 |
| 30 мая 2008 года в Хабаровске открыт памятник Якову Дьяченко скульптора Александра Рукавишникова. Фото Сергея Балбашова. |
| |
Я не собираюсь вести бои за историю и даже не терплю, когда меня пытаются называть краеведом, хотя занимаюсь историей российского Дальнего Востока более 40 лет. В далёкой молодости в Ленинградском военно-топографическом Краснознамённом училище нас учили, что точка должна быть круглой, и если она не круглая, то это не точка, а если необходимо получить координаты какой-либо точки на плане или местности, то необходимо определить её положение засечками, хотя бы с трёх сторон. Тогда получается маленький треугольник погрешности, и центр его - наиболее точное местоположение точки.
Нет, я не собираюсь вести бои за историю, но мне надоело слышать речи, произносимые с высокой трибуны, читать в различных современных публикациях, что основателем города Хабаровска является Яков Васильевич Дьяченко, хотя таковым он не является, что Хабаровск в давние времена был казачьей станицей и основан он, как военный пост, первым командиром которого якобы был Я.В. Дьяченко, хотя он никогда не был таковым, он был начальником постовой команды в Посьете, а не в селении Хабаровка, которое никогда не было станицей и военным постом.
Я также не хочу, чтобы читателю показалось, что я отрицательно отношусь к личности Якова Дьяченко, командира Сибирского линейного батальона № 13 (переименован в Восточно-Сибирский линейный № 3), отвечавшего за строительство жилья для своего батальона в селении Хабаровка и домов для казаков-переселенцев на р. Уссури. В линейных батальонах 4 роты не имели оружия, т. е. фактически являлись строительными батальонами, стройбатами, как называли в Советской армии такие подразделения и части.
Не хочу, чтобы у читателей сложилось впечатление, что стремлюсь, как-то опорочить упоминаемых в этой статье лиц. Просто точка должна быть круглой, и место её может быть правильно определено только засечками с разных направлений. А в вопросе исторической достоверности это весьма необходимо.
Слишком много людей стало считать себя краеведами, историками и выпячивать наружу эти определения и качества интеллектуальной подготовки человека. Прочитав что-то в старой газете или журнале, ранее не виденных и не читанных таким «историком-краеведом» (в последнее время появилось и такое определение), он стремится без аналитического осмысления прочитанного поделиться с другими путем публикации заметки, статьи и даже книги.
Историко-художественные произведения способствуют лишь общему восприятию давних событий, но подчас искажают историю. Впрочем, существуют и лица, которых действительно можно называть «краеведами», то есть людьми, которые знают о родном крае много больше всех остальных.
Так старший научный сотрудник отдела краеведческой литературы Дальневосточной государственной научной библиотеки Татьяна Васильевна Кирпиченко прекрасно знает литературу о городе Хабаровске, а хабаровский краевед Анатолий Михайлович Жуков владеет богатой информацией о старых домах города Хабаровска и их владельцах, прекрасно знают родной край сотрудники Государственного архива Хабаровского края, правда, последние краеведами себя не считают, хотя и создают уникальные книги на документальной основе о Хабаровске и родном крае, но которые почему-то не желают изучать, или хотя бы держать на своих полках, представители администрации.
С установкой памятника Я.В. Дьяченко ушёл в тень истории города его основатель генерал от инфантерии, генерал-адъютант граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский.
Поскольку А.И. Алексеев писал, что почти два десятка лет не мог найти документы, проливающие свет на личность «основателя города Хабаровска» командира 13-го линейного Сибирского батальона Дьяченко, то могу сказать, что я сделал это очень просто - был отправлен в Москву в Российский государственный военно-исторический архив запрос, заплатил деньги, и мне прислали копию послужного списка в распечатанном виде и на диске в электронном виде.
Всё это заняло весьма мало времени, а поскольку Алексеев жил в Москве, то он мог просто сходить в Лефортово в архив и сделать необходимые выписки и не мучиться 20 лет в попытках найти сведения о Я.В. Дьяченко, и обращаться к художественной книге Н.Д. Наволочкина.
К сведению, в этом архиве хранятся послужные списки и дела на каждого генерала, офицера и прапорщика включительно по 1917 год. Говорю об этом, чтобы любой краевед, желающий познать несколько больше о наших дальневосточных военных до 1917 года, становился на правильный путь исследовательской работы.
Представляю часть этого послужного списка методом обращения к нему по ходу повествования о жизнедеятельности Якова Васильевича.
Далее мы сделаем продолжение послужного списка в произвольной форме в связи со сложностью табличного отображения в газете.
В службу Дьяченко вступил унтер-офицером в Тираспольский Конно-Егерский полк 16 апреля 1832 г., после его расформирования переведён 31 мая 1833 г. в Финляндский Драгунский полк и вскоре переведён в Новомиргородский Уланский полк.
23 мая 1841 года в звании штабс-ротмистра по прошению в связи с болезнью уволен со службы. Тем не менее, через десять лет вновь по прошению был принят на военную службу со званием поручика и определен в Сибирский линейный № 13 батальон 16 марта 1852 года, в который прибыл 12 июня 1852 года. На вакансию произведен в штабс-капитаны 19 декабря 1853 г.
