Сегодняшние споры вокруг Курил потому и вспыхивают так часто, и тянутся так долго, что никто о начале их освоения не хочет помнить. Вернее — мы пытаемся вспомнить одно, японцы — другое, а истинных хозяев этих мест, курильских айнов, в помине нет (они — за сопротивление иноземной оккупации — почти под корень «вырублены» японцами, точь-в-точь, как индейцы «штатовцами»).

Самым лучшим было бы каждой из сторон не замалчивать свое худое, преувеличивая лучшее, а сопоставить документальные первоисточники. К сожалению, большинство российских документов той поры, хранившихся в местных канцеляриях, уничтожено — либо в частых пожарах, либо (особенно много) во время планомерного уничтожения «решенных архивных дел губернских и уездных присутственных мест» в Сибири, в конце 1850-х годов (так наши чиновники, желая попросторней расположиться в своих конторах, освобождались от «лишних бумаг»). Но кое-что сохранилось.

«...щучьи вы дети?!»

Всего за 4 дня до начала трагедии в Японии писатель и «большой любитель истории» Михаил Веллер в передаче «Особое мнение» на радио «Эхо Москвы» заявил: «Я не согласен с тем, что Курилы навсегда будут российскими... вцепиться, как собаки, в ненужную кость, в эти 3 скалы, которые были стратегическим плацдармом в 1945-м, которые имели оборонное значение затем и которые не имеют никакого значения, кроме политического, сейчас, это не более чем возможность продемонстрировать, что нет-нет, мы своей не отдадим ни пяди. В данном случае это политика, скорее, глупая, потому что смотреть надо на главное, а не на эту ерунду... Вот у нас до 1945 года этих Курил никогда не было, Южных...». Ой ли, Михаил Иосифович?

«Судьба этих островов отравляет российско-японские отношения уже 65 лет, очередное обострение наступило после официального визита Дмитрия Медведева на спорные территории в ноябре 2010 года, — пишет французская «Le Monde». — Из-за катастрофы Россия и Япония сбавили обороты в старом споре вокруг Курильских островов: помочь японскому соседу — моральный долг, заявил президент Дмитрий Медведев, и на острова отправились российские спасатели с гуманитарной помощью».

Оперативней других откликнулся на случившееся прозорливый лидер ЛДПР — написав, что над японской нацией нависла угроза исчезновения, их острова непригодны для постоянного проживания, чрезвычайно уязвимы для природных катаклизмов, и предложив «правительству РФ начать консультации о переселении жителей островов на территорию нашей страны». Позже в интервью РСН он добавил, что на Курильские острова японцев селить не стоит.

Ту же идею озвучил и наш президент, заявив на заседании Совбеза, что РФ при необходимости готова рассмотреть возможность трудоустройства японцев в Сибири и на Дальнем Востоке: «Нам сейчас следует подумать в целом об использовании, в случае необходимости, может быть, и части трудового потенциала наших соседей, особенно в малонаселенных районах Сибири и Дальнего Востока».

Но дальше всех продвинулась в этом деле газета «Московский комсомолец», опубликовавшая буквально следующее: «Надо отдать Японии Курильские острова. Прямо сейчас — взять и передать в дар. Бесплатно и без всяких условий. Не потому, что японцы имеют на них право, а мы типа поддались на давление или хотим себе выторговать какие-то выгоды таким путем. Нет, надо передать острова без всякого подтекста — просто в знак сочувствия. Чтоб хоть немножко их утешить. Хоть как-то сгладить, смягчить то горе, которое на них обрушилось... Рядом с апокалипсисом государственные интересы кажутся настолько мелкими, что о них даже совестно заикаться. А вот японцев жалко до слез... У Японии и так очень небольшая территория, а теперь она в реальности станет еще меньше. Зато у нас территория огромная. Ни конца, ни края...».

«Ни конца, ни края...»

Что бы ни шумели столичные витии об успехах российской экономики и проводимых реформ, однако для точного определения силы или слабости страны на Дальнем Востоке есть один, вернейший, индикатор. Называется он «курильский вопрос», начало имеет в далеком прошлом, а завершение, боюсь, в недалеком будущем.

