Поклонись забытым предкам

Владимир Иванов-Ардашев, автор этого очерка, побывав во многих экспедициях, даже на шумных раскопках невольно погружался в мир былого, и легкая грусть одиночества уносила его к истокам памяти

   Вот и автор этого очерка, побывав во многих экспедициях, даже на шумных раскопках невольно погружался в мир былого, и легкая грусть одиночества уносила его к истокам памяти. И тогда загадочные прежде символы и непонятные слова обретали значение. Как слово «сучу», к примеру. Так называется остров вблизи села Мариинское на Нижнем Амуре, где в 1973 году автор впервые побывал в археологической экспедиции, познакомившись с легендарным исследователем Дальнего Востока, академиком Алексеем Павловичем Окладниковым. И слово это, тунгусское, «сучу», на Амуре упоминается неоднократно. Означает оно «покинутое место». И покинутое не прихоти ради, а в силу каких-то печальных и давно забытых обстоятельств.

   Со времени той, первой моей экспедиции прошло почти сорок лет. Уже ушли в мир иной и академик Окладников, и приморские археологи Эрнст Владимирович Шавкунов, Виталий Дмитриевич Леньков, Юрий Михайлович Васильев, которых я буду всегда с благодарностью вспоминать. Но по-прежнему мысленно возвращаюсь к их давним историям, поведанным в экспедициях. Что-то из этих бесед уже опубликовано, другое ждет своего часа. И, конечно, тема курганов, как символа вечности, была одной из самых загадочных, сокровенных…

   О том, что в Приамурье есть древние курганы, в которых временами хоронили до семидесяти сородичей, археологи знали и прежде. Но чтобы существовала целая страна курганов, протянувшаяся на сотни километров по берегам Кура, Урми, Тунгуски, Анюя и охватывавшая территорию от нынешнего Биробиджана до Комсомольска-на-Амуре, выяснилось лишь в последние десятилетия. И этот бескрайний таежный некрополь будоражит умы исследователей.

Юрий Михайлович Васильев так и не успел исследовать амурскую «Страну курганов». Река Кур, 2004 г.

  Путь в науку Юрий Михайлович начинал в Хабаровском краеведческом музее, где оформленная им в середине шестидесятых годов археологическая экспозиция просуществовала двадцать семь лет, редкий для музеев случай! Потом Васильев работал старшим научным сотрудником Института истории, археологии и этнографии ДВО РАН, стал кандидатом исторических наук, получил престижную премию имени В.К. Арсеньева.

В свое время, прежде чем окончить историко-филологический факультет Хабаровского педагогического института, Юрий Михайлович основательно изучал анатомию, учился в медицинском институте, так что не спутал бы, между какими шейными позвонками рубанули когда-то мечом погибшего и похороненного в кургане воина. Или отчего плечевая кость одного из найденных им скелетов располагалась «как-то не так».

   Кстати, последняя из упомянутых находок была сделана на Луданниковой сопке, что на реке Урми в Хабаровском крае, где экспедиция Васильева обнаружила небогатое погребение воина-лучника. «На первый взгляд, это было обычное захоронение, - вспоминал Юрий Михайлович. - Однако как только из земли проступил череп и зачистка продолжалась дальше, я обратил внимание, что правая плечевая кость оказалась как-то уж неестественно близко к нему. Конечно, череп мог со временем несколько сместиться в гробу, иногда такое бывает. Но в дальнейшем обнаружилось, что позвонки в спинной части оказались сросшимися, то есть покойный имел физический недостаток, был инвалидом. Но это, по-видимому, не помешало ему при жизни прекрасно владеть луком».

Да, останки живших в старину людей могут о многом поведать не только археологам, но и медикам. Некоторые врачи-исследователи считают, что археологические находки - единственная возможность для медицины обнаружить неизвестные или малоизученные фазы болезней, а сама палеопатология не является только наукой о прошлом, о болезнях и страданиях далеких предков. И кто знает, быть может, хранящиеся в музейных фондах черепа, осмотренные археологами и, по их мнению, не представляющие научной ценности, будут исследованы заново, но уже опытными патологоанатомами и принесут неожиданные результаты.