Разумеется, нас в первую очередь интересует служба Дьяченко на Дальнем Востоке и поэтому именно этому уделим основное внимание, а также особенностям отображения деятельности последнего «историками-краеведами».
23 февраля 1858 года был назначен командующим батальоном. Это означает, что был временно исполняющим должность (ВрИД) командира батальона. И только 24 октября 1859 года утвержден командиром батальона с производством в майоры. 22 мая 1861 года за отличия по службе присвоено звание подполковника.
Вскоре, через полгода, 12 января 1862 года он был назначен командиром линейного батальона № 4 Восточной Сибири, но не был отправлен к нему, а назначен 2 июля 1862 г. ВрИД командира Уссурийского пешего батальона Амурского казачьего войска, что было явным понижением, т. к. казаки являлись иррегурярными войсками.
Был утвержден в должности командира батальона 10.02.1863 г. Отправлен к нему 12.02.1863 г. и прибыл в батальон на следующий день. (Батальон дислоцировался в ст. Казакевичевой.)
18 февраля 1866 года назначен начальником Новгородского поста, утвержден в должности высочайшим приказом 2 апреля, отправлен туда 10 июля и прибыл 20 августа 1866 г.
За отличие по службе произведён в полковники 20 июля 1869 г. (В звании подполковника проходил 8 лет, что в определенной мере характерезует его службу.)
Восемь лет и два месяца прошло между присвоением очередного воинского звания.
За время службы в походах и делах против неприятеля не находился. Ранен и в плену неприятеля не был.
Был награжден орденом Св. Анны 3-й степени 2 ноября 1857 г. и орденом Станислава 2-й степени 2 мая 1864 г.
Здесь следует сделать небольшое отступление. Награждение орденами следовало обычно в таком порядке: Станислава 3-й ст., Анны 3-й ст., Станислава 2-й ст., Анны 2-й ст., Владимира 4-й ст. и т. д., всего было 12 орденов. Представление к наградам производилось не ниже чем через 3 года. Кроме того имел бронзовую медаль в память минувшей войны 1853-1856 гг.
Как видим, Дьяченко, несмотря на долгий срок службы на Дальнем Востоке, с 1852 по 1871 г., и при этом в званиях подполковника и полковника - 10 лет, был награжден лишь двумя низшими орденами, что в определённой мере свидетельствует об отношении к нему начальства.
Согласно Послужному списку он был женат дважды. От первого брака у него был сын Владимир, родившийся 6 июля 1842 года, т. е. после его увольнения из армии (23.05.1841 г.), следовательно, можно предположить, что женился первый раз в октябре 1841 года. Женат вторым браком на купчихе Афимье Константиновой (так в Послужном списке. - Г.Л.) Захаровой.
За ним, за родителями его, или когда женат, за женою недвижимого имущества родового или благоприобретенного не имел.
К Послужному списку приложено Свидетельство о смерти Я.В. Дьяченко.
«Свидетельство № 26 «Начальник Новгородской постовой Команды Полковник Дьяченко 56 лет от роду (явная ошибка составлявшего документ, т. к. родился 21.03.1817 г. - Г. Л.), 26 Марта 1871 года умер от острого катарального воспаления мельчайших ветвей дыхательного горла (Bronchit capillar), в удостоверении чего и дана мною нижеподписавшимся, сие свидетельство за собственноручным подписом и приложением имянной моей печати.
1871 года Мая 9 дня п. Новгородский.
Пользовавший Полковника Дьяченко врач, Старший врач № 1 Восточно Сибирского линейного батальона Коллежский ассесор (подпись неразборчива)».
Прочитав содержание документов, обратимся теперь к упомянутым выше книгам.
В 2011 году была публикована в газете «Тихоокеанская звезда» моя статья «Хабаровск или Боли», в которой на основании документов четко показано, что основателем Хабаровска является генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьев, и возвращаться к этому вопросу не хочется, но приходится.
Во время сплава 1858 года, уже после подписания Айгуньского договора, генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьёв 3 июня 1858 года, находясь в местечке Бури, куда перебрались 2 июня из Казакевичево, писал М.С. Корсакову:
«Мы шли ужасно долго от сильных противных ветров, которые, вероятно, задержали и прочие все сплавы, и пришли на устье Уссури только 31 мая. Там я нашёл Казакевича (на Усть-Уссурийском посту военный губернатор Приморской области П.В. Казакевич ожидал Н.Н. Муравьева, прибыв на пароходе из Николаевска. - Г.Л.).
Казаки, слава богу, здоровы, у них на посту всё хорошо; строят дом, магазин, огороды засажены, и время вообще не теряли. Устье Уссури совершенно в глуши, в 4-х верстах от главного русла Амура (приблизительная ширина в средней части Большого Уссурийского острова, отделяющего Амурскую протоку от основного русла Амура. - Г.Л.).
Вследствие сего я ставлю 13-й батальон весь на Бурее, т. е. на главном русле, чтоб он мог удобнее во всякое время спускаться и подыматься к устью Амура, а в протоки в мелководье пароходы ходить не могут (выделено мною. - Г.Л.). Около устья Уссури весьма немного места для поселения; вследствие сего я отправляю во 2-ю роту только 150 семейств, а 350 будут в 1-й роте, т. е. в Амурском батальоне, для которого места довольно».
