52-е заседание
	Общественной коллегии по жалобам на прессу, Москва, 25 августа 2010 г. Стенографический отчет.
	(doc, 178Кб)

Вопросы процедуры.

Заседание проводилось в режиме компьютерного моста (видеоконференция с помощью скайпа) между Москвой и Хабаровском.

Б. Резник

В заседании участвовали следующие члены Общественной коллегии по жалобам на прессу:  Казаков Ю.В. (сопредседатель Общественной коллегии, председательствующий на данном заседании), Федотов М.А. (сопредседатель Общественной коллегии), Орешкин Д.Б., Бородин В.А., Зиятдинов В.Р., Кучкина О.А., Ениколопов С.А., Томчин Г.А., Гонтмахер Е.Ш., Шершуков А.В.

Заявители были представлены Пронякиным К.А., Хорошиловым А.А. и Харитоновой И.Ю.

В качестве ответчиков в заседании участвовали Резник Б.Л. и Богданов В.Л., представлявший Союз журналистов России.

В процессе заседания сторона заявителей подтвердила то, что ее январские подписи под Соглашением о признании юрисдикции Общественной коллегии сохраняют силу.

В свою очередь, в начале заседания подписи под Соглашением о признании юрисдикции Общественной коллегии подписали Резник Б.Л. и Богданов В.Л.

М.А. Федотов, сопредседатель Общественной коллегии и Секретарь Союза журналистов России, учитывая возможность «конфликта интересов», заявил в начале заседания о своем отказе от участия в процессе выработки решения по данному делу, - оставив за собой право (в соответствии с Уставом Общественной коллегии) участвовать в самом заседании и поставить подпись под решением, если оно будет принято консенсусом.

Заседание проводилось в Мраморном зале Дома журналистов до завершения сезона отпусков сотрудников Дома. Последнее означало, что заседание Общественной коллегии велось в отсутствии студийной аудиозаписи (Видеозапись заседаний Общественной коллегии не ведется).

Единственным записывающим устройством, работавшим на всем протяжении заседания (в его открытой и закрытой части) был диктофон председательствующего. Председательствующим же была сделана в итоге и максимально подробная (с учетом реальных технических условий, включая постоянное изменение качества звука) расшифровка фонограммы (Фонограмма представляет собой единый MP3 файл, объединяющий открытую и закрытую части заседаний. В силу этого она не может быть кому-то передана, а равно и вывешена на сайт Коллегии).

Участникам заседания (членам Общественной коллегии, заявителям, Б.Л. Резнику и В.Л. Богданову) по решению сопредседателей Общественной коллегии передается минимально отредактированный Ю.Казаковым текст, воссоздающий открытую часть заседания. Подготовка и передача текста при этом рассматривается сопредседателями Коллегии исключением из правил информационного сопровождения деятельности Общественной коллегии, связанным с особым характером формата прошедшего заседания.

ОТКРЫТАЯ ЧАСТЬ ЗАСЕДАНИЯ

В соответствии с положениями Устава Общественной коллегии, в самом начале заседания председательствующий задал членам ad hoc коллегии вопросы о соответствии характера спора компетенции Коллегии - и о возможности рассматривать дело в режиме общения со стороной-заявителем дистанционно, по скайпу. Ответы на этот вопрос давались поименно.

Орешкин. «Да».

Бородин. «Да».

Зиятдинов. У меня три вопроса. Первый: мы – Коллегия по жалобам на прессу. А здесь – журналисты против журналиста. М.б. это все же скорее компетенция Большого Жюри? Второй вопрос: можем ли мы рассматривать жалобу, если конфликт между участниками заседания, Резником и Хорошиловым, уже рассматривался в суде? И третий вопрос: чего же конкретно хотят от Коллегии хабаровские журналисты? По жалобе об этом судить достаточно сложно.

Казаков (реплика). Речь сегодня не о конфликте журналиста с журналистом, члена Союза с членом Союза, - в таком случае мы бы с легким сердцем отдали дело Большому Жюри. Журналисты жалуются на депутата-журналиста, а это – другой, особый случай. Принято уточнение?

Зиятдинов. «Да».

Казаков. Хорошо, продолжаем голосование.

Кучкина. «Да».

Федотов. «Да, но». Что касается компетенции, у меня есть некоторые сомнения, потому что формально жалоба - на журналиста Резника, но фактически – на депутата Государственной Думы Резника. А жалобы на депутатов как-то не входят в сферу нашей компетенции. Это, наверное, надо рассматривать в Госдуме, в ее Комиссии по этике. Если речь о публикации журналиста Резника в газете «Известия», то это, конечно, наша компетенция. Это первый момент, который я хотел бы подчеркнуть. Второй момент: я являюсь секретарем СЖР. И поскольку здесь возникает  ситуация конфликта интересов (В.Л. Богданов подписал соглашение о признании юрисдикции ОК и тем самым подтвердил, что одной из сторон информационного спора выступает СЖР), я заявляю, что не буду принимать участия в процессе выработки и принятия Решения. В случае, если будет достигнут консенсус, то я, в соответствии с Уставом ОК, присоединюсь к консенсусу.

Казаков. Решение М.А. Федотова мне представляется верным. У нас уже были прецеденты, когда член  ad hoc коллегии в связи с обнаружившимся конфликтом интересов уведомлял Общественную коллегию о невозможности участвовать в выработке и принятии решения. Что касается ситуации,  поставленной жизнью в центр нашего обсуждения: именно двойное, двойственное положение Бориса Львовича, два его «пиджака» как раз  и вынуждают нас слушать это дело. Если бы мы признали г-на Резника только депутатом Госдумы, мы, конечно, согласились бы с переадресацией наших слушаний куда-нибудь в Госдуму. Поскольку в этом есть сомнения, поскольку вопрос стоит о том, где проходят границы журналистики, начиная с какой отметки в роде занятий автор не может считаться журналистом, предлагаемый к обсуждению информационный спор сам я отношу к сфере именно нашей компетенции, компетенции Общественной коллегии. Это – мой ответ на вопрос, поставленный М.А. Федотовым: никак не ограничивающий, конечно же, права членов Коллегии на другое мнение, на другую точку зрения. Сергей Николаевич?

Ениколопов. У меня тоже есть ощущение разрыва (особенно в связи с «хвостом» судебных дел, находящихся в процессе, как я понимаю) между предметом и содержанием жалобы – и нашими полномочиями. Это случай, который в опросах обозначается позицией  «скорее да, чем нет», - с уточнением, что в жалобе есть часть, которую мы просто не вправе обсуждать.

Казаков. Т.е. часть относится к нашей компетенции, а часть не относится, так?

Ениколопов. Да.

Казаков. Григорий Алексеевич?

Томчин. «Да, но». «Да» в том случае, если мы будем рассматривать только первую часть жалобы: исключая пункт о Кодексе профессиональной этики российского журналиста. Взаимоотношение журналиста с Кодексом я не считаю находящимся в компетенции нашей Коллегии, но только и исключительно в компетенции самого Союза журналистов России. Притом, что Резник, являясь депутатом, конечно же, нарушает пункт Кодекса СЖР, рассматривать вопрос о таком нарушении мы, безусловно, не можем: это вне нашей компетенции. Рассматривать мы можем только часть, связанную с жалобой журналистов на Союз журналистов: в связи с поддержкой Союзом позиции Б.Л. Резника и отказом реагировать по существу на  вопросы, обращаемые к Союзу хабаровскими журналистами.

Может или не может депутат быть секретарем Союза журналистов – вопрос не к нам. По бумажке – не может. По сути – я не понимаю тех, кто это записали в бумагу, применительно к представительной власти, в том числе. Это остатки представлений времен Советского Союза.

Казаков. Это Вы сейчас о Кодексе СЖР говорите?

Томчин. Да, о Кодексе.

Казаков. Коллеги, у нас - ситуация развилки, выбора позиции. На мой взгляд, почти бессмысленно пытаться обсуждать эту ситуацию, не обсуждая проблемы «журналист-власть», журналист во власти. Кроме нас, ее обсуждать некому.

Томчин. Обсуждать мы можем что угодно, но рассматривать – нет. Это прерогатива самого Союза журналистов: рассматривать соотношение писаного правила и его выполнения своим членом. Нашими рекомендациями могут быть, как я понимаю, либо исключение Резника из Союза журналистов, либо изменение Кодекса СЖР. Другой рекомендации нет. Но это – не наша компетенция.

Кучкина. Но есть же разъяснения Богданова у нас: почему это возможно.