   Однако черепа (да простят мне читатели такие подробности!) пока не востребованы в нашем регионе, где наука палеоантропология еще недостаточно развита. Тот же Юрий Михайлович Васильев, вспоминая о раскопках на Луданниковой сопке, когда-то посетовал, что хотя он неплохо разбирался в анатомии, ему в тот момент нужны были именно антропологические, лабораторные исследования, поэтому он и отправил в Москву немногие из найденных черепов, которые, как он говорил, были для него на вес золота. И… пожалел об этом, ибо находки не заинтересовали столичных антропологов и они ответили, что черепа пришли в очень плохом состоянии. А в каком еще, спрашивается, состоянии могут быть такие находки?! Как известно, древние черепа зачастую вообще собирают по кусочкам, да еще и реконструируют по ним облик реально существовавших людей. Но в этом случае, видимо, было не до находок, сделанных провинциальным исследователем, и от них попросту… отмахнулись! Что ж, в науке бывает и такое.

А вообще, чтобы провести хоть какую-нибудь экспертизу древних останков, Васильев не раз обращался к знакомым криминалистам. Те, конечно, находили время, хотя сами загружены работой по горло, чтобы сделать заключение, мол, «смерть наступила в результате удара острым предметом по теменной части черепа», но для полноценной научной экспертизы этого недостаточно.

Впрочем, и на моей памяти был случай, когда сами археологи выступали в роли… следователей, случайно обнаружив в тайге скелет молодой женщины с проломленным черепом, убитой лет двести назад. Никакой научной ценности та находка не представляла, но… какая была грусть, сколько печальных ассоциаций вызвала она у участников экспедиции, особенно у девушек. Хорошо, что поблизости не было всяких там доморощенных ясновидцев и экстрасенсов, наверняка бы устроивших балаган в этом печальном месте.

Кстати, когда Хабаровский музей археологии, где я работал, только открылся, экстрасенсы и прочие «знатоки неведомого», были в нем частыми посетителями. И, конечно, приходили в трепет при виде экспозиции, в которой выставлены не только найденные в курганах керамические сосуды, оружие и прочие вещи, но и обгоревшие на погребальном костре человеческие косточки. «Да тут у вас зловещая аура!» - пугали они археологов, в том числе и Юрия Михайловича Васильева, приехавшего из Владивостока, чтобы оформить эту интересную экспозицию. Тот лишь пожимал плечами.

  И в самом деле, если рассматривать музеи через призму чьих-то эмоций, то их в пору закрывать. Однако музеи существуют, и далекий мир предков всегда манил и будет манить людей любознательных. И даже образное выражение «царство мертвых» не отпугивает посетителей. Скорее напротив. А вот экстрасенсам и прочим экзальтированным особам лучше обходить стороной музейные залы и не пытаться «войти в контакт» с миром предков.

   А вот Юрий Михайлович Васильев более тридцати лет «контактировал» с предками, вызывая из небытия древние и самобытные культуры. Конечно, курганы и другие виды погребений - не единственное, что его интересовало. Просто такие объекты дают много научного материала. Кого-то из читателей это покоробит, дескать, зачем вторгаться в мир мертвых, напомнят еще о «проклятии фараонов», якобы витающем над археологами. Но если бы они взглянули на размытые берега таежных речек, где в оползнях гибнут древние памятники, или спустились в строительную траншею, уничтожившую могилу неведомого вождя, то поняли бы археологов, пытающихся спасти частицу ушедшего мира. И вообще мудрую фразу «цену смерти спроси у мертвых», дошедшую из глубины веков, археологи воспринимают буквально.

   А древние могилы порой не так уж и страшны. Некоторые даже вызывают… восхищение! Так, на прекрасно сохранившуюся мумию белой женщины, то ли шаманки, то ли вождя, найденную в одном из обледенелых курганов Алтая, археологи едва ли не молятся. А богатые и эксцентричные американки, увидев в журналах фотографии этой «белой леди», тут же скопировали на своем теле ее загадочные татуировки, признались в любви сибирской праматери!

   Но чаще находки в древних могильниках бывают неприглядными. «Дело в том, - пояснял Юрий Михайлович Васильев, - что в большинстве погребений черепа подвергались преднамеренному разрушению. Так живые стремились оградить себя от вредоносного действия покойников. Обиталищем же души всегда считался череп. Поэтому через определенное время могилу разрывали и его уничтожали. Нередко в изголовье лежала только затылочная кость. Попутно выбрасывали из гроба вещи, портили инвентарь, который мог бы помогать покойному в его злых делах».