Здесь чётко видно, кто основатель поселения.
Итак, Н.Н. Муравьев четко пишет, что к Усть-Уссурийскому посту он прибыл 31 мая 1858 года старого стиля летоисчисления. И что военный пост, основанный казаками, уже существует около устья реки Уссури. Убедившись в непригодности того места к поселению большого количества людей, он принял решение об основании населенного пункта около Бури (в результате склонения в русском языке получилось - Бурее, и некоторые краеведы посчитали, что речь идет о реке Бурея, она же Быстрая и Нюмань в прошлом).
Первый удар по краеведению и истории возникновения селения Хабарово, как ни странно на первый взгляд, был нанесен директором Государственного архива Хабаровского края Верой Ивановной Чернышевой.
ГАХК Ф.849. Оп. 1. д. 6. л. 2. «Хроника важнейших событий, связанных с образованием и развитием города Хабаровска» (за 1858-1926 гг.). (Рукопись Чернышевой) «1858 год. Военный пост Хабаровка. 31 (18 с. с.) мая 1858 года, основано военное поселение - военный пост Хабаровка, солдатами 13-го Восточно-Сибирского линейного батальона, под командованием капитана Якова Васильевича Дьяченко.
Новые поселения по указанию генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева назывались именами исторических лиц, связанных с изучением и освоением Амурских земель русскими. Пост Хабаровка назван именем Ерофея Павловича Хабарова, отважного русского богатыря, бывшего здесь на Амуре ещё в 1650-1653 годы.
Ссылка на ГАИО. ф. 24.оп. 9. д. 64. И книга И. Барсукова «Граф Муравьев Амурский». М. 1894. л. 147».
(У Филонова А.М. в книге «Три ипостаси Якова Дьяченко» ссылка на ГАХК д. 60, но там записка Чернышевой о поездке в Маньчжурию после разгрома японской Квантунской армии в 1945 г.)
На первый взгляд в рукописи Чернышевой всё в порядке. Есть ссылка на документы.
Но! 31 мая 1858 старого стиля летоисчисления она считает в новом летоисчислении XX века, и преобразует в дату 18 мая старого летоисчисления, вычтя 13 дней. В Советской России, от ранее существовавшего в царской России Юлианского календаря, 14 февраля 1918 года перешли на Григорианский календарь, который отличается на 14 суток в XXI веке, на 13 суток в XX веке, на 12 суток XIX веке, на 11 суток в XVIII веке, т. е. каждый век добавляет или вычитает 1 сутки для приведеня в соответствие тропического (солнечного) календаря с Григорианским календарём, от перенесения царем Петром I летосчисления со старинного русского, когда год начинался 1 сентября и годы считались от сотворения мира, на 1 января по Юлианскому календарю. И если вы пожелаете узнать, какое число или месяц были в XVIII по отношению 7 марта XXI века, то необходимо вычесть 11 суток.
И ещё Чернышева говорит об основании «военного поста Хабаровка». То есть искажает сведения, взятые из книги Барсукова, и добавлены сведения из художественных книг о существовании военного поста.
В написанной ею книжке «Хабаровск» (к 100-летию города) уже говорится о подписания 28 мая 1858 года Айгуньского (правильно: Айхуньского - так в Договоре с Дайцинской империей от 16 мая 1858 г.) договора, прибавляет к 16 мая (день подписания договора) 12 дней. Она не замечает, что всего за 3 дня «перелетела» от Усть-Зейской станицы до Усть-Уссурийского поста в Казакевичево. Не обращает внимания, что из Усть-Зейской станицы Н.Н. Муравьев отплыл вниз по Амуру по старому стилю 22 мая 1858 года, что и обусловило его прибытие к Казакевичево 31 мая старого стиля, а не нового, использовавшегося в Советской России с 1918 года.
Ссылка её на Государственный архив Иркутской области (ГАИО) фактически является пустой, так как в указанном деле нет сведений о дате и основателе селения Хабаровка (Хабарово).
Заместитель директора Государственного архива Хабаровского края (ГАХК) Размахнина Алёна Валерьевна из Иркутска привезла целое дело, состоящее из ряда выписок из разных дел 1857-1867 годов, хранящихся в ГАИО; во всех содержатся сведения о селении Хабарово, а не о военном посте.
А.М. Филонов на многих страницах его книги «Три ипостаси Якова Дьяченко» стремится вдолбить в головы читателей, что военный пост был на месте современного Хабаровска, и делает по весьма простой причине, он прочитал это у Чернышевой и Николая Дмитриевича Наволочкина.
Что касается постовой команды, то в Хабаровке она появилась только после Именного Указа Российского императора от 18 апреля 1867 года, в котором сказано:
…« 2. В посту Владивостоке самостоятельной команды не иметь, а содержать там отряд от Новгородской постовой команды.
3. Взамен Владивостокской постовой команды (2 разряда) образовать постовую команду 1 разряда в Хабаровке на устьях реки Уссури, присвоив ей наименование Хабаровской постовой команды».