Томчин. Разъяснения есть, но я говорю о том, что мы не можем вынести решение. Ни рекомендовать исключить Резника, ни изменить кодекс (третьей альтернативы нет) мы не можем.  Как одно, так и другое не является нашей компетенцией.

Федотов. Григорий Алексеевич, я напоминаю положение Устава, по которому мы не можем выражать своего мнения, свою позицию по возможному решению до того, как это решение будет оглашено.

Томчин. Но я не выразил ни позиции, ни мнения по решению. Я проговорил варианты возможных решений, полагая, что других просто нет. Поэтому я и считаю, что этот пункт мы не должны рассматривать.

Казаков. Услышано: этот пункт Г.А. Томчин считает не обсуждаемым на нашем сегодняшнем заседании.  Евгений Шлемович?

Гонтмахер. Мне кажется, что в этой жалобе действительно не все относится к нашей компетенции. Два пункта, как мне кажется, определенно наши: это статья Бориса Львовича, пункт, касающийся руководителя Следственного управления по Хабаровскому краю. Очевидно, этот пункт стоит обсудить: содержит статья правду, не содержит правды. И я не согласен с Г.А. по пункту о Кодексе профессиональной этики. Мне кажется, что этот вопрос как раз и должен обсуждаться нами. В отличие от вопроса о каком-то имуществе и его продаже: это определенно не к нам.

Шершуков. Я согласен с тем, что обсуждать нужно обвинение  в распространении дезинформации, например. Но что касается Кодекса профэтики: у нас есть две палаты. Каким образом палата медиа-аудитории может предлагать свое мнение относительно документа, который принят конкретной самоуправляющейся организации я, честно говоря, не понимаю.

Ениколопов. Мы не можем выносить какое-то решение по этому документу, но мы можем рекомендовать внести в него какие-то изменения (Реплики членов Коллегии:  «Мы не можем пытаться переписать кодекс». «Но ежели наше мнение спросят…»).

Казаков. Коллеги в Хабаровске увидели, как сложно начинается наше обсуждение. Вскрываются подводные камни; простых путей к решению не просматривается. Наша задача сейчас – как можно точнее понять и оценить ситуацию, вызвавшую обращение к нам заявителя, предмет обсуждения.

Для этого мы должны попросить у участников информационного спора прояснения своих позиций. Первое слово будет предоставлено заявителям. Понятно ли коллегам в Хабаровске, что обсуждать мы будем сейчас не присланные дополнительно документы, в значительной мере и не нам к тому же адресованные, а именно жалобу в Общественную коллегию. Готовы ли заявители точнее обозначить предмет жалобы, выделить те пункты, на которые хотели бы в первую очередь получить реакцию Общественной коллегии?

(Участниками заседания обсуждается и принимается регламент этой части заседания. Согласованный итоговый вариант: 20 минут (по запросу) – Б.Л. Резнику, 10 – В.Л. Богданову. У стороны заявителей в общей сложности - до 30 минут.)

Пронякин. Мы здесь уже обсуждали статьи Б.Л. Резника по ситуации, которая складывается у нас в крае. Это и «Прислужники», и еще одна статья – «По заслугам», в которых фигурирует Г.П.Фатеев, руководитель краевого Следственного управления. Увидев факты, изложенные в статье, мы обращались, в т.ч., и к самому Фатееву; он даже проводил пресс-конференцию в мае месяце, мы там разбирали эти факты. Выслушав его точку зрения и не найдя отражения ее в материале Бориса Львовича, мы выразили этим фактом недоумение. Нам непонятно, почему Б.Л. обрушился на руководителя следственного управления, и почему его позиция оказалась однобокой. И потом еще появилось заявление СЖР, в котором говорилось, что к журналистам не прислушиваются, по фактам, о которых они пишут, не проводят проверки.

Но нам известно, что проверки по статьям Б.Л. Резника проведены. Фатеев до сих пор работает, имеет благодарность от президента и от Бастрыкина. Он нам показывал документы, которые, к сожалению, для служебного пользования и не подлежат огласке. В этих документах написано, что данные факты (судя по контексту, речь о фактах из публикаций Б.Л.Резника, касающихся самого Фатеева, - Ю.К.) не подтвердились. Если в дальнейшем эти документы можно будет придать огласке, это, вероятно, будет сделано.

Позиция Союза журналистов в том, что касается борьбы с коррупцией, показалась нам однобокой, почему  мы и подписались под заявлением. В частности, у нас был опубликован материал по ДП. Мы хотели услышать разъяснения Союза журналистов и самого Б.Л., но ничего в ответ на свои вопросы не получили. После Б.Л. сам проводил пресс-конференцию в Хабаровске, где пояснил по ДП, что все было сделано по закону и что те, кто его преследует, получат вызовы в суд и в милицию. Но мы получили отчет Счетной палаты, в котором написано, что десятки объектов в Хабаровском крае приватизированы  незаконно; в этом списке стоит и МДП.

Мы за то, чтобы если уж подвергать кого-то критике, то делать это  объективно, т.е. рассматривая ситуацию с двух сторон.  

Может быть, коллеги дополнят сказанное какими-то тезисами.

Хорошилов.  Я работал корреспондентом «Парламентской газеты», «Лесной газеты». Бориса Львовича я знаю уже более 20 лет. Всегда считал его хорошим журналистом, который берется за сложные темы. И преподносит их так, что читателю становится ясно, против кого они направлены. И тем, против кого они направлены, становится тоже ясно, что от правды не уйти. Но в последних материалах Б.Л. о борьбе с мафией, с коррупцией, опубликованных «Известиями» и перепечатанных краевой «Тихоокеанской звездой», многие факты переставлены с ног на голову. И читателям, которые читают эти материалы в «Известиях» в каких-то других регионах, вполне может показаться, что организаторы дальневосточного «общака»  – это депутаты Госдумы от КПРФ. Но ведь это все на наших глазах разворачивалось, все 20 лет «общак» этот владел Хабаровским краем. Илюхина и поблизости тогда не было. Но так получается по материалам Б.Л., что это все организовал Илюхин. Илюхин привлек к работе с подростками всяких там гомосексуалистов и убийц, Илюхин получил деньги за то, что развалил дело. И, в конце концов, мы услышали на пресс-конференции, где были господа Богданов и Резник, что власти не дают-де развернуться расследовательской журналистике. Но ведь если расследовательская журналистика будет такой, какую нам продемонстрировал в последних материалах Б.Л., то, как говорил Озеров, «нам такой хоккей не нужен». А я, хоть и невеликий журналист, скажу, что лично мне такая журналистика не нужна, когда все виновные – это оппозиционеры, а все правильные – это сторонники правящей партии. Вот если бы Б.Л. показал хоть где-то, как в былые времена, что он борется за простого человека, идет вопреки течению… А сейчас – все по течению, все хорошо только там, где Б.Л. находится. Все плохо там, где его оппоненты. И если такой будет расследовательская журналистика,  о какой нам говорил г-н Богданов, то в Хабаровском крае никогда не будут расследованы ни коррупция, ни «общак». А я, например, считаю, что борьба должна вестись журналистами, честными журналистами, прежде всего, которые не стоят  по одну сторону баррикад. Слева ли ты, справа ли ты находишься, но если ты коррупционер – получи по заслугам. А так, я повторю, получается, что «общак» в Комсомольске-на-Амуре, который, можно сказать, правит городом, организовал Илюхин, которым на Дальнем Востоке и тогда и не пахло. А помогала становлению «общака», и об этом очень много писала наша пресса,  как раз власть. Но об этом Б.Л. – ни слова: потому, что он сам с этой властью с самого начала находился. Это моя позиция, поэтому я и подписал письмо. Считаю, что Б.Л. здесь, как говорят, не соврамши, но слукавимши.

Харитонова.(Начало выступления И.Ю. Харитоновой – автобиографическая справка: в журналистику пришла из меднауки в 1996 году, когда наука эта развалилась; как и большинство местных журналистов  специального журналистского образования не имеет.) Я не имела чести быть знакомой  с Б.Л. Резником в ту пору, когда он тут блистал талантом.  Познакомилась с его публикациями уже тогда, когда стала работать в газете. (Шумы в записи, - Ю.К.) Б.Л., когда стал носить «два пиджака» - депутатский, не снимая «пиджака» журналиста, - мастерски овладел политикой «двойных стандартов». Свобода слова, открытость у нас – это когда речь идет о его публикациях. Ему все телефоны предоставлены в крае.

