры?

 

– В рамках национального проекта «Экология» есть федеральный проект «Сохранение биологического разнообразия и развитие экологического туризма». Его задача – увеличить турпоток на особо охраняемые природные территории до 10,3 млн человек до 2024 года. Это в целом по России. На создание инфраструктуры на этот период в проекте предусмотрено 522 млн рублей.

 

Механизм следующий: особо охраняемые природные территории России подают заявки на финансирование, выделяются средства. В 2020 году 14 нацпарков получили деньги, в этом году – 13. Национальный парк «Шантарские острова» тоже подал заявку, мы ее сейчас рассматриваем, планируется выделение средств в 2022–2023 годах.

 

Нехватка качественной инфраструктуры – большая проблема, особенно для Дальнего Востока. В конце мая на Камчатке этому было посвящено совещание под председательством вице-премьера Правительства РФ Дмитрия Чернышенко. В прошлом году турпоток на все российские заповедные территории составил 6,7 млн человек, а на дальневосточные особо охраняемые природные территории пришлось только 200 998 туристов. Это всего три процента!

 

Не хватает гостиничного фонда, сложная и дорогая логистика (вот вы подчеркнули это про Шантарские острова), невысокая пропускная способность аэропортов.

 

Мы подготовили федеральный закон об отдыхе на особо охраняемых природных территориях, в нем вводится понятие «экотуризм», раньше оно вообще отсутствовало!

 

Готовится расчет допустимой антропогенной нагрузки на такие территории. Все это позволит вывести туризм в заповедниках, заказниках и нацпарках на качественно новый уровень.

 

– По хабаровскому национальному парку «Анюйский» в 2008 году было принято распоряжение №1239-р Правительства России, что будет выделено финансирование на штат в 116 сотрудников. Однако сразу были выделены деньги только на 50 человек, и все. Можно ли на 2022 год включить в бюджет «Заповедного Приамурья», в ведении которого находится нацпарк «Анюйский», дополнительные средства?

 

– Немного поясню: да, действительно, этим постановлением Правительства утверждена предельная численность для «Анюйского» в 116 человек. Но штатное расписание утверждает сам директор парка. То есть он решает, сколько у него в штате будет человек – 50 или 116, а Минприроды России выделяет финансирование на выполнение государственного задания. Почему так произошло 13 лет назад – вопрос серьезный, конечно.

 

Все же сейчас ключевой момент – текущее финансирование. Безусловно, у Анюйского парка оно не соответствует первоначально заявленным объемам. В июне мы собрали потребности учреждения, в том числе и по заработной плате. В ближайшее время отправим в Минфин.

 

Кроме того, готовим предложения о дополнительном финансировании территории, в том числе о денежном содержании наших государственных инспекторов, включая инспекторов Анюйского национального парка.

 

 

 

– Недавно вы обратились в прокуратуру РФ из-за лесопожарной ситуации, которая сложилась в Иркутской области и Республике Саха (Якутия), и заявили, что «не давать достоверных данных – это профессиональное преступление». В итоге разобрались, кто и зачем занижал сведения о пожарах в тайге и какова сегодня обстановка на Дальнем Востоке с огненной стихией? Почему из года в год у нас горят большие площади лесов и никто не несет ответственности? Ведь пожар в лесу – это не только уничтожение ценных пород древесины и домов животных, но еще и загрязнение окружающей среды в результате выбросов токсичных продуктов горения.

 

– Разобрались. Регион вносил данные несвоевременно, с задержками. Это совершенно недопустимо. Сейчас глава Республики Якутия держит ситуацию на личном контроле. Дела там идут непросто: на долю региона приходится почти 90% площади лесных пожаров этого сезона.

 

Всего же на Дальнем Востоке на начало июля общая площадь пройденных огнем лесов составила 906,8 га. Это в три раза меньше, чем в 2020 году. Неплохо, но радоваться пока рано: пожароопасный сезон не закончился.

 

Кроме Якутии леса сейчас горят в Амурской области и Камчатском крае. Но тут важно понимать, что ситуация меняется ежедневно. Работает оперативный штаб, мы постоянно сверяем часы: все ли пожары обнаружены и своевременно ликвидируются? Все это делается круглосуточно.

 

Почему леса горят каждый год? Причин несколько. На Дальнем Востоке низкая плотность населенных пунктов, но много леса. При этом большое количество труднодоступных территорий, на которых очень сложно справляться с пожарами. Весной часто огонь заходит в леса в результате неконтролируемых сельскохозяйственных палов – это полностью вина человека. Летом – грозы в засушливую погоду. Вот и сейчас по прогнозной карте у нас Якутия, север Хабаровского края и Магаданская область в красной зоне.