То есть Дьяченко никак не мог командовать постовой командой в Хабаровке и быть её начальником, так как его уже задолго до 1867 года не было на Амуре. Впрочем, это прекрасно видно из Послужного списка Я.В. Дьяченко.
Что касается выражения «на устьях реки Уссури», то имелось в виду, что постовая команда отвечает за охрану государственной границы вблизи устья Уссури, и местом её базирования является селение Хабаровка. При этом непосредственно около устья Уссури в Казакевичево, ставшем казачьей станицей Амурского казачьего войска (образовано 29.12.1858 г.), службу несли казаки Уссурийского пешего батальона. К сему следует добавить, что в постовой команде 1-го разряда было 225 человек, а в постовой команде 2-го разряда - 129.
На военных же постах было по несколько человек, иногда от 3 человек до двух десятков.
Мало того, Филонов, рассуждая об Амурском утёсе, пишет: «С этой командной высоты Я.В. Дьяченко оценивал местоположение постоянного военного поста, которое должно отвечать определенным требованиям».
Определенным требованиям для военного поста отвечало местоположение в Казакевичево, где был казачий пост, так как был поставлен около маньчжурского поста Турмэ (на месте этого маньчжурского поста в последующем был построен госпиталь для казаков), и он свидетельствовал, что устье Уссури, согласно договору, находится в кондоминиуме, т. е. двойном владении.
Как полковнику-пограничнику, Филонову следовало бы знать, что расположение воинской части постоянно или временно в населенном пункте, или вне его, называется гарнизоном. Кроме того, коли взялся за исторические вопросы, то следует знать, что в линейном батальоне 4 роты не имели оружия, и только 5-я имела оружие, т. е. Дьяченко фактически в то время командовал строительным батальоном.
В Послужном списке Я.В. Дьяченко сказано: «В 1857-м году Г. Генерал Губернатором Восточной Сибири назначен был Заведывающим четырьмя ротами 3-го батальона, находившимися на Амуре для устройства Конных казаков. Прибыл обратно в Шилкинский Завод (1)857 сент. 1.»
Далее следует ссылка на писателя-туриста С.В. Максимова, побывавшего в Хабаровке на Амурском утёсе в 1860 году: «На этот раз правый берег Амура - русский берег, нераздельно с левым, принадлежавший по правительственному разделению - как известно - к Приморской области Восточной Сибири».
Филонову и Максимову (поскольку речь, согласно писание Филонова, о нём), следовало бы знать, что левый берег Амура тогда не подвергался «правительственному разделению», а был возвращен Дайцинской империей маньчжуров России согласно Айгуньскому договору. (Но ссылка в конце книги Филонова [35, 116] на Лопатина И.А., а не на Максимова.) Если Максимов имел в виду Указ Российского императора от апреля 1853 года о необходимости показывать на картах левый берег Амура, как принадлежавший России, то это совершенно не «правительственное разделение».
Если говорить о «правительственном разделении», о Положении об управлении Амурской областью Именном Указе, данном Сенату 8 декабря 1858 года и опубликованному 31 декабря того же года, то левый берег Амура напротив селения Хабаровка входил в состав Амурской, а не Приморской области, поскольку граница между областями от истоков Буреи к устью р. Тунгуски до 1906 года проходила по прямой линии, т. е. левый берег Амура был в Амурской области.
«…1. Амурскую область составить из всех земель, находящихся на левом берегу реки Амура, начиная от соединения рек Шилки и Аргуни или от границ Забайкальской и Якутской областей, по всему течению Амура до устья реки Уссури и до новой границы Приморской области. Областным городом Амурской области назначается город Благовещенск. Управление сей области учредить на основании утвержденных нами прилагаемых при сем Положения и штата.
2. Подробное определение границ каждой области предоставить ближайшему усмотрению и соображению генерал-губернатора Восточной Сибири».
Этот документ свидетельствует, что Большой Уссурийский остров также входил в состав Амурской области.
Затем граница была отодвинута почти до ст. Ин, и земли левобережья отошли к Приморской области, чтобы в последующем в результате административно-территориальных преобразований оказаться в Приамурской области (с 22.11.1920 г.; губерния - с 6.11.1922 г.) Дальне-Восточной Республики, затем в Приморской губернии Дальневосточной области (до 4.01.1926 г.; 14.08.1923 г. губерния Приамурская упразднена, территория включена в Приморскую), в Хабаровском округе Дальневосточного края (с 4.01.1926 г. до 1.10.1930 г.), в Еврейском национальном переселенческом районе (с 28.03.1928 г.- 20.08.1930 г.) в Еврейском автономном национальном районе (20.08.1930-7.05.1934 г.) и в Еврейской автономной области (с 7.05.1934 г. - до сего времени). Большой Уссурийский остров и другие острова Хабаровского архипелага оказались в пределах Приморской области после 1906 года, пока правительство Российской Федерации не подарило половину их, в нарушение Конституции РФ, Китайской Народной Республике.
При этом Филонов пишет: «Исследователи также выяснили, что местечко, где образовалась Хабаровка, в то время гольды называли Хондако (остановка). Это объясняется тем, что ниже утёса, в тихой заводи, останавливались путники, плывшие на лодках по торговым делам с Нижнего Амура на реку Сунгари, в маньчжурский город Сан-Син».