За все годы работы в газете я ни разу не была приглашена ни на какой журналистский форум, ни на какие собрания. До недавнего времени мы были не вхожи ни на какие пресс-конференции. Доходило до того, что меня выводили из зала: это было когда после терактов в Москве, после взрыва дома на Каширке, у нас здесь проводилась пресс-конференция. Сотрудник МЧС меня на пресс-конференцию, в зал заседаний нашего Белого дома, провел (а это МЧС проводило пресс-конференцию). Но кто-то из пресс-службы губернатора Ишаева это увидел. И меня не постеснялись вывести из зала. Говорили открытым текстом: потому, что вы – из оппозиционной газеты.

Дела у нас обстояли так: ты звонишь куда-то, а тебе отказывают в предоставлении информации. Или информацию дают, но говорят: только не ссылайтесь на нас, у нас будут неприятности, если узнают, что мы с Вами общаемся.

О какой свободе слова в такой ситуации разговор? А Б.Л. – депутат от Хабаровского края. И когда он  приезжает и начинает рассказывать, какой он борец за свободу слова, мне лично становится противно.

Я уже не говорю о последней ситуации, связанной с нашим коллегой, Константином Пронякиным, с его сайтом, созданным для того, чтобы каждый мог выразить свое мнение (Речь о сайте «Дебри-ДВ»). И какая там потом грязь полилась на Костю за эти публикации… В связи с двумя спорными, скажем так, заметками, перепечатанными из других СМИ. Суд шел два часа, Косте присудили отдать триста тысяч…

У Бориса Львовича - избирательная принципиальность. Он никогда не будет критиковать губернатора края, например. А по отношению к коллегам, я считаю, он ведет себя неэтично. Человек просто забронзовел, считает себя последней инстанцией. Никакой критики не терпит, все, кто его критикует из журналистов, – это лица, «примазавшиеся к нашей профессии»: такую фразу он неоднократно повторял. Я тут говорила о суде над Костей Пронякиным. На суд этот практически никто не пришел. Нам потом говорили: вот, вас никто не поддерживает. Поддерживают, но не связываются с Б.Л., не хотят осложнять себе жизнь.

Что касается письма г-на Богданова в отношении жалобы: там тоже все перевернуто. Есть правильные слова, но почему-то нет правильного отношения к г-ну Резнику.

Казаков. Все, кто хотел, выступили с Вашей стороны? Тогда – слово Вам, Борис Львович.

Резник. Я хотел бы поблагодарить Общественную коллегию за попытку разобраться в ситуации. И хотел бы начать с начала, с точки отсчета. Почему вдруг образовался такой мощный конфликт с определенными людьми? Дело в том, что  на протяжении всей моей сорокалетней работы (а я приехал на Дальний Восток во время событий на Даманском и остался там) я занимался расследовательской журналистикой. Написал о наших бандюганах, «ворах в законе», огромное количество статей.  Вот тут у меня сборники «Организованная преступность на Дальнем Востоке». Это – учебники, изданные Дальневосточным госуниверситетом. Закладки – это ссылки; речь там идет о тех самых «ворах в законе»: Сахнове, Джеме, Стреле, которые привлекались к уголовной ответственности.

Кучкина. Это какого времени сборники?

Резник. Разного. Этот – 1998-го года. Вот тут перечень моих публикаций (Б.Л. Резник перечисляет названия публикаций, зачитывает отрывок из одной статьи.).

Наконец, возникла ситуация, когда сумели возбудить дело на последних трех воров в законе (Называет  их имена) и привлечь к ответственности их, а с ними еще одиннадцать человек.  По 210-й статье, за создание организованного сообщества. Плюс их обвиняли по сорока статьям, в том числе таким, как убийство, похищение людей, разбой, вооруженный разбой.  Сам «Джем» (Васин) при достаточно загадочных обстоятельствах умер в тюрьме. Они взорвали кафе и убили во время разборок семерых ребятишек, школьников. Поэтому мои чувства к этим людям понятны, объяснимы, на протяжении многих я занимался тем, что писал об этих гадах. И вдруг мне сообщают, что уголовное дело рассыпается. Ни одного свидетеля обвинения нет. У Масленникова, смотрящего за городом Хабаровском, который пошел на сделку со следствием и получил гарантии как свидетель обвинении, убивают охранника детей (хорошо, что он без детей вышел), расчленяют его труп. После два свидетеля обвинения – с концами; где трупы, где люди - ничего не известно. Масленников в испуге бежит в Подмосковье, все до единого свидетели обвинения рассыпаются. Мне прокурор края говорит: если мы в ближайшие дни не допросим Масленникова, то (неразборчиво). Мне (По контексту и смыслу - прокурору Хабаровского края) пишет письма Илюхин…

На сегодняшний день в моем архиве 49 писем Илюхина и КПРФ. Алексей вот  молчит, он представился бывшим собкором «Парламентской газеты». Но почему он защищает Илюхина? Потому, что сегодня он – корреспондент «Правды». Он представляет определенную политическую линию; это не нужно скрывать.

Докладываю вам, что позавчера Никулинский суд отказал в полном объеме Илюхину в жалобе ко мне. С оглядкой на решение суда, я могу его теперь назвать авторитетным пособником омерзительных преступников, фальсификатором дел и документов, активным участником развала воровского дела. Вот что он писал: я приведу несколько примеров (Б.Л. Резник приводит примеры, в том числе, упоминавшиеся им в статье  «Прислужники»: о поименованном в письмах Илюхина заслуженным ветераном, «летчиком-испытателем», отце Сахнова, который и летчиком никогда не был, и Илюхину никогда не писал (по крайней мере, через Госдуму такие письма не проходили); о как бы акциях завода «Сухой». Показывает копию письма (анонимки), направленного на имя Генпрокурора Чайки (т.н. «письмо Алешина», подписанное по нескольку раз одними и теми же адвокатами). Показывает копию подложного письма на бланке Управления по борьбе с организованной преступностью. (Комментарий Б.Л. Резника: «Здесь с ног на голову перевернута вся история. И газета, в которой работают Харитонова и Пронякин, этот якобы документ печатает. И переводит стрелку на других якобы свидетелей обвинения, чтобы они не появлялись».) Продолжает перечисление писем Илюхина и ответов на них. Приводит историю с ответом владыки Марка, - этот эпизод  также есть в статье «Прислужники».).

В.И. Илюхин целенаправленно поддерживает воров в законе. Целенаправленно обрушились и на меня: через газету «Правда». Опубликовали 11 материалов, написали всякие гадости. Я до поры до времени терпел, а по двум последним публикациям подал в суд. Савёловский районный суд удовлетворил все мои требования,  взыскал с газеты «Правда» 450 тыс. рублей. Я предупреждал, писал: клеветники получат по заслугам. В том числе, не называя, предупреждал сайт, которым руководит К. Пронякин. После этого не было дня, чтобы обо мне не распространялись гадости.

После публикации «Прислужников» возникла тема ДП. Я вам должен доложить, что никакого ДП не было в природе. Когда в конце 80-х годов газета «Известия» сказала: ребята, у нас нет денег, выживайте как хотите, мы организовали две коммерческие структуры (агентство рекламы «Известия» - Дальний Восток» и туристическую компанию), к которым позже добавилось издательство «Русский утес». Для этих структур мы снимали помещения и мечтали о собственном.  В министерстве имущества ничего путного мне предложить не смогли, но сказали: вот есть развалюха, если хочешь – забирай. Что это был за «памятник»? Я немного отвлекусь, сошлюсь на «Открытое письмо», адресатами которого обозначены Медведев, Путин, Бастрыкин, Нургалиев, Илюхин, а также Симонов, президент Фонда защиты гласности. Вот в нем написано: бывший собкор и постоянный автор газеты «Известия» Резник, используя свое положение депутата Госдумы от Хабаровского края, члена «Единой России» и президиума Национального антикоррупционного комитета, секретаря Союза журналистов «взялся решать свои личные дела»: «путем  сведения счетов с местными журналистами,  обнародовавшими факты коррупционной составляющей, имеющие к нему непосредственное отношение». И далее: «В городской газете «Хабаровский экспресс» журналисты издания Пронякин и Харитонова опубликовали информацию о том, что с 2000 г. в Хабаровском крае по определенной схеме  с нарушением закона приватизировано 9 памятников архитектуры федерального значения. В частности, в 2009 г. с нарушениями был продан исторический особняк в центре Хабаровска, где долгое время располагался МДП. Этот дом был передан в оплату акций компании «Берилл» (руководитель Е.Матвеева – жена депутата Госдумы РФ Резника). А согласно охранному обязательству» №1614 здание является недвижимым объектом культурного наследия – памятником истории и культуры. Позднее Счетная палата РФ подтвердила эти нарушения».

