Хозяин фермы, у которого я снова поселился, всегда делился своими мыслями. В селе люди открыты. И он был до глубины души настоящим патриотом, что само по себе контрастировало с той обстановкой, в которой он проводил большую часть времени.
Развалившаяся ферма под Читой, которую я посетил впервые два года назад, почти не изменилась, когда я сюда приехал снова. Разве что туалета не стало.
- А куда вы его дели? - спрашиваю у пацана.
- Нету. Своротили!
- И куда теперь?
- Любой угол.
Углов тут полно. Но гуляющие повсюду коровы и этим не заморачивались, подавая наглядный пример, что и человек может не заморачиваться тоже.
Хозяин был привязан к земле, хотя и не рассматривал перспективу оставаться здесь до самой старости. Всё-таки он приехал сюда из города, куда и планировал потом вернуться - подрастающего сына надо в нормальную школу. Хозяин имел высшее образование, но по каким-то своим убеждениям стал возделывать землю. Для него всё здесь было дорого сердцу, хотя и поругивал людей, с кем приходилось постоянно иметь дело. Говорит, что хоть и нельзя называть человека быдлом, но поживя здесь, убеждаешься, что люди реально быдло, и с ними нельзя иначе, кроме как строго.
В случае внешней угрозы не исключал возможность идти защищать Родину. Впрочем, несмотря на сложившуюся политическую обстановку, он, обременённый большим семейством, для себя решил, что будет больше сеять и снимать урожая. В случае какого-нибудь ядерного удара ценность будет иметь обычный картофель.
Рассказывал, как непросто тут зимой. Два раза в неделю приходится ездить в лес за дровами. Рубить лес запрещено. Можно собирать упавшие гнилушки - этим и приходится заниматься. Зима суровая. Помещения немаленькие. Дров уходит много. Покупать дрова - разоришься. Одна стена не утеплена, которая смежная со свинарником. Планирует её утеплить в целях экономии дров.
- А свиньи не замёрзнут? Мне как-то давно мой отец говорил, прикалываясь над моими заросшими ногами, что если свиней держать в холодном свинарнике, то они зарастают шерстью и превращаются в кабанов.
- Да, шерсть появляется. Да их и не будет. Свиньями больше не планирую заниматься. Осенью всех под нож. На самом-то деле выгодно растениеводство.
Слова фермера служат ещё одним доводом в пользу вегетарианства. Впрочем, немного жалко стало оставшихся трёх свинок. Может, у нас и к людям в государстве такое же отношение?
Несу объедки. Они довольные. Кидаю одному, он чавкает. Изумительная морда. А я приговариваю: "Зарэжут, голубчик, тебя. Осталось тебе пару месяцев. Ох, зарэжут тебя." Голубчик продолжает, не понимая сказанных ему слов. Я смотрю ему в глаза: "Может, тебе изловчиться, да тикать через оградку? В лесок. Свобода! Объедков, правда, не дадут. Корешки и жёлуди самому добывать. Зато свобода! И жизнь." Он довольный, кивает, но не понимает. Да если бы и понял, не поверил, наверное. "Ох, зарэжут тебя..." - а он смотрит на меня так, словно я ему ласковое шепчу на розовое ушко.
Я и сам полюбил это место. Здесь сопки, река, простор, обзор и много солнца. Здесь что-то было такое в этих развалинах... Изначальное. Когда рухнет цивилизация, всё так и будет. И в этот самый момент мы будем стоять возле руин и соображать: "Теперь опять всё с самого начала... Впрочем, может, всё надо как-то не так?" Нет, ребята, всё не так... И здесь, на этой ферме, в грязном помещении с протекающей крышей, затапливая печь навозными досками, мне легче искать ответ, как надо правильно.