К сожалению, Филонов не сказал, кто из «исследователей» указал на Хондако. По-нанайски «каодяран, каодяранко, каодяраори» означает «остановка, остановиться».
Не исключено, что слово «хондако» образовалось от «Хõнко» («Утёс»), в котором практически буквы произносятся с некоторым «г».
Маньчжурский город Илань-хала (переводится на русский с маньчжурского, как Три Семьи), ханьцы (китайцы) сделали кальку названия, практически перевели дословно, - Сань-Син, что также означает Три Фамилии. В китайском (ханьском) языке слово «Сань» означает «Три», слово «Син» - «Фамилия», а искаженное русскими «Сань» в «Сан» может означать - «Зонтик» (нужно иметь в виду, что только фонетическое восприятие на слух китайских слов, без чтения иероглифа, очень часто ведёт к ошибкам).
Не забыл А.М. Филонов упомянуть и о Р.К. Мааке, побывавшем на Амуре в 1855 году.
«В середине июня 1855 года о крутом скалистом уступе известный путешественник оставил довольно подробную запись. Он сообщает, что местные жители называли Амурский утёс - Холяльки. Известный краевед Г.Г. Левкин утверждает, что утёс назывался Быри. Но не в названии суть».
Простим Филонову непонимание разницы между «уступом», «выступом» и «утёсом».
Здесь следует посоветовать Филонову, внимательнее читать Р.К. Маака и Г.Г. Левкина.
Вот как писал Ричард Карлович на 235 странице его труда: «Проехавши ещё вёрст 15, мы миновали устье реки Даусаман, и вскоре за ним скалистый выступ Холялки (движение Мака было снизу вверх по течению.- Г.Л.) … По пути мы повстречали знакомого мне гольдия, который посоветовал нам оставить правый берег и, переправившись к левому, ехать по самому широкому протоку, лежащему против скалистого выступа Быри. Таким образом, мы через узкий проток выехали в широкий рукав Амура, омывающий слева группу обширных островов, и этим кратчайшим путём поплыли к мысу Кырма».
Как видим, Маак не противоречит ни Н.Н. Муравьеву, ни Г.Г. Левкину. На старой карте Холалками названа гряда возвышенностей, протянувшаяся вдоль правого берега Амура от Хабаровки до с. Воронеж. А мыс Быри (Бури) считает Холялками А. Махинов.
А.М. Филонову следовало убедиться в этом, взглянув на фрагмент карты М. Попова в его же книге «Три ипостаси Якова Дьяченко» на стр. 59, и знать, как на старых картах подписывали отдельную гору и горы, имеющие протяженность в виде хребтов.
Читаем у Филонова: «С 1855 года на левом берегу Амура строятся военные посты и казачьи станицы, сначала на Нижнем Амуре, позже - на Верхнем и Среднем Амуре…».
К сведению Филонова и других любознательных людей, Нижним Амур считается от Хабаровска до устья Амура. Ни одной казачьей станицы (или казачьих поселков, хуторов) на Нижнем Амуре не строилось до основания поселка Киселёвский в 1902 году, единственного казачьего поселения на Нижнем Амуре, и входившего в Гленовский станичный округ (центр станица Гленовская, фактически станция Вяземская). Нужно понимать, что станица - это административный центр в казачьих войсках. И бывшая Казакевичевская станица (как называют в мемуарных произведениях и краеведческой литературе) - не что иное, как поселок Казакевичевский (осн. 1858 г.), впоследствии входил в состав Гленовского станичного округа Уссурийского казачьего войска.
Я с уважением отношусь к Александру Ивановичу Алексееву, Николаю Дмитриевичу Наволочкину и Всеволоду Петровичу Сысоеву, но категорически не согласен с характеристиками и определениями, данными ими в отношении Дьяченко, как основателя г. Хабаровска.
В художественной книге «Амурские вёрсты» Н. Д. Наволочкин красочно расписывает, как Я.В. Дьяченко думает о будущем: «А что! - вдруг с задором подумал Дьяченко. - Построим вот здесь военный пост, и назову я одну из улиц Линейной - в честь всех линейных солдат». С треском обламывая сучья, ухнув, упало первое срубленное дерево. Было это 19 мая 1858 года».
Это воспроизвели В.А. Лысунец и А.М. Фокин в книге «Дальневосточные вёрсты капитана Дьяченко» на стр. 16. Дату 19 мая 1858 года Н. Д. Наволочкин взял у Чернышевой, исходя от 18 мая (с. с.).
Лысунец В.А. и Фокин А.М., размазав кашу по тарелке на нескольких страницах их произведения, не способны даже внимательно прочитать на стр. 69 своей книги документ «Словесное приказание войскам, по р. Амур расположенным, № 41, 19 мая 1858 года, ст. Благовещенск», отданное Н. Н. Муравьевым, в котором четко сказано:
«…2. Линейному № 13 батальону со своим штабом расположиться на устье реки Уссури или где указано будет по пути следования. Батальону сему назначается заниматься устройством собственного помещения и укрепления на р. Амур, сверх сего часть батальона командируется в помощь пешим казакам при постройке их поселений». Здесь нет ни слова о военном посте.