Я тут же написал Генеральному прокурору заявление с просьбой проверить комиссионно заявление о неправильной приватизации. Получил ответ на пяти страницах: нарушений не было. Что касается дома, который мы, кстати, не покупали: в капитальный ремонт здания и в улучшение его эксплуатационных качеств мы вложили после 1995 года почти полтора миллиарда рублей в ценах 1998 года, т.е. примерно 250 тыс. долларов. Это составляло 51 процент акций в нашем акционерном обществе. Остальные были у  Фонда имущества. На продажу акции были выставлены в 2006 году. Два года их никто не покупал. В конце 2008 года мы решили взять кредит и выкупить эти акции  на аукционе. Объявление о продаже висело полтора года на сайте фонда имущественных отношений, оно было опубликовано в газете «Приамурские ведомости». Т.е. любой человек мог прийти и купить. Пронякин пишет Илюхину, что акции были куплены за ерундовую стоимость: 12 млн. 900 тыс. Илюхин пишет моим «друзьям» в Следственный комитет, требует возбудить уголовное дело. Следственный комитет проводит проверку. И что? Обман сплошной, все вывернуто наизнанку: и Счетная палата ничего не нашла, и в возбуждении уголовного дела отказано за отсутствием состава и события преступления. Т.е. все полное враньё, от начала до конца.

И последнее, что мне важно сказать: я очень терпимо относился к публикациям. Каждый день, можете себе представить, и какие только гнусности на меня не выливались (В этом месте Б.Л.Резник цитирует то, что писалось о нем: «А вы слушали речь журналиста-депутата Резника на одном из фуршетов по случаю очередного дележа должностей в администрации Хабаровского края? Уши вянут. Жаргон такой, как будто он находился длительное время  на стажировке у воров в законе, «общака». … «А если изучить опыт работы Резника в Думе, то задаешься вопросом: а что делает этот человек в Думе?»… «Вернемся к Резнику. Его судьба – яркий пример холуйства, приспособления, продажности». Поскольку далее в приводимой публикации речь идет об истории времен ГКЧП (по диффамационной в основе версии после публикации в «Известиях»  текста шифровок был якобы уволен сотрудник КГБ, который передавал эти документы журналисту), Резник комментирует сказанное репликой «Чушь собачья!». И следующим образом поясняет реальные обстоятельства места, времени и события: шифровальщик, имя которого он, как утверждает, никому не назвал и до сих пор, передавал собкору «Известий» шифротелеграммы, которые приходили в дни ГКЧП из Москвы от Моисеева, тогдашнего начальника советского Генштаба. Получаемое сам Резник передавал - по факсу - А.Н. Яковлеву. 21-го августа 1991 г. Резник подтвердил Яковлеву свою уверенность в подлинности переданных им документов. Это произошло после того, как именно Моисеев (Язов к тому времени был уже арестован)  доложил Горбачеву, возвратившемуся из Фороса: все в порядке, тов. главнокомандующий, войска Вам подчиняются. После того, как Моисеев, который утверждал, что не подписывал бумаг ГКЧП, был назначен министром обороны, в «Известиях» появилась полоса документов. За публикацией последовала отставка Моисеева: такими были реальные обстоятельства дела. Интерпретация же этих обстоятельств пишущими о них с целью скомпрометировать Резника, по его утверждению, ложь. ).

Все, что пишут эти ребята, является с начала и до конца враньем. На пресс-конференции я показывал все документы: и по ДП, и из Генпрокуратуры – об отказе в возбуждении уголовного дела. Вот они пишут (цитирует): «Нигде в публикациях не говорится, что депутатом нарушен закон. По закону все правильно, а по совести?» И по совести правильно: мы выкупили акции на открытом аукционе; нигде никаких нарушений не обнаружено.

В. Богданов. Я резко отрицательно относился к борьбе Резника со своими коллегами в Хабаровске. Я считал, что такие траты времени, сил плюс компрометация нашей профессии – это ужасно все. Я поражаюсь: ну, Пронякин – молодой человек, он мог не разобраться в чем дело. Но Хорошилов, старый газетный волк, - и вдруг такие заявления.

О публикациях Резника по «ворам в законе» и по Дальнему Востоку: Резник журналист суперпрофессиональный. Бориса Львовича едва спасли, его жизнь была под угрозой. Его охраняли даже дома, в квартире. Материалы, которые он опубликовал, имеют принципиальнейшее значение; их подготовка - это героизм.

Что до того, что эта компания выступила в защиту Фатеева: давайте подождем, ребята. Что будет дальше, как вы себя будете чувствовать потом. Это же стыд, это же позор. Не только спина, всё, что ниже спины, должно быть красным: из за позиции, которую вы заняли.

Сегодня есть большая трагедия в нашей журналистике: нет действенности публикаций. То, что произошло с этой вот публикацией – это особая тема, очень сложная.

На Резника замахиваются за то, что он секретарь Союза. Имеет он право быть журналистом или нет – это ахинея, конечно, полная. Потому, что Резник, извините меня, - всю жизнь Резник, в какой бы газете он ни работал. Что, Фатеев, «простил» бы, если бы  была хоть маленькая зацепка, чтобы Резника уничтожить? Да кто такой Резник рядом со связями Фатеева, со Следственным комитетом, со спецслужбами и т.д.?

Резник страдает; это заметно сейчас, когда он начал оправдываться по ДП. Но это не был никогда Дом журналистов, это был ДП от газеты «Известия». Собкоровский пункт «Известий». Они там все придумывали. Работали там семьей,  это правда. Никогда бы Резнику я не простил, если бы он посягнул на Дом журналистов.  Здесь, в Москве на наш Дом было серьезное посягательство, это факт. Но в Хабаровске Дома журналистов не было. Был дом при газете «Известия». И когда все накрылось, когда не стало газеты «Известия» в том варианте, какой она была, когда ее приватизировали и «Известия»  разделились, этот дом  (неразборчиво, - Ю.К.).

Я хочу сказать ребятам из Хабаровска. Мне очень стыдно за эту ситуацию.

Я слушал и видел три портрета разных людей. Молодой Пронякин. Опытный Хорошилов. (Хорошилов - он ощущает нечто. И тоже кается, поскольку мы одной крови. И я понял, что он говорил.) Но надо переступить через какие-то вещи. Мы все разные люди. Другая жизнь наступила; то, что у нас было когда-то, все ушло безвозвратно.

Можно сказать, что Резник живет не так, как мы жили. Да, у него счастливая семья, у него замечательные дети: все у него совпало. Но перед этим что было у них в биографии – когда он уехал из Москвы, когда он был собкор, когда он мотался, - я-то его знаю по тем временам…

То, что сегодня такой раздрай допущен в журналистском сообществе, что, когда идет настоящая, жестокая борьба, которая заслуживает поддержки, мы вдруг в среде людей, от которых прежде всего должны были бы эту поддержку получить, встречаем такое противление, непонимание…

Каждый из нас сам строит свою жизнь. Я не знаю, как сложится судьба у Пронякина, какой сложилась бы она у Хорошилова: так ли, этак ли. Все мы очень разные за этим столом – по образу жизни. Но есть смысл профессии. И этот смыл – в публикации (неразборчиво, - Ю.К.): независимо то того, кто бы к какой партии не принадлежал.

Мне бы очень хотелось, чтобы Коллегия выразила свое отношение к данной ситуации. Но мы, в журналистском сообществе, эту тему продолжим: кто и как живет – и как мы должны относиться друг к другу и к собственной работе. Спасибо.

ВОПРОСЫ И УТОЧНЕНИЯ:  СТОРОН – И К СТОРОНАМ.

Резник спрашивает Пронякина о свободе доступа на сайт «Дебри-ДВ»: уточняя, что его товарищи пытались предложить туда информацию отличную от размещаемой на нем (о Резнике и деле), но каждый раз попытки оказывались неуспешными. БЛР убежден, что на сайте «существует жесткая цензура; к читателю проходит то, что считают нужными довести до них Пронякин и его товарищи.  Так это или нет?»

Пронякин уверждает, что цензуры на сайте нет; что «любой материал, не противоречащий закону», может пройти модератора и быть размещенным на сайте.

Харитонова. Наши люди в Хабаровске активны, и они на сайте все, что их задевает, комментируют.