Сегодня можно уверенно говорить о том, что истинной цены этих островов мы, гоняясь за одними лишь красной рыбой да икрой, все еще не осознаем. Зато их цену очень хорошо представляют себе японцы, периодически наезжающие сюда с «инспекционными» целями. Не случайно же в бесконечных дискуссиях о «северных территориях» понятие «четыре острова», включавшее, как нас поначалу уверяли, лишь Хабомаи (т.е. Малую Курильскую гряду), очень быстро перенесено было ими на все Южные Курилы — аж по самый Итуруп!

«Дипломатичные и цивилизованные» соседи даже, нисколько не стесняясь, обозначают уже их своими на всех картах и календарях (кстати, Японию часто именуют у нас «Страной восходящего солнца», но никто почему-то не хочет вспомнить, что она имеет и более древнее, географически конкретное самоназвание: «Страна Восьми Больших Островов и Шести Малых», и Курилы отнюдь не вписываются в это определение, данное ей еще первыми японскими богами).

И главное, что реально привлекает сюда многих наших соседей по земному шару, — шельф с его огромными ресурсами морепродуктов. В этом, возможно, и кроется корень всей «проблемы».

«Так что все в порядке!»

«Проблема» же существует с тех самых пор, когда японцы приучились ждать «угрозу с севера», от «красноволосых варваров» из «государства Рюсу», а учили их этому... европейские купцы, стремившиеся отсечь потенциальных конкурентов-россиян.

До 1543 года, когда португальцы появились у ее берегов, Япония вообще ничего не знала об Европе. До 18-го века она почти ничего не знала о России: о том, что на Курильских островах, кроме айнов, проживают еще и россияне, правительство страны было извещено только в 1783 году! А первое у нас документальное известие о японцах (от вышедших к океану казаков) датируется осенью 1652 года — «по морю живут чижемы, а от чиж(ем) идет к гилякам железо и медь и серебро», «золото и серебро и всякие узорочные товары идут из Никанской земли».

Курилы в ту пору еще не принадлежали никому. На них проживали в первобытно-общинном состоянии племена, называвшие себя то ли «айну» (житель), то ли «кур» (человек). Чуть позже россияне станут делить их на курильцев и дальних курильцев (или «кых-курил») и прозывать (вслед за японцами) «мохнатыми» да «дикими». Впрочем, для японцев и сами россияне тоже являлись «мохнатыми», такими же «езо» или «эдзо» (дикарями, варварами), как айны — только «красноволосыми».

Первое в России описание курильского народа относится к середине 18-го века и принадлежит перу Степана Крашенинникова, ученого: «Курилы говорят тихо, плавно, свободно и приятно. Слова в языке их посредственны, гласных и согласных в них умеренно; но и самой народ всех диких народов добронравнее, осторожнее, правдивее, постояннее, обходительнее и честолюбивее». А английский зверопромышленник капитан Сноу, долгое время вынужденно проживавший на Итурупе, описывал их так: «Айны широкоплечи, стройны, крепки, и если их вымыть и причесать, то можно счесть за красавцев. Преувеличенная слава их волосатости, без сомнения, обязана их контрасту с гладкокожими, лысыми китайцами и японцами. У них светлая кожа и европейский разрез глаз, конечности и фигура прекрасно образованы, голос очень приятный... Хотя им много приходится работать, но они полны веселья и любви к забавам». С особым юмором выписан их портрет и в старой французской книге: «Большинство путешественников поражается внешним сходством, которое представляют айны с крестьянами Великороссии. Костюм их, сшитый из материи, сделанной из древесной коры, также приближается к костюму русских, и грязь айнских деревень прибавляет еще одну сходную черту к их русской внешности, — вонь в домах айнов такова, что путешественникам рекомендуется останавливаться с наветренной стороны от них».

«А ты, лукавый дьяк, куда смотрел?»