 

По поводу ответственности. Здесь вы правы, нужно готовиться к пожароопасному сезону. В этом году введен обязательный мониторинг регионов по основным показателям готовности: состояние техники наземной группировки, готовность парашютной и десантной пожарной службы, численность лесных инспекторов и многое другое. Эта информация предоставляется в том числе в Генеральную прокуратуру РФ. Очень важно своевременно вводить в субъектах противопожарный режим: это позволяет сконцентрировать силы.

 

Я уже упоминал об оперативном штабе. Его работа позволяет видеть динамику и оперативно реагировать на проблемы, в том числе устранять нехватку техники, средств тушения там, где горит сильнее.

 

В начале июня из резервного фонда Правительства Рослесхозу было выделено 2,7 млрд рублей на тушение лесных пожаров, авиационное и наземное патрулирование пожарной опасности в лесах. Почти половина этих средств – 1,258 млрд идут дальневосточным регионам. Конечно, деньгами пожар не потушишь. Наша задача – сохранить леса и не допустить трагедий, поэтому нужно распоряжаться этими средствами максимально эффективно.

 

– Заповедники и нацпарки несут ответственность за пожары на своей территории. Но нормы и средства пожаротушения для них не определены. Есть приказ Минприроды России №161 от 2014 года, который требует для предупреждения и тушения лесных пожаров огромного количества противопожарной техники, оборудования и инвентаря. Такого, что, например, «Заповедному Приамурью» для трех заповедников и двух нацпарков на эти нужды необходимо более 3(!) млрд рублей. А потом еще обслуживать это оборудование и технику. Требование Росприроднадзора со ссылкой на приказ Минприроды распространяется на все заповедники и национальные парки ДФО и всей России. К нам обратились руководители особо охраняемых природных территорий с предложением: можно ли внести изменения в этот приказ, к примеру примечание «не распространяется на заповедники и национальные парки». Так как сам приказ относится к арендаторам территорий, тем, кто лишь использует лес.

 

– Наша принципиальная позиция: этот приказ не распространяется на федеральные ООПТ. Во-первых, потому, что главным показателем этого документа является количество арендованной площади. Заповедники, национальные парки и заказники землю не арендуют. Во-вторых, этот приказ сделан для лесопользователей и разбит по видам использования лесов. Например, один арендатор может развивать туризм, другой – заниматься рубкой лесных насаждений, третий – научной деятельностью. А федеральные учреждения, те самые ФГБУ, управляя нацпарками и заповедниками, занимается и тем, и другим, и третьим. И когда начинают считать нормативы, получаются астрономические цифры.

 

Сегодня мы разрабатываем для особо охраняемых природных территорий свой нормативный документ, который будет регулировать и регламентировать количество инвентаря, сил и средств по пожаротушению. Это серьезная задача, она требует научно-исследовательских работ, потому что территории у нас в стране разные: степные, лесистые, горные, смешанные, есть которые находятся в арктической зоне – у всех будут разные потребности. Рассчитываем, что документ будет готов в 2022 году.

 

 

– Вопрос о редких и уникальных животных Дальнего Востока. У нас на территории Приморья, Хабаровского края и ЕАО раньше водились красные волки. В акватории Амура жили необычные птицы – красноногие ибисы. Теперь их нет! Последний раз красного волка видели в 1936 году в районе Кедровой пади в Приморье и в 1955 году в Приамурье – в Смидовичском районе ЕАО. Последние встреченные на территории России красноногие ибисы – пара – были в июне 1990 года в устье реки Большая Иска (Николаевский район Хабаровского края). У нас есть программы по восстановлению дальневосточного леопарда, амурского тигра, и они успешно выполняются. Почему бы подобные программы не распространить на других редких и вымирающих животных? То же «Заповедное Приамурье» несколько лет назад заявляло, что готово заняться птичьим сафари на Большом Уссурийском острове, а еще развести японских и даурских журавлей.

 

– Работа по восстановлению популяции очень сложна и требует комплексного подхода, она охватывает не одно десятилетие. Это не только строительство центров реинтродукции и обеспечение их содержания, но и детальное изучение предполагаемых мест выпуска животных, кормовой базы. А если мы говорим о таком трансграничном виде, как красный волк, то делать это нужно в международном масштабе.

 

Красный волк обитал на Дальнем Востоке на границе своего северного ареала. Его и в XIX веке было не так много. Сейчас ареал сократился, северные границы его сместились значительно южнее. Этот вид занесен в Красную книгу РФ со статусом 0 – вероятно исчезнувший. Прежде чем начать его разводить, нужно понять, почему он исчез, достаточно ли для него кормовой базы на Дальнем Востоке. То есть не уйдет ли он снова.