Резник. Мне тут задавался вопрос… В отличие от каких-то якобы закрытых пока документов Фатеева, у меня есть официальный документ, который разглашать можно. Это рапорт «О рассмотрении обращения депутата Госдумы Резника о противоправных действиях руководителя Следственного управления СК при Прокуратуре РФ по Хабаровскому краю Фатеева». Его содержание: Чайка, Генеральный прокурор Российской Федерации, пишет Бастрыкину, первому заму, председателю Следственного комитета: «Прошу дать принципиальную уголовно-правовую оценку действиям Фатеева, Коновода и Лысенко (это два зама Фатеева). По окончании проверки решить вопрос о дальнейшем нахождении их на службе с учетом допущенных нарушений прокурорской присяги. О результатах доложите».

Есть также письмо зам. Генпрокурора, адресованное  мне: «Ваше обращение (…) рассмотрено. По поручению Генерального прокурора Чайки сотрудниками центрального аппарата Генпрокуратуры Российской Федерации проведена проверка изложенных Вами сведений. По ее результатам 23.10 и 26.11 2009 г. (…) вынесено постановление о направлении материалов в Следственный комитет при  Прокуратуре Российской Федерации для решения вопроса об уголовном преследовании Фатеева в связи с наличием в его действиях признаков состава преступления, предусмотренных  ч. 2 ст. 286 УК РФ» (Возможно, неточно расслышана статья УК; возможно также, что речь идет о двух статьях: шумы в фонограмме не позволяют точно передать окончание предложения.).

Казаков. Спасибо. Есть ли вопросы к Борису Львовичу у хабаровских журналистов?

Пронякин. Вопросов нет.

Казаков. Есть вопрос у Владимира Алексеевича Бородина.

Бородин. У меня не вопрос, а просьба к коллегам из Хабаровска. Не могли бы вы еще раз по пунктам перечислить претензии или требования, предъявляемые Борису Львовичу Резнику? И второе. Если у вас есть претензии к конкретной публикации в «Известиях», то же самое:  по пунктам, какие именно?

Хорошилов. У меня такая позиция. ДП я ни разу не касался, если бы его наш бывший губернатор не передал Борису Львовичу. Ну, передал бы он его другому кому-то, скажем, Ивану Сидоровичу, - на тех же принципах, за те же копейки. Но когда вопрос идет о коррупции, Борис Львович почему-то обходит стороной нашу власть. А ведь очень много публикаций о коррупции, в которой чуть-чуть, носком увязли наши власти…

Бородин. Прошу простить, я задал конкретный вопрос. Вы на него не отвечаете (Хорошилов продолжает говорить, не реагируя на вопрос Бородина. Упоминает ситуацию с неким бандитом, побывавшим якобы на дне рождения у губернатора (если при расшифровке фонограммы правильно расслышано сказанное; низкий уровень звукового сигнала, - Ю.К.) и после этого убитым, - ситуация, «о которой никто никогда слова не сказал». ).

Казаков. Я должен поддержать Владимира Алексеевича. Коллеги в Хабаровске, нам сейчас нужны не местные истории, а ответы на конкретные вопросы. Напоминаю, что вам был задан вопрос о конкретных претензиях, если они есть у вас: к Б.Л. Резнику, во-первых, и к руководству Союза журналистов, как я понимаю, во-вторых.  

Хорошилов. У меня лично требование такое: нам бы хотелось если уж говорить, то сразу и о Фатееве, и о представителях власти.

К Союзу журналистов требование такое, чтобы они ко всем журналистам относились не по их регалиям, не по положению. Мне, например, стыдно было слышать Богданова, который говорит, что ему стыдно было слышать нас.

О претензиях: мы не готовились так, как вы; не пришли с ворохом бумаг (Журналисты Хабаровска во время сеанса компьютерной связи с «Мраморным залом», в котором заседает Общественная коллегия, поддерживают видео- и аудиоконтакт с Москвой через вэб-камеру домашнего компьютера К.А. Пронякина. Возможно, и этим тоже обусловлены проблемы связи:  от частых ее обрывов – до качества звука, не всегда позволяющего понять сказанное эмоционально и на расстоянии от микрофона.).  Я, например, когда шел сюда и не думал, что кто-то там хоть одно слово скажет: мол, Борис Львович, ты не прав; а все будет нас стыдно слышать.  Вот я и услышал. Какой же может быть еще вопрос?

Казаков. Ваши коллеги также не готовы уточнить свои претензии? Тогда вопрос к членам Коллегии: есть ли еще вопросы к Хабаровску?

Гонтмахер. У меня вопрос к Константину Пронякину: готов ли он опубликовать на своем сайте («Дебри-ДВ», как я понимаю), те  официальные ответы из Генпрокуратуры, которые нам тут зачитывал Борис Львович?

Пронякин. Все материалы, которые нам предоставит Борис Львович, - мы на самом деле никого не выделяем. У нас тут выставлены и все материалы Бориса Львовича, которые были против нас: и его исковые требования ко мне, и даже решение суда Железнодорожного района не в мою пользу. И если он к нам обратится, то его материалы будут выставлены так же, как материалы, которые присылал нам Илюхин. Мы выставляем все материалы, если они не противоречат закону.

Шершуков. У меня вопрос к Борису Львовичу. Скажите, а со стороны Фатеева – были обращения в суд по фактам, изложенным в Ваших статьях?

Резник. От Фатеева нет. Единственное, что было, это обращение Илюхина в Тверской суд. Там было много всего. Меня заставили опровергнуть три оценочных факта. Один суд Илюхину я проиграл - пока. Мы подали апелляцию в городской суд, представили документы. Я убежден, что городской суд отменит это решение.

Шершуков. Это  Илюхин. А Фатеев обращался в суд?

Резник. Нет.

Томчин. У меня вопрос к хабаровским журналистам. По первой части жалобы: вы считаете из всего, что есть в «Прислужниках», дезинформацией только то, что сказано о Фатееве?

Харитонова. Мы считаем сказанное там полуправдой. Что касается воров – там все расписано. Но почему-то ничего не сказано о Крабе, который долгие годы был смотрящим в Хабаровске, имел бизнес с сыном губернатора. О Крабе в публикациях Бориса Львовича нет ни слова. Только то, какой он смелый: единственный свидетель, который дает показания против «воров в законе». А у Краба тоже есть и заказные убийства, и похищение человека. Почему он не должен отвечать за эти преступления? Только потому, что он дал показания против «общака»? Ну, почему Борис Львович и в этой ситуации подходит к делу так: вот про этого сказал, а про этого не буду?  Почему Борис Львович о Крабе правды не рассказал?

Томчин. Тогда почему в жалобе вы упомянули только один факт? Почему речь в ней идет только о Фатееве?

Пронякин. Мы не разбирали этот материал. Мы его только как пример привели. Взяли как пример, который был самым последним.

Томчин. Т.е. вы жалуетесь на всю деятельность Б.Л. Резника?

Харитонова. На его моральное поведение.

Томчин. У меня еще вопрос к господину Богданову, поскольку вы тоже – сторона конфликта. Как вы считаете: должностное положение Резника в Союзе соответствует – по формальным признакам – п. 6 Кодекса профессиональной этики СЖР? По формальным признакам, подчеркиваю.

Богданов. Считаю, что соответствует – и по формальным, и по неформальным признакам. Роль журналиста в обществе настолько уменьшилась… Она никакая. И Резник – один из последних, кто отстаивает нашу профессию в обществе. Кто помогает обществу, помогает власти. И в данном смысле мы можем привести сколько угодно примеров, когда люди… Ну, это конечно, Юра Щекочихин,  когда он был (неразборчиво, - Ю.К.) нашим коллегой. Мы издали несколько его книг. Перечитываешь их - и любой из его материалов до сих пор полезен. Я понимаю вопрос про формальное отношение к кодексу. Но я в этом не вижу проблемы.

Томчин. Поправки в кодекс вы вносить не собираетесь…

Богданов. У нас есть М.А. Федотов. Если он сопоставит и придет (неразборчиво, - Ю.К.). Но в данном случае: я очень горжусь нашим кодексом. И думаю, что – дай бог, чтобы его соблюдали все.