Когда японское правительство бакуфу, почти на 300 лет изолировавшее свою страну от всего мира, решилось все-таки обследовать «земли дикарей» (т.е. остров Хоккайдо и территории, лежащие севернее него), то первая же инспекционно-исследовательская экспедиция, отправленная председателем совета старейшин при сегунате Танума Окицугу, с удивлением обнаружила, что означенные «дикари» давно платят ясак российской короне, исповедуют христианство (на ту пору запрещенное в Японии) и русскую речь понимают гораздо лучше, нежели японскую.

Не случайно же двумя годами ранее японский пропагандист Кудо Хэйске в своем двухтомном трактате о Российской империи «Размышления о красноволосых Эдзо» предостерегал: «Если смириться с тем, что происходит, то скоро вся земля Эдзо (т.е. остров Хоккайдо, — В.К.) станет русской территорией. Для предупреждения этого необходимо разрабатывать богатства Эдзо, используя все государственные возможности, умело вести дела на севере. Если сделать так, то проникновение России наверняка удастся остановить... Я не думаю, чтобы русские послали туда армию и что это может привести к крупному столкновению».

История, как известно, никого ничему не учит, однако пребольно наказывает за незнание своих уроков... Боюсь, что наш территориальный спор вообще бесплоден, ибо у каждой из касающихся его сторон всегда останется желание пересматривать итоги любой из когда-либо затеянных Японией войн и претендовать на любую территорию, по которой когда-либо ступала нога ее граждан. Будь то Китай, Камчатка, Приморье (куда частенько заносила японских рыбаков, купцов и самураев их изменчивая судьба). Будь то даже сам остров Хоккайдо, коренное население которого так сильно походило на россиян, что даже сами захватчики именовали нас одним, общим, словом — «Эдзо».

Вот, в последнее время — как все более весомый аргумент в вопросе о «северных территориях» — преподносится нам трактат, подписанный Путятиным в Симоде в 1855 году. И, конечно, это было бы верным, когда бы одна из сторон не нарушила и его, и все последующие — всего через несколько десятилетий начав русско-японскую войну. Ведь, по здравому размышлению, нельзя же укорять партнера тем, что он не исполняет 2-й пункт договора (о ВРЕМЕННЫХ границах) после того, как сам нарушил пункт 1-й (о ПОСТОЯННОМ мире). Надо ж и честь знать...

Курильский ответ

Мне тоже искренне жаль японцев, и я готов помогать пострадавших всем, что в моих силах.

Но давайте все-таки не уподобляться безответственным мечтателям. Курилы — отнюдь не «не имеют никакого значения, кроме политического, сейчас», это не «ненужная кость», не «ерунда». И лучше других о том напомнил нам — уже на третий день после трагедии! — чрезвычайный и полномочный посол Японии в России Масахару Коно: «Трагическая ситуация, в которой мы оказалась из-за разрушительного землетрясения и цунами, не повлияет на решение территориального спора. Это совсем другая тема».

Особенностью японского менталитета во все времена было и остается преклонение перед силой — от коммодора Мэтью Перри (грохотом корабельных пушек принудившего бакуфу в 1854 г. подписать торговый договор и открыть для Америки японские порты) до наших дней. И наши «общечеловеческие» гуманизмы японец воспринимает однозначно — в первую очередь, как слабость, сразу переставая вас уважать и демонстрируя свое превосходство в силе...

Это я не в осуждение их (менталитет у каждого свой), а в охолаживание нас. Сколько таких прекраснодушных добряков, не учитывавших «заточенность» восточного самосознания, уже наломали дров на этом поприще! — начиная с патриота-предателя вице-адмирала Евфимия Путятина, позволившего изысканно вежливым японцам при подготовке мирного договора в 1853 г. скопировать наши карты Курильских островов, до того неизвестных им и недоступных — «по принятой мной системе кротости и умеренности»... Благими намерениями мостится дорога — увы, известно, куда.

Валерий Королюк, кандидат исторических наук,

«Прогресс Приморья», № 12