То есть 19 мая 1858 года 13 линейный батальон ещё не отправился из ст. Усть-Зейской (она же уже Благовещенская), и капитан Дьяченко никак не мог оказаться на Амурском утёсе, куда поместил его Наволочкин и авторы «Дальневосточные вёрсты капитана Дьяченко». Николаю Дмитриевичу простительно, он писал художественную книгу.
Стоит перевернуть страничку и вновь документ, приводимый Лысунцом и Фокиным.
«Военному губернатору Забайкальской области и наказному атаману Забайкальского казачьего войска, господину генерал-майору и кавалеру Карсакову. Докладная записка командующего Сибирским линейным батальоном № 13 капитана Дьяченко, мая 22 дня 1858 года, ст. Усть-Зейская.
Имею честь почтительнейше просить Ваше превосходительство сделать распоряжение об отпуске железа, стекла и топоров, необходимых при постройке домов.
Капитан Дьяченко».
Итак, Я.В. Дьяченко ещё находится 22 мая 1858 года в Усть-Зейской станице. Он просит старшего начальника о выделении строительных материалов и топоров, не указывая, куда их направить или где взять. Это свидетельствует, что он предполагал просимое получить на месте, в Усть-Зейской станице, и не знал, где будет дислоцироваться батальон, следовательно, ему было необходимо ещё несколько задержаться с началом сплава.
И как мы помним, только 3 июня Н.Н. Муравьев окончательно принял решение о месте расположения 13-го линейного батальон, хотя понял это уже 31 мая, оглядев местность Усть-Уссурийского поста у подножия хребта Хехцир (Хухчир-Хургин, Хехцыр).
Даже если бы Дьяченко выступил в поход 23 мая 1858 года по старому стилю, то никак не мог оказаться на Амурском утёсе (утёс Быри, Бури, Муравьёвский утес - в последующем) 31 мая по новому Григорианскому стилю, а тем более по старому Юлианскому стилю летоисчисления, как это сделала Чернышева в отношении прибытия Н.Н. Муравьева на Усть-Уссурийский пост (Казакевичева) 18 мая 1858 года по старому стилю, предопределив датировку в книге Н.Д. Наволочкина.
Следующий документ на стр. 70, Рапорт капитана Дьяченко датируется 21 июня 1858 г. (ст. стиля), и написан он в д. Бури, т. е. там, где и решил Муравьев расположить 13-й линейный батальон.
«Военному губернатору Забайкальской области и наказному атаману Забайкальского казачьего войска, господину генерал-майору и кавалеру Карсакову.
Командующего Сибирским линейным № 13 батальоном капитана Дьяченко.
Рапорт
Вследствие предписания Вашего превосходительства от 20 апреля за № 2, честь имею почтительнейше представить ведомость о выданных вещах и материалах из командуемого мною батальона Генерального штаба штабс-капитану Вешникову, для Усть-Уссурийского отряда на сумму двадцать четыре руб. тридцать копеек серебром.
№ 1379 21 июня 1858 года д. Бури на р. Амур».
(ГАЗК. Ф.30.Оп. 2, Д.175. Л. 47.)
Как видим, здесь «д.», т. е. «деревня», а не военный пост. (Выделено мною. - Г.Л.)
Разумеется, читатель из этого рапорта не поймёт, что вещи и материалы были выданы М.И. Венюкову, совершившему в 1858 году экспедицию по рекам Уссури, Фудзи (Ли-Фудзин, с 1972 г. р. Павловка), Лифулэ (она же Тадуху, Тадуши, с 1972 г. р. Зеркальная) к морю и обратно, описанном им в книге «Путешествия по Приамурью, Китаю и Японии» (изд. 1970 г.). И что эти вещи были выданы ещё в ст. Усть-Зейской.
В предисловии к книге М. И. Венюкова (стр.13) бывший учёный секретарь Приамурского географического общества А. А. Степанов написал, что все даты указаны по новому стилю, и это переворачивает с ног на голову записки Венюкова.
Кроме того, Степанов пишет, что Айгуньский договор заключен 28 мая 1858 г., и: «В день, когда завершились переговоры Муравьева с китайскими представителями о границе, Венюков с капитаном Дьяченко и солдатами 13-го линейного батальона был уже в районе будущего Хабаровска, здесь он участвовал в закладке поста Хабаровка и готовился к экспедиции на Уссури».
Дата 28 мая взята им у Чернышевой, а поскольку 22 мая (по старому стилю - согласно документам, 3 июня - по новому стилю) Дьяченко был ещё в Усть-Зейской станице, то никак не мог оказаться Венюков вместе с Дьяченко в районе будущего Хабаровска. Лично сам М. И. Венюков не пишет о сплаве с Дьяченко или встрече с ним в районе будущего Хабаровска.
Обычный журналистский прием для красивого отображения событий при недостаточном знании реальных событий.
Венюков действительно отплыл из Усть-Зейской раньше, чем был заключен Айгуньский договор, он встретился с Н. Н. Муравьевым на Усть-Уссурийском посту 31 мая (старого стиля), от которого и узнал детали заключения договора.