Орешкин. Вопрос к Хабаровску. Поясните мне, пожалуйста, тезис о том, что г-н Резник «распространяет дезинформацию». Значит ли это, что г-н Фатеев чист – с вашей точки зрения? (Раз дезинформация – значит неправда.) Я слышал с вашей стороны обвинение в том, что он не говорит всей правды. Но это не есть распространение дезинформации, понимаете? Это личное право автора: отбирать информацию, выбирать – о чем говорить, о чем нет. Скажите, пожалуйста: г-н Резник лжет в своей публикации о Фатееве? Это пункт первый. И пункт второй: каким образом, публикуя свои тексты про Фатеева,  г-н Резник «защищает свой бизнес и бизнес краевой власти»?  Каким образом это помогает ему укреплять свой бизнес? – объясните, пожалуйста, связь. Спасибо.

Харитонова. Когда г-н Резник выступает с высоких трибун, которые широко транслируют его пресс-конференции во время наездов в Хабаровск… Он однобоко подает информацию. Я считаю, что это неэтично. Я не знаю, кто прав в споре Генпрокуратуры со Следственным комитетом. Но почему мы должны считать, что у нас права Генпрокуратура, которую возглавляет уважаемый Юрий Чайка (хабаровчанин, выходец с Хабаровского края), я не знаю. Говорят: кто такой Борис Львович по сравнению с Фатеевым? Да Борис Львович у нас ого-го кто такой! У него с Юрием Чайкой, я думаю, даже дружеские отношения. А до ДП в этом доме был Внешторгбанк. И зачем тогда табличку нужно было вывешивать, - что это МДП? И где эта семья 250 тысяч долларов взяла?..

Хорошилов. Деньги, копейки, в карманах друг у друга мы считать не будем. Но, уважаемые господа в Москве, когда говорится одно, а имеется в виду другое, -  как-то тут не совсем приятно все получается. Получается, что мы тут клевещем, клевещем. Но вы-то Бориса Львовича, возможно, видите в первый раз. А мы-то тут все, что он говорит, уже двадцать раз слышали. И почему мы должны верить в бумаги, присланные из Генпрокуратуры, - и не верить бумаге, которая была прислана Счетной палатой? Счетная палата говорит, что прав один, Генпрокуратура - что прав другой.  Но это вы там, у себя в Москве, решайте, а  нам-то тут нужно жить. И это здесь, у нас находится ДП. И здесь, у нас находился «общак». И нам, в конце концов, нашим жителям нужно знать правду. А их пичкают со всех концов однобокими фактами. Да об «общаке» писали все газеты в Хабаровском крае. И нам нужно было показать, что не все журналисты в крае думают так, как уважаемый Борис Львович.

Казаков. Простите, пожалуйста, у вас идет понятный, в общем-то, выплеск эмоций. Но мы здесь не просто поговорить собрались. В вашем заявлении есть набор не  претензий даже, но именно обвинений в адрес г-на Резника. Не касаясь претензий к руководству Союза, напомню, что именно инкриминируется вами Борису Львовичу. Защита своего бизнеса и бизнеса краевой власти. (Эту вашу позицию только что процитировал Д.Б. Орешкин; вы ее, уточню, не прояснили пока.) Распространение дезинформации (вопрос на эту тему также вам задавался – и также остался без ответа). Утаивание от читателя важной информации, когда такая информация противоречит позиции автора. Необъективность (вы ее связываете с «правом на вершение морального суда»; это, правда, совсем особая тема). Использование депутатом статуса секретаря СЖР; сохранение «поста секретаря СЖР» в госдумовской полосе жизни Резника. Нарушение им Кодекса журналиста. Дискредитация Союза журналистов.

Не буду задавать вопроса про статью «Прислужники», потому как про эту статью, про тяжбу Резника с Илюхным и Фатеевым я слышу уже минимум два года. Не меньше семи или восьми телепубликаций на эту тему было только в выпусках карауловского «Момента истины» (Реплика Б.Л.Резника: «В девяти выпусках это было».); четыре фрагмента из этих выпусков я тут перевел на DVD-диск для коллег, - если это будет кому-то интересно посмотреть.

Вас я прошу сосредоточиться вот на каком моменте. Если вы полагаете несовместимым само сочетание думской ипостаси Б.Л. Резника с его позиционированием себя в качестве журналиста (тем более – с принадлежностью к тому, что выделяется понятием «честная журналистика»), то как нам понимать вашу собственную готовность доверить свое профессиональное представительство на нашем заседании, представление своей журналистской позиции депутату В. Илюхину, - который, в отличие от Резника, журналистом сроду не был? Не находите здесь той самой системы «двойных стандартов», с которой вроде бы не соглашаетесь? Сразу же акцентирую и одну из ключевых составляющих вопроса о журналистской этике: считаете ли вы нормальной, допустимой ситуацию, когда бывший профессиональный журналист, скажем так, использует свой прежний профессиональный статус как постоянно действующий, - являясь при этом депутатом Государственной думы?

Пронякин. Мы считаем деятельность Б.Л. несовместимой не со статусом журналиста, но только со статусом секретаря СЖР. Это противоречит Кодексу, мы так и написали. Как у секретаря и депутата, у него больше прав, чем у любого журналиста, и больше, чем у любого секретаря, который не является депутатом ГД.

Что касается Илюхина: как уже говорил Борис Львович, у них идет долгая тяжба (между депутатами) по «общаку». Илюхин прекрасно знает все дела и все материалы Резника. Денег на дорогу в Москву у нас не было, и мы полагали, что Илюхин, который живет в Москве и в курсе всех дел, мог бы пояснить нашу позицию.

Федотов. В развитие только что сказанного вами – вопрос: вы считаете, что депутат Резник не может быть секретарем Союза журналистов. А членом Союза он может быть?  

Пронякин. Как и любой другой общественной организации: общества охотников, рыболовов…

Резник. Нужно уточнить, что эти хабаровские товарищи - не члены Союза журналистов. Они учредили свой, отдельный союз.

Федотов. В данном случае это не имеет значения. Тогда у меня другой вопрос – в развитие предыдущего. Если Резник, в вашем понимании, может быть членом общественной организации, значит, он может быть избран в руководящий орган этой организации. Это соответствует и закону, и уставу Союза журналистов. Вот рядом с Резником сидит Председатель СЖР Богданов. Его избрал съезд.

Пронякин. Каждая организация решает это индивидуально. Раз у вас записано, что не может, значит, не может. Наверное, этот запрет для того, чтобы не пользоваться служебным положением.

Федотов. Служебным положением не пользоваться для чего?

Пронякин. Например, писать депутатские запросы, использовать командировки и т.д.

Федотов. Я правильно вас понял, что журналист Резник использует свой депутатский статус для своей журналистской деятельности?

Пронякин. И наоборот.

Харитонова. И наоборот. Статус журналиста г-н Резник использует для того, чтобы проходить в думу. Это для него прекрасная трибуна.

Федотов. Если он использует свой статус депутата для журналистской работы: скажите, пожалуйста, в какой газете работает Б.Л.Резник?

Пронякин. Он работает  обозревателем «Известий». И  числится на сайте у вас в Палате.

Федотов. Под статьей, которую вы оспариваете, стоит следующая подпись: «Борис Резник, депутат Государственной думы». Там не написано: «обозреватель газеты «Известия». Как вы это объясните?

Пронякин. «Обозреватель газеты «Известия» написано у вас, на сайте Общественной коллегии.

Харитонова. Мы занимаемся ловлей блох.

Федотов. Нет, это не ловля блох, это принципиальный вопрос.

Пронякин. А почему не подписано просто: «Борис Резник»? В его подписи стоит «депутат», а это уже неравенство с другими журналистами.

Федотов. Минуточку. Неравенство с другими журналистами – или неравенство с другими депутатами?

Пронякин. И с теми, и с другими.

Федотов. Ну, в чем же здесь неравенство? Любой депутат может обратиться в средство массовой информации со своими статьями. И редакция, если сочтет нужным, их опубликует. А не сочтет – не опубликует. В чем нарушение равноправия?

Пронякин. Это, может быть, там у вас, в Москве. У нас, в краевой печати, такое не пройдет, если это будет депутат от другой, не правящей партии.

Хорошилов. На страницы краевой газеты «Тихоокеанская звезда» рядовому человеку пробиться невозможно, в том числе и простому журналисту. Но когда целая полоса перед выборами в Госдуму  отдается – я не знаю, за какие деньги, не проверял, - статье «Мафия и море», когда перед другими выборами появляются другие материалы, вот это и говорит об использовании возможностей журналиста для «пиарения» своей деятельности в Госдуме.

Федотов. Я правильно вас понимаю, что Борис Резник использует свой журналистский талант (если бы он писал плохие статьи, их бы не печатали; это вы понимаете как журналист) и свои журналистские навыки для того, чтобы помогать себе в своей депутатской деятельности. Я правильно понял?