"Зато сыновья у меня уже готовые механики," - продолжает хозяин про своё житьё на ферме, - "жалко, все они хотят потом в город, а жизнь в селе даже не рассматривают. Хотят большой телевизор и все остальные удобства." Но старшие сыновья здесь у него не родные. Со своей первой семьёй он разошёлся и оставил квартиру в городе бывшей жене. Нынешняя женщина - вдова его погибшего друга, с которой он сошёлся, чтобы поддержать семейство друга. Живут вместе уже сколько лет. Но теперь она и ему пацана родила.
Рассказывал хозяин, что все, кого он знал в девяностые, кто в бандитах был - все плохо кончили. Практически никто не выжил. И были у него тогда истории, когда его пытались грузить, но он не поддавался, и за это его даже некоторые из бандюков стали уважать и пытаться сотрудничать. Но хозяин им отказывал, если те за какие-то услуги тащили ему наворованные со стройки арматуру и стройматериалы.
А если остались те, кто и сейчас под старость лет живёт по понятиям, то их существование по истине жалкое. Один такой вскоре приехал пожить на ферму, да помочь по хозяйству. На вид где-то лет 60 товарищу. Зашёл со мной познакомиться в помещение, которое скоро станет картофельным складом. То, да сё спросил, да чего я играю на гитаре. Концерт будет? А потом задал мне вопрос, на который почему-то ждал утвердительного ответа:
- На производстве работал?
- Нет.
- А чего так?
- Ну, ничего. Кому-то на производстве работать, кто-то занят в сфере высоких технологий, кто-то в сфере искусства... Каждому своё.
Жить по понятиям означает, что есть некие критерии, по которым даётся оценка людей, событий и образа жизни вообще. Эти критерии часто довольно узкие, в рамках которых осуществляется принятие: наш человек, наше дело и т. д. Всё остальное обычно отвергается и презирается. И хотя понятия являются всего лишь набором предубеждений, многие этим неизменно руководствуются на протяжении жизни. Кто помоложе, нередко проявляет агрессию к не своим, а кто постарше - брюзжит непрерывно.
Пожилой работяга был ещё тот брюзга. По словам хозяина, когда его помощник получает пенсию, то пропадает на две недели. Однажды пропал на всю зиму. Нередко после таких исчезновений он объявляется без денег и телефона. И в момент первого знакомства со мной у него ещё оставался запах перегара.
Основной источник информации и дискуссий у всех жильцов фермы является телевизор. Обычно он включен почти весь день, даже если никого нет на месте, и непрерывно транслирует рекламу, пропагандистские новости, военные фильмы и ангажированные ток-шоу. Если наш старый брюзга-пролетарий находится на ферме, то очень часто его можно застать за просмотром ящика. Для него телевизор почти как собеседник - он с ним даже разговаривает, вставляя свои едкие комментарии.
Вот показывают интервью с учёными людьми по какому-то вопросу. Старого пролетария это выводит из себя, и он произносит крепкие слова, как будто из песни Высоцкого: "Товарищи учёные, на картошку вас всех!"
В другой раз берут интервью с молодым успешным миллионером. Надо было видеть перекошенное лицо старого пролетария. Это было выше его сил и терпения, и он тут же полез переключать канал, цедя сквозь зубы: "Не надо нам миллионеров..."
Касаясь политических тем, он чернил целые народы. Прибалтов называл предателями.
Но самое показательное было, когда после недавней кончины Михаила Горбачёва стали говорить о последнем главе СССР и анонсировать его последние интервью. Признаться, я всегда его уважал, как наиболее гуманного и порядочного человека во главе нашей страны за последние лет сто. Неудачи его либерального политического курса я бы связал со слишком опередившими своё время изменениями, которые он проводил в стране, где прочно укоренились привычки и установки железного режима. Также неспособность Горбачёва вести подковёрные игры привела к его отставке.
Наш старый пролетарий, увидя на экране Горбачёва, не сдержался:
- Сдох, козёл! - только и прошипел он со злобой.
- А как вы к Сталину относитесь? - догадался я у него спросить, дабы не вступать в полемику напрямую.
- Сталин молодец!