А. А. Степанов, хотя и был довольно длительный срок ученым секретарем Приамурского отдела Географического общества и внесён в справочники, как географ, реально так и остался журналистом, корреспондентом нескольких газет того времени.
В книжке Николая Наволочкина «Главное дело капитана Дьяченко» (Хабаровск, Издательский дом «Частная коллекция», 2007) читаем: «Ещё накануне, когда появилась уверенность в заключении договора, Дьяченко получил приказ - основать военный пост на главном русле Амура в месте, на приложенной к приказу карте. Батальон двинулся вниз по Амуру, оставив позади баржи с имуществом, передовой отряд высадился на высоком амурском берегу, недалеко от заросшего лесом утёса».
Приказ был устным 19 мая, договор заключен 16 мая, как это видно из собранных документов, и никакой карты к устному приказу не прилагалось. И Дьяченко 22 мая был в Усть-Зейской станице, двинуться вниз по Амуру не мог, и не мог высадиться передовой отряд.
Читаем в этой книжке далее: Стр. 41. «Дней через пять, когда уже были срублены венцы нескольких домов, в лагерь Дьяченко из Уссурийского казачьего поста заехал поручик Венюков с несколькими казаками, он готовился к экспедиции по Уссури и в 13-й батальон заглянул узнать, не здесь ли находятся обещанные ему топографы, ожидавшиеся из Приморья.
Венюков жаловался, что очень задержался в пути от Шилкинского Завода до Усть-Зейской станицы, которая к его приезду была переименована в город Благовещенск, его команде выделили для плавания огромный баркас, на который «смело можно поместить роту солдат, или, ещё лучше, семейств тридцать переселенцев, или несколько тысяч пудов муки».
Именной указ, объявленный Сенату министром внутренних дел, об учреждении города Благовещенска при впадении реки Зеи в Амур 5 июля 1858 г.
Государь император, по всеподданнейшему докладу его императорского высочества великого князя, генерал-адмирала, соображений генерал-губернатора Восточной Сибири об особенной важности местоположения Усть-Зейской станицы, находящейся при впадении реки Зеи в Амур и названной генерал-губернатором, по случаю закладки в ней 9 мая храма во имя Благовещения Пресвятой Богородицы, «Благовещенской станицей», в 5 день июля сего года высочайше повелеть соизволил: учредить в этом месте город, назвав его «Благовещенск» (ПСЗ РИ II.Т. 33. № 33366).
Привожу этот документ, поскольку некоторыми краеведами считается, что город Благовещенск не является бывшей Усть-Зейской станицей, а построен в стороне от неё.
Если Венюков приехал в Благовещенск после 5 июля, то уж никак не мог общаться с Дьяченко, в середине мая отбывшим вниз по Амуру для строительства помещений его батальона, «где указано будет» и казачьих семей.
Но у Венюкова написано: «Мы отправились из Уссурийского поста в числе шестнадцати человек на двух лодках утром 1 июня и скоро прошли горы, находившиеся на правом берегу Уссури…».
Таким образом, если верить сведениям из книги Наволочкина, то 13-й батальон должен был высадиться около 22 мая 1858 г., что явно противоречит истине.
При этом следует заметить, что в Приморье топографов не было, они были на Нижнем Амуре, а поскольку Казакевич ожидал Н. Н. Муравьева в Усть-Уссурийском посту, то Венюков от него узнал об отсутствии топографов, и ехать к Бури, а затем возвращаться против течения 40 километров совершенно не имело смысла.
Вообще вызывает чувство горькой жалости, что не могу более пообщаться с Николаем Дмитриевичем, поскольку он являлся интересным человеком и собеседником.
Хотелось бы узнать, откуда у него сведения, приведенные на стр. 17: «Известно, что развод в то время был довольно сложным делом. В то же время мать сына Дьяченко не умерла, так как после смерти контр-адмирал Фуругельм подписал направление о выплате двум вдовам Дьяченко. Наверное, обстоятельства личной жизни и заставили Якова Васильевича 16 марта 1852 года вступить «вновь на службу в Сибирский линейный № 13 батальон». (Никаких двух пенсий не выделялось. Смотри Рапорт контр-адмирала Фуругельма, к которому приложен расчет пенсии вдове умершего полковника. Послужной список Дьяченко. - Г.Л.).
И если бы была «вторая вдова», то в послужном списки была бы запись о содержании оной Дьяченко, поскольку пенсия выплачивались тем, кто находился на содержании умершего.
В.А. Лысунец и М.А. Фокин делают ещё один ляп в отношении вдовы Дьяченко, переписывая очередную страницу из творчества А.И. Алексеева: «Вторая его супруга, Афимья Константиновна Дьяченко (урожденная Захарова, купчиха города Иркутска), после смерти мужа переехала с сыном от первого брака в Иркутск, где она и получила за умершего мужа пенсию».
Здесь сын Дьяченко от первого брака (смотри Послужной список) превращается в сына бывшей купчихи от первого её брака, а если всё-таки считать, что с ней уехал в Иркутск сын Дьяченко, родившийся в 1842 году, то это вызывает недоумение.