Хорошилов. Но другому журналисту, не менее талантливому, газетные полосы не будут предоставлены, вот в чем вопрос.

Федотов. Может быть, коллеги помогут мне уточнить, есть ли такая газета, которая печатает только депутатов? «Парламентская»? Но и она не только депутатов печатает. Мы с вами знаем – как профессионалы, - что хорошая заметка всегда найдет место на полосе, а плохая не найдет. В связи с вопросом о сочетании журналистской деятельности с другими: знаете ли вы, что сочетание журналистской и депутатской деятельности достаточно широко распространено в нашей стране в последние двадцать лет. Я имею в виду такие примеры, как Юрий Щекочихин, который был не обозревателем, а заместителем главного редактора «Новой газеты». И одновременно – заместителем председателя комитета Госдумы по безопасности. Вам знаком этот пример?

Харитонова. Уважаемый Михаил, да вы уберите  тогда этот пункт из Кодекса этики Союза журналистов. Мы Богданова читаем, ответ на нашу коллективную жалобу, и видим, что человек опять вынужден изворачиваться, передергивать. Вроде как не положено по уставу или по кодексу совмещать. Но раз так получилось, что Борис Львович изначально был журналистом, то депутату Резнику разрешается в свободное от основной депутатской работы время заниматься журналистикой. Я не против, я считаю это нормальным, просто нужно совесть иметь. Не надо злоупотреблять своим положением. И надо принципиальность проявлять.

Пронякин. Я уточню: мы говорим не о журналистике, мы говорим только о занятии поста секретаря Союза журналистов.

Федотов. Тогда вопрос к Борису Львовичу. Получаете ли вы зарплату в Союзе журналистов России?

Резник. Не получаю. Я не получаю зарплату нигде. И мало того: все гонорары, которые мне перечисляет редакция, до копейки перечисляются в мой благотворительный фонд. В прошлом году на благотворительные цели и на культуру фондом были потрачены 228 тысяч рублей.

Федотов. Еще вопрос к Вам. Скажите, какие дополнительные полномочия, преимущества, льготы дает Вам должность выборного Секретаря СЖР?

Резник. Дает дополнительно много работы. Сейчас, например, мы готовим журналистский форум в Хабаровске. Это большая дополнительная нагрузка.

Федотов. А какие дополнительные  полномочия, преимущества, льготы дает вам членство в Госдуме для выполнения функций Секретаря Союза журналистов?

Резник. Абсолютно никаких, конечно.

Казаков. Еще вопросы, коллеги? Тогда у меня вопросы к Борису Львовичу: потому как есть очень серьезные моменты, которые мне нужно для себя прояснить. Скажите, что вас заставляет оставаться членом Союза журналистов?

Резник. Я считаю, что журналистика – это профессия, в которой живут и умирают. Из журналистики нельзя выйти. Я временно являюсь депутатом, - временно.  А журналистика – это и моя профессия, и состояние души, и все на свете.

Казаков. И все же: что помешало Вам, когда Вы стали депутатом, выйти на время из СЖР, - чтобы потом снова вступить в Союз?

Федотов. Нет в Уставе такого варианта

Казаков. Я говорю о выходе из СЖР, при чем здесь «нет в Уставе»? Потом можно вступить снова.

Резник. Я считаю, что моя журналистская работа и моя депутатская деятельность абсолютно не противоречат друг другу. Они дополняют друг друга, помогают мне взаимно решать какие-то вопросы. И многие вопросы, кстати говоря, с пользой для Хабаровского края я решил через газеты. Когда не было лекарств, я написал про Зурабова очень злую статью. Тут же вылетела огромная комиссия – и в крае появились лекарства. Были и другие примеры.

Гонтмахер. Можно уточняющий вопрос? Быть членом Союза – это ваше право, Борис Львович. Но Вы же могли, когда Вас выдвигали в секретари Союза, взять самоотвод. Вы его не взяли. Я хочу точнее понять мотивацию: это помогает публиковать статьи? – Наверняка, нет. Вы известный журналист, все, что нужно, вы и так опубликуете.

Резник. Нет, конечно. Я, когда пришел в Думу, пошел в Комитет по информационной политике. Я считал и считаю своим главным долгом всячески защищать закон, при рождении которого присутствовал: Закон о средствах массовой информации. Как заместитель председателя Комитета по информационной политике я стараюсь сделать все, чтобы этот закон (а коллеги знают, сколько на него было покушений: через внесение поправок, прежде всего) продолжал жить и работать. Секретарство в Союзе помогает мне защищать этот закон.

Томчин. Коллега, я понимаю, что журналисты – они такие люди, которые пишут нормативные акты, чтобы их не исполнять. Но Вы – депутат. И призваны воспитывать не только общество, но еще и журналистов. Почему до сих пор вы не воспитали в журналистах убеждение, что свой нормативный акт нужно исполнять? Или – менять сам акт.

Резник. Ну, знаете, я, честно говоря, не очень вникал в документы Союза журналистов…

Томчин. Невыполнение нормативных актов – это главная беда нашей страны. Главная. И во всех ваших письмах тоже читается: невыполнение нормативных актов. Но свой-то – выполняйте, иначе чему вы всех учите-то?

Резник. Наверное. Я говорю, что не вижу здесь большой проблемы.

Богданов. Я, честно говоря, возмущен этим разговором. Потому, что сегодня есть одна главная проблема (здесь сидят коллеги, они меня поддержат): журналистика плохо работает. Она недостаточно влияет на решения власти. Она ни во что не вмешивается. Если журналист и пишет, то меры не принимаются. И когда человек активно работает (а Резник, извините меня, активно работает), то для меня самое главное именно то, что  Резник сохранился в журналистике. Слава богу, что это случилось.

Вот сидят трое ребят из нашего цеха. Что им мешает бороться с мафией, о которой они все время говорят? Где их публикации – о другой мафии, которая есть в Хабаровске? Если бы любой из них написал такой материал, - вот эта дама, которая пришла в журналистику из науки, - то мы бы оплатили ей проезд в Москву. Я бы сделал все, чтобы ее в любой газете напечатали. Чтобы люди увидели, что, собственно, там происходит.

А происходит следующее: человек разоблачает воров в законе, а вдогонку несется: не так разоблачаешь. Ребята, ну, я не знаю… Речь идет о работе! Журналистика – это сфера общественного сознания. Надо помочь общественному сознанию стать здоровым. Я понимаю ветерана прессы, - он, видимо, недоволен тем, что случилось в его жизни и в жизни страны: все понятно. Но мешать успешной профессиональной деятельности, тем более – нашей, журналистской? Не понимаю.

Кучкина. Борис Львович, у меня вопрос. Почему Вы такую большую сумму денег затребовали  в суде с бедного журналиста?

Резник. Ольга Андреевна, честно говорю: я поначалу все публикации, которые шли потоком, пропускал мимо себя. Но потом их предупредил: клеветники получат по заслугам, я предъявлю очень большой иск. Почему такой? Есть прецеденты. Их главный покровитель, Илюхин, предъявил мне претензии на сумму в 2 миллиона рублей.

Я считал, что нужно наказать клеветников. Когда человек утверждает, что не несет  ответственности за публикуемые гнусности только потому, что одну публикацию взял на сайте у Илюхина, а вторую якобы снял с какого-то американского сайта, нужно научить его думать, что он делает. Я подал иск в суд; суд определил сумму в 300 тысяч. Честно говоря, и я об этом говорил в Союзе, я собирался просто не брать эту сумму, простить Пронякина. Но он никаких уроков не извлек, гнусности на своем сайте публикует каждый день. И я еще раз хочу его предупредить: если не прекратит – еще будут такие иски. За клевету нужно нести ответственность, это мое глубокое убеждение.

Меня всегда учили, что журналистика – профессия честная. И я отвечаю за каждое свое слово. Что такое назвать в суде человека «пособником воров в законе»? Если бы это случилось со мной, я бы провалился сквозь землю. Вчера Илюхина в суде официально признали активным  пособником воров в законе. Три года он посылал вот эти письма, почти пятьдесят в общей сложности. Из сорока девяти официально проверено на сегодня сорок три…

Кучкина. Спасибо, я удовлетворена ответом.