 

Программы по восстановлению амурского тигра и дальневосточного леопарда, о которых вы упомянули, возникли не на пустом месте. Эти хищники живут на Дальнем Востоке, их сохранением занимаются уже давно. Мы понимаем, что и как надо делать, и федеральный проект «Сохранение биоразнообразия и развитие экотуризма», рассчитанный до 2024 года, – это дополнительный толчок, административный ресурс, который помогает реализовывать долгосрочные задачи. У нас в проекте таких видов – мы называем их приоритетными – 13. Кроме амурского тигра и дальневосточного леопарда, это среднеазиатский леопард, снежный барс, зубр, сайгак, лошадь Пржевальского, алтайский горный баран, дзерен, белый медведь, стерх, гренландский и серый киты.

 

Мы работаем над сохранением всех краснокнижных животных. Но упомянутый федеральный проект сосредоточен именно на этих наиболее уязвимых видах, работа по которым идет уже много лет. Повторюсь, это не исключает того, что не будет программ по восстановлению популяций других животных.

 

На базе Хинганского заповедника уже более 30 лет работает станция реинтродукции редких видов птиц. Ее главное направление – увеличение численности японских и даурских журавлей.

 

Более того, именно в Хинганском заповеднике впервые в мире применен метод по спасению журавлей через создание полудиких популяций. Этот опыт вполне может применяться и для красноногого ибиса. Минприроды России обсуждало уже вопросы восстановления популяции этой красивой птицы с китайской стороной, так как вид тоже трансграничный. Работа будет идти и дальше.

 

 

– Хабаровские пчеловоды несколько лет предлагают ввести ограничения на вырубку медоносной липы в Хабаровском крае. В соседнем Приморье нашли решение и создали «зоны покоя» вокруг пасек, на которых запрещена вырубка. В Хабаровском крае такого пока нет. Можно ли на уровне Минприроды поддержать пчеловодов?

 

– Поддерживаю в этом вопросе хабаровских пчеловодов полностью. Решение простое, и регион с этим может справиться самостоятельно. Можно ограничить вырубку липы за счет выделения особых защитных территорий, они называются медоносными участками леса. К ним относятся приспевающие (древостой, замедливший свой рост, но не достигший спелости), спелые и перестойные леса, в которых в радиусе трех километров от постоянных пасек преобладают липа и акация белая.

 

Решение о выделении таких защитных участков может принять Рослесхоз на основании предложения Хабаровского края. Есть специальная лесоустроительная инструкция, утвержденная Минприроды России, в которой указано, какие леса могут быть защитными, в том числе и медоносными. Затем эти участки вносятся в государственный лесной реестр.

 

В Приморском крае именно так и произошло: на основании материалов регионального министерства лесного хозяйства Рослесхоз выделил в лесах региона защитные медоносные участки. Это позволило запретить вырубку всех видов липы вокруг постоянных пасек.

 

– С 1 января 2022 года будет запрещен вывоз из России необработанных лесоматериалов – кругляка. Готовы ли наши промышленники к переработке древесины? Одни говорят, что многие обанкротятся, потому что любая переработка невыгодна (даже если делать лафет – просто обрабатывать бревно с двух сторон и убирать горбыль). Другие – что появится продукция для внутреннего рынка и мы будем ее применять в программе деревянного домостроения по проекту «Дом дальневосточника». А что на самом деле?

 

– Есть поручение Президента России – с 2022 года запретить вывоз из России необработанной и грубо обработанной древесины хвойных и ценных лиственных пород. Глава государства прямо сказал: бесконтрольному вывозу необработанной древесины нужно поставить жесткий заслон.

 

Что касается готовности предприятий, государство уже несколько лет идет по пути защиты своих активов. Лес – это ценный ресурс, и вся добавленная стоимость по его переработке должна оставаться в стране. С 2019 года растут пошлины на экспорт леса-кругляка, в 2021 году они составили 80%.

 

Конечно, просто запретами лесопереработку не наладить. Сейчас коллеги из Минпромторга и Минвостокразвития готовят дорожную карту по стимулированию глубокой переработки древесины на Дальнем Востоке. Также разрабатывается комплексный план по строительству в регионе мощностей по переработке низкосортной и балансовой древесины. Он предполагает государственную поддержку строительства лесовозных дорог – это действительно очень важно.

 

На Дальнем Востоке строить лесоперерабатывающее производство дороже, поэтому в плане будет заложена возможность выделения субсидий на возмещение затрат. И, безусловно, важнейшая задача – стимулировать спрос на продукцию, в первую очередь на внутреннем рынке. На Дальнем Востоке есть дефицит жилья, слабо развито индивидуальное жилищное строительство. Деревянное домостроение – одно из решений этого вопроса. Здесь огромное поле для деятельности.