В 1871 году ему уже было 29 лет, т. е. вполне самостоятельный человек, и по отношению к Афимье Константиновне он был пасынком. Простим это Алексееву, но не простим ему строчки: « …а 12 января 1862 года его батальон был переименован и стал называться линейным батальонам № 4 Восточной Сибири».
Стараясь придать больший вес и значимость Дьяченко в Амурском вопросе, В.А. Лысунец и А.М. Фокин включили в книгу много документов о деятельности морских офицеров, не имевших прямого отношения к пребыванию его начальником Новгородского поста в Приморье и работе на Амуре.
Разумеется, это можно простить, так как читателю интересно знать больше о родной стране. Со стр. 143 до 171 приведены рапорты военного губернатора Приморской области, донесения генерал-губернатора Корсакова министру внутренних дел, заведывающего устройством Южно-Уссурийсского почтового тракта майора Заборовского и других лиц, практически не имеющих отношения к Я.В. Дьяченко, если не сказать об упоминании, что полковник Дьяченко не выделил офицера для строительства.
Расписывая о значимости Я.В. Дьяченко по отношению к туземному населению (не следует приписывать корейцев к туземцам) и крестьянам поселенцам, авторы выше названных мною книг не смогли привести ни одного документа, отражающего эту деятельность.
Авторы ни разу не задали себе вопрос: «Почему Я.В. Дьяченко в течение 8 с лишним лет после получения звания «подполковник» не был представлен к званию «полковник»?» - что это было уникальным случаем для тех, кто служил на Дальнем Востоке.
Несколько приоткрывает истинную причину А.М. Филонов, когда говорит о письме военного губернатора Амурской области Н.В. Буссе к генерал-губернатору Восточной Сибири М.С. Корсакову, в котором свидетельствует о халатном отношении Я.В. Дьяченко к исполнению должностных обязанностей.
Но Филонов начинает рассуждать, что военный губернатор хотел на место Дьяченко поставить своего родственника, и что Послужной список не отвечает на многие возникающие вопросы.
Как ни странно, он всё-таки отвечает. Согласно Послужному списку Я.В. Дьченко пытаются в течение года пристроить на какое-то место, отстранив от командования 3-м батальоном.
В январе 1862 года его назначают командиром 4-го линейного батальона, но туда он не отбыл; в июле 1862 года временно назначают командующим Уссурийского пешего батальона Амурского казачьего войска (утверждают в должности в феврале 1863 года). Это является явным понижением, поскольку казаки - это иррегулярные войска.
Не замечает Филонов, что военный губернатор Н.В. Буссе был прав, поскольку сам же приводит следующие сведения:
«Мичман А.И. Петров во время стоянки парохода в Хабаровке каждый день съезжал на берег в гости к батальонному командиру и каждый раз с утра видел одно и то же:
«… собирались офицерство его батальона, казацкие чины, доктор, чиновники и купцы, одним словом разночинцы, и садились играть в сутолоку (карточная игра. - А. Ф.). Тут только я услыхал об этой бессмысленной игре».
Хотелось бы знать, когда игра офицеров и купцов в карты обходилась без пьянки?
В.А. Лысунец и М.А. Фокин также вспоминают и приводят некоторые сведения мичмана А.И. Петрова, говорят о сборе у Дьяченко разного люда с утра, но умалчивают о карточной игре и называют это сбором интеллигенции.
Разумеется, кто-то скажет: «Стоило или ставить памятник Якову Васильеву Дьяченко в Хабаровске?» Первостроителям ставят обобщающие памятники, а не личные. Но раз поставили, то, наверное, стоило.
Что касается лауреатов, то обычно это делается администрацией в отношении какой-то области деятельности конкретного человека, например, живописи, изобретения, научного открытия, а не от имени человека, не имеющего отношения к деятельности номинанта.
Так лауреатами премии имени Дьяченко, от имени строителя, стали художники и писатели и т. п. Ну, коли стали, так тому и быть.
В отношении книги «Дальневосточные вёрсты капитана Дьяченко», конкретно автору В.А. Лысунец, следует сказать «спасибо» за собранный материал о строительстве памятника Я.В. Дьяченко, так как это краеведческая работа, и в будущем кому-то поможет узнать чуточку больше о городе Хабаровске и его людях.
У кого-то возникнет вопрос: «А когда же отмечать день основания Хабаровска?»
Безусловно, следует отмечать в тот день, который наметит администрация города. И объясняется это просто - празднование не следует соотносить с первым камнем, положенным в фундамент первого дома, или вырытой землянкой на месте будущего города.
Как и не следует переносить этот день с учётом изменения календаря в каждые 100 лет на 1 день. Отмечают, то бишь празднуют, дату согласно принятому решению.
В отношении Хабаровска генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Николаевич Муравьев принял решение о поселении около мыса, речки и стойбища Бури большей части Сибирского линейного батальона № 13 в первый день своего прибытия на Усть-Уссурийский пост Казакевичева 31 мая 1858 года, поскольку убедился в недостаточности территории для размещения около устья реки Уссури. Что и позволяет нам считать эту дату за день основания города.
Григорий Левкин.
«Тихоокеанская звезда», 22, 23, 28, 29 сентября 2016 г.