Казаков. Вопрос к Борису Львовичу, - на уточнение представлений о сущностных для профессии вещах. Есть такое понятие «двойной лояльности» - применительно к журналистам, которые от «чистой» журналистики ушли во власть, в том числе. Обратите внимание: все равно, в какую именно власть. Принято считать, что есть лояльность, связанная с профессией, - и есть лояльность, связанная с политикой. Политическая этика и журналистская этика – не одно и то же, согласитесь. Уточните, пожалуйста: распространяется ли на Вас – как на депутата, представляющего «Единую Россию», - партийная (политическая, думская, фракционная) дисциплина? Или же Вы от нее свободны настолько, что готовы все время ощущать себя независимым журналистом?

Резник. Я себя ощущал, ощущаю и буду ощущать независимым журналистом. В качестве примера приведу одну ситуацию. Когда наш молодой депутат, член нашего комитета, Роберт Шлегель внес законопроект, предусматривавший закрытие СМИ по чиновничьему распоряжению, я выступал против этого законопроекта и на нашем комитете, и на радиостанции «Эхо Москвы», в других СМИ. А когда было голосование по проекту в Думе, я выступил на пленарном заседании. Несмотря на то, что была команда партии голосовать за этот законопроект, я  сказал, что никогда за этот законопроект голосовать не буду. Что он никогда не будет принят. Что он вызовет возмущение в журналистской среде и общественное возмущение - и в стране, и за ее пределами. 399 голосов было «за», я один проголосовал против. Я мог бы привести и другие примеры, рассказать о принципиальных случаях, когда…

Казаков. Спасибо, я получил ответ на вопрос – применительно к персоне, личности Бориса Резника конкретно.

Еще вопросы, участники заседания? Коллеги за столом? Хабаровские журналисты?

Пронякин. У нас вопросов нет.

Харитонова. Все понятно.

Федотов. У меня вопрос к Богданову – как председателю Союза журналистов. Всеволод Леонидович, если мне не изменяет память, это Вы выдвигали кандидатуру Резника для избрания секретарем Союза. Чем Вы при этом руководствовались? (Это первый вопрос, потом будет еще один.)

Богданов. Прежде всего, тем, что Борис – настоящий действующий журналист. Это показала вся его жизнь. Второе, что было для нас важно,  это то, что в парламенте, в среде депутатов есть человек, который представляет журналистов России. И который, как это было в ситуации со Шлегелем (а на самом деле, таких ситуаций было немало), способен активно работать на защиту свободы слова. Я думаю, что из всех журналистов в нашем парламенте (а их было много), Резник свободу слова защищает наиболее эффективно.

Федотов. И второй вопрос. Скажите, случай Резника – единственный пример успешной работы журналиста, оказавшегося в парламенте?

Богданов. Я говорил о Щекочихине. Можно привести в качестве примера и Валентина Чикина, который является главным редактором «Советской России». Он активно отстаивает свои взгляды, свои позиции; это газета очень энергичная (малотиражная, но энергичная); там есть публицистика, есть свое отношение к строю, к жизни. (Реплика одного из членов Коллегии: «Еще Хинштейн»)

Да, и Хинштейн. Хинштейн, конечно, это особая ситуация. Если бы он попал в Хабаровск, мне было бы интересно узнать, что стало бы с нашими коллегами сегодняшними в Хабаровске…

Федотов. Вы забыли еще одного человека: Ольгу Носкову, которая является не только депутатом Госдумы, но и председателем Союза журналистов Нижегородской области.

Богданов. Ольга Носкова – счастливый случай; я, честно говоря, очень рад, что такие случаи у нас есть.  В Нижнем Новгороде она прошла все огни и воды. Ты совершенно прав, она наш защитник.

Мне кажется, есть одна большая тема: «раздрая» в журналистском сообществе. Что ты сегодня значишь, как журналист? И чего ты, собственно говоря, добился в жизни: по уровню зарплаты, по качеству быта?  И это все не вторичные вопросы, это во многом причина «раздрая» между людьми в нашем цехе. Но мне кажется, и ты, Михаил Александрович, и сам это понимаешь, что сейчас нужно делать все возможное, чтобы из  нашей профессии не ушли те люди, которые могут что-то изменить. Которые могут повлиять на общество.

Федотов. И последний вопрос. Всеволод Леонидович, Вы помните то время, когда выбирали народных депутатов СССР по спискам. Там были «сотни», но было и избрание, что называется, «по куриям». Там была профсоюзная «курия», «курия» Академии наук. И была «курия» от Союза журналистов СССР. Помните такую историю? Вопрос в этой связи: скажите, избрание тех самых десяти журналистов от Союза журналистов народными депутатами СССР нанесло вред журналистской профессии – или принесло ей пользу?

Богданов. Я думаю, что это была такая первая ситуация, первая проба. И мне кажется, что было больше вреда, чем пользы. То, что сегодня эти журналисты самостоятельно прошли в парламент, - слава богу.

Федотов. Я говорю о другом немножко. Вот те десять человек, что попали в советский парламент по квоте Союза журналистов: они нанесли вред журналистской профессии – или принесли ей пользу?

Богданов. Они не принесли пользу.

Казаков. Коллеги есть еще вопросы?

Богданов. Дайте, я все же два слова скажу еще. Я все переживаю за тех журналистов в Хабаровске, которые слушают нас. Им явно не нравится все, что мы говорим. Они понимают, мне кажется, все в таком контексте: мол, вы там такие… зажратые ребята сидите, защищаете свои кресла, а у нас – другая жизнь. Я внимательно прочел «Экспресс», и я понимаю их психологическое состояние. Более того: каким бы ни было сегодня ваше решение, я готов там, в Хабаровске, встречаться с Пронякиным и его коллегами. Но я обращаюсь к ним с тем, чтобы они через себя пропустили все это по настоящему. Чтобы каждый подумал про себя как журналиста, человека, про смысл своего существования. Чтобы задумался: почему не всегда хватает сил, что нужно сделать для достижения результата. Что нужно сделать нам всем, чтобы наша профессия снова стала уважаемой, какой она была два десятка лет назад.

Орешкин. У меня конкретный вопрос к Богданову. В силу того, что произошло: не кажется ли вам разумным пересмотреть шестой пункт Кодекса?

Казаков. Или Устав СЖР? Или – и Устав СЖР тоже?

Богданов. Я думаю, что мы, чтобы не заходить в какие-то тупики, рассмотрим и эти вопросы в ближайшее время. Но я еще раз говорю: убирать бойца из журналистики, действующего бойца…

Орешкин. Про «убрать бойца» не было вопроса.

Федотов. У меня вопрос к коллегам в Хабаровске. Я правильно понял, что г-н Хорошилов является собкором газеты «Правда», это так?

Хорошилов. Да, я  являюсь собственным корреспондентом газеты «Правда». Это что, предосудительно в нашем государстве? А Борис Львович был парторгом нашей организации собственных корреспондентов. Так что, тогда и он нехороший человек, раз коммунистом был?

Резник. Я вырастил стольких главных редакторов: и Мамонтова, и Сунгоркина, и Костю Куприянова…

Федотов. Я продолжу задавать вопросы, поскольку они касается фактической стороны дела, которую нам нужно понимать. А господин Пронякин и госпожа Харитонова работают в газете «Хабаровский экспресс», правильно?

Пронякин. Правильно.

Федотов. А как-то обрисовать политическое лицо этой газеты вы можете? У нее есть определенное политическое лицо?

Хорошилов. «Хабаровский экспресс» - единственная независимая газета в Хабаровске и Хабаровском крае. Здесь публикуются материалы и «Единой России», и КПРФ, и «Справедливой России», и ЛДПР. И даже всех других, непарламентских, так сказать, партий, если они принесут материалы. И не только за деньги, а и забесплатно. Это единственная газета, где человек, не принадлежащий к партии власти, может опубликовать свои мысли.

Федотов. Понятно. Т.е. у нее своих политических симпатий и антипатий нет, она плюралистична. Я правильно понял?

Пронякин. Да. Эта газета не имеет своей политической линии. Она не поддерживает ни «Единую Россию», ни КПРФ, ни какие-то другие политические силы.

Федотов. Понял, спасибо.

Казаков. Еще вопросы, коллеги? Мы работаем уже два с половиной часа. Если нет возражений, давайте закроем на этом первую, открытую часть нашего заседания. Спасибо и до свидания участникам в Хабаровске. Спасибо тем, кто был здесь в зале, но не за рабочим столом. Наше Решение будет, как я надеюсь, принято в установленный срок - и обнародовано на сайте Коллегии.

-----------

См РЕШЕНИЕ коллегии: «Дело «К.А. Пронякин, А.А. Хорошилов и И.Ю. Харитонова против Б.Л. Резника»