На той же Луданниковой сопке  в одном из курганов был найден пустой гроб, в котором был только обломок серьги. А самыми опасными были, конечно же, вожди родов и племен, сильные воины. Их-то и должны были «обезвредить» в первую очередь. Редкие погребения оказывались целыми. И дети, и взрослые все были потревожены в своих могилах. Причем этот странный, с нашей точки зрения, обряд сохранялся в течение длительного времени - более пяти веков. И даже когда погребения в землю сменились кремацией, могилы все равно продолжали раскапывать. Разрушали сосуды-урны с прахом, разбрасывали его на поверхности кургана. «Можно предположить, что это были ограбления, - говорил Васильев, - но ценные вещи в могилах были редкими, и есть случаи, когда они в разрытых могилах сохранились до наших археологических раскопок».

Древние летописи также содержат весьма неприглядные сведения. Так, если кто из мохэсцев, древних жителей Приамурья, умирал зимой, сородичи и вовсе не копали могилу, а уносили тело в тайгу, укладывали на снег, расставляли вокруг капканы и ловили на мертвечину соболей. Вот такие нравы были в древности! Но какими бы жестокими не казались нам эти обычаи, археологи всегда с уважением относятся к народам, чьи древние памятники они изучают.

   Конечно, многие из нас хотели бы заглянуть в далекое прошлое региона. И одной археологией тут не обойтись, нужны и другие науки, в том числе и палеоантропология. А она в нашем крае развивалась с большими перерывами, вначале до революции, а потом уж возобновилась к концу двадцатого века. Тому же Васильеву, чтобы провести экспертизу человеческих зубов из приамурских раскопок, пришлось обратиться в 1996 году к американской коллеге-антропологу Элисс Хойслер. И заключение, сделанное ею, звучит довольно грустно: жители Приамурья в эпоху раннего средневековья, судя по состоянию зубов, обычно долго не жили, многие едва ли перешагнули 16-18 лет, а то были и моложе.

Будем надеяться, что когда-нибудь палеоантропология получит развитие в Хабаровском крае, заинтересует будущих исследователей. И, вполне возможно, проведенная ими экспертиза костных останков, хранящихся в музеях, либо найденных к тому времени в приамурских курганах, позволит раскрыть тайны забытых предков. А если еще и появятся свои специалисты по пластической реконструкции черепа, умеющие, подобно антропологу Михаилу Герасимову, воссоздавать облик далеких пращуров, то «путешествие» в средневековье и даже каменный век станет почти что реальным.

А мой друг Юрий Михайлович Васильев исследовал амурскую «Страну курганов» до последних своих дней, собирался летом 2008 года завершить раскопки на реке Кур, спасти для науки еще один археологический памятник, уносимый таежной рекой. Не успел. И таких трагических, невосполнимых потерь в археологии бывает немало.

Писатель Михаил Булгаков в романе «Мастер и Маргарита», наверное, уж слишком самонадеянно заявил, что «рукописи не горят». Горят, да еще как. Горят архивы, библиотеки, музеи, города и целые страны. И лишь общая память человечества может хоть что-то спасти, сберечь для грядущих поколений. И археологи, эти скромные работяги, вносят свой вклад, являя из небытия далеких и забытых предков…

И для Юрия Михайловича Васильева таежные экспедиции были не просто разведкой и тяжелой, хотя и увлекательной работой в раскопах, но и мысленным соприкосновением с миром предков, где люди некогда также взрослели, влюблялись, растили детей, смотрели с надеждой либо грустью на дальние сопки, за которыми изо дня в день, из века в век всходило и опускалось солнце.

   И амурская «Страна курганов» для нынешних археологов и писателей по-прежнему не просто территория с бесконечной чередой некрополей, а своеобразная курганная общность, где землепашцы, охотники и рыбаки жили своей размеренной жизнью, молодежь играла свадьбы, а воины седлали коней в поход. И по-прежнему всех нас, бывавших в археологических экспедициях, манит легенда, что в старину на великой реке жило так много племен, что дым костров поднимался до самого неба и делал черными пролетающих мимо белых лебедей.

   И за этими птицами удачи мы будем идти всю жизнь.

  Владимир Иванов-Ардашев,

из книги «Оружейная поляна», Хабаровск, изд-во «Риотип», 2011 г.