Громкое уголовное дело в отношении хабаровского предпринимателя Константина Лаптева, которому отдавали солдат в рабство (по первоначальной версии следствия), может лопнуть, как мыльный пузырь. В суде главные свидетели обвинения – двое солдат-срочников - неожиданно для прокуратуры дали показания не против Лаптева, а, наоборот, в его пользу. Теперь на закрытом процессе, что идет в Хабаровском районном суде, объявлен перерыв до середины июня.

А. Зиборов

Неожиданные повороты

Напомним, эта скандальная история получила широкую огласку еще прошлой весной. Тогда краевому комитету солдатских матерей стало известно о злоключениях солдата Александра Зиборова. В мае 2007 года он был призван в армию из Петропавловска-Камчатского. До декабря постигал азы службы в учебном батальоне. Потом был  откомандирован в рембат, что дислоцируется в селе Князе-Волконское, но - оказался в услужении у хабаровского предпринимателя. К нему солдат попал с помощью майора рембата Геннадия Прохорова. Суд над ним закончился незадолго до начала процесса по делу Лаптева. В суде установили: майор получил в учебной части «по акту приема-передачи» младшего сержанта Зиборова и передал его своему знакомому — предпринимателю Лаптеву. При этом командир сказал Зиборову: «Будешь делать всё, что скажет Лаптев». Уже одно это напутствие заставляло сделать вывод: солдата отдали в рабство предпринимателю. Тот ездил по воинским частям, фотографировал солдат, карточки отправлял по почте родителям. И неплохо зарабатывал.

Правда, теперь выясняется, что попутно Лаптев чуть ли не бесплатно выполнял работу и для воинских частей: делал фото солдат для их личных дел. Более того, он проводил еще и психологическое тестирование солдат. Оказывается, Лаптев – психолог. Имея незаконченное высшее медицинское образование, после армии поступил на факультет психологии Хабаровского гуманитарного университета, и закончил его с отличием. А тема его дипломной работы – суициды в армии.

Т. Лаптева

Нам стали известны и подробности «рабства» Зиборова у предпринимателя Лаптева. Они свидетельствуют, что всё не так просто, как преподносилось ранее общественности комитетом солдатских матерей. Эту скандальную историю трудно причесать под одну гребенку с традиционным армейским рабством (когда солдаты вкалывают на какого-то дядю, а тот нещадно их эксплуатирует, как дешевую рабсилу). У двадцатилетнего Зиборова и сорокалетнего Лаптева сложились отношения отнюдь не традиционные. Предприниматель водил солдата-раба по ресторанам, оказывал содействие в предоставлении увольнений, сделал ему доверенность на право вождения своей иномарки, а когда солдат сообщил, что у него тяжело заболела мама, оплатил ему поезду домой на Камчатку. Да и другим «рабам» Лаптева (сколько их было, трое или больше, нам не известно), похоже, грех было на него жаловаться. Попав из казармы в «кабалу» к фотографу Лаптеву, парни сытно ели, мягко спали и не столько работали, сколько расслаблялись, отдыхая от ратного труда. В предыдущей нашей публикации, мы выдвинули версию: солдаты находились не в рабстве, а, скорее, в теплом местечке для избранных.

Решительный комитет

Однако то наше предположение возмутило председателя краевого комитета солдатских матерей Валентину Решеткину. Мол, о каком теплом местечке можно говорить, если «потерпевшего изнасиловали!» Ей очень не понравилось и наше упоминание о том, что на суд пришли около десятка людей, чтобы поддержать Лаптева. Как заявила нам по телефону Валентина Васильевна, «вся эта группа поддержки подкуплена Лаптевым!» Правда, к тому моменту он уже более полугода находился под стражей. Конечно, мы можем не знать многое из того, что известно Валентине Решеткиной. Но ведь даже она – не Бог и может в чем-то ошибаться. Кстати, сердитый звонок Валентины Васильевны в нашу редакцию раздался спустя пару недель после выхода той публикации. Видимо, поводом для звонка стали показания в суде двух основных свидетелей,  из-за которых это громкое уголовное дело может развалиться, как карточный домик.

Вскоре в редакцию обратилась мама подсудимого Лаптева Тамара Михайловна и его друзья Вера и Станислав Осауленко. Кстати, они не могут присутствовать на процессе, поскольку он закрыт.

- Суд заслушал показания главных свидетелей обвинения — военнослужащих Романа Гаврикова и Алексей Патракова, - рассказывает Станислав Осауленко. - И они дали свидетельские показания отличные от тех, что давали на предварительном следствии, то есть не против Лаптева, а в его пользу. И теперь Валентина Решеткина угрожает этим двум солдатам. Настаивает, чтобы они дали те показания, которые давали на предварительном следствие.  

- Ребята рассказывали, что после того, как они дали правдивые показания в суде, Валентина Решеткина приезжала к ним в часть, вела беседу, - вступает в разговор Вера Осауленко. –  Решеткина сказала им буквально так: за дачу ложных показаний вы будете привлечены, я подам на вас в суд, прокуратуру. На вас заведут уголовное дело, и вы еще заплатите штраф 40 тысяч.  Ребята - молодые и, конечно, испугались. Понимаете, это как раз те два свидетеля, на показаниях которых в основном и строилось всё обвинение. И сейчас на них идет нажим.

Так это или не так, мы утверждать не беремся. Однако Алесей Патраков фактически нам подтвердил то, что сказали Вера и Станислав Осауленко.  

Рассказ свидетеля

Свидетель по делу, рядовой Алексей Патраков рассказал нам, как он познакомился с Лаптевым и Зиборовым.

- В марте 2008 года к нам в часть приехал Лаптев, проводил психологическое тестирование. Мы с ним пообщались. Узнав, что я могу работать на компьютере, Лаптев предложил мне обрабатывать статистические данные. Потом я еще был в группе динамического наблюдения – следил за тестируемыми как бы изнутри части. Однажды мы с Константином Геннадьевич разговорились. Он спросил: хочешь в увольнение? А кто ж не хочет. И 4 апреля (я запомним эту дату — все-таки это было мое первое увольнение) в часть приехал Лаптев, вызвал меня на КПП. Мол, поехали в увольнение. Я спросил: а с чьего ведома это делается? Лаптев этот вопрос уладил. Меня отпустили с разрешения командира роты. Когда сел в иномарку Лаптева, там уже был Зиборов. Разговорились. Он похвастался: «Я только что прилетел с Камчатки, где был в отпуске, а сейчас сразу отбуду в увольнение». Мол, Лаптев уже с кем-то договорился. Втроем мы поехали к Лаптеву домой. Там поужинали, пообщались и легли спать. Утром отправились кататься по городу, а ближе к вечеру, часов в пять или шесть — назад в часть. Мы с Зиборовым вышли на КПП, еще немного пообщались. При мне он позвонил по сотовому своей девушке на Камчатке, весело с ней пообщался.

Насколько нам известно, потом у комитета солдатских матерей и следствия появится версия, что именно в тот апрельский вечер солдат был подверг насилию. Правда, вначале речь шла только о том, что Лаптев заставил Зиборова делать ему массаж. Откуда появилась версия о насилии?  Как полагает Патраков, Зибиров ее придумал, чтобы избежать ответственности за свой побег из армии домой (вскоре после своего отпуска, он снова улетел на Камчатку, но уже самовольно).

Но вернемся к версии о рабстве. По словам Алексея, он проходил обычную службу, иногда созванивался с Лаптевым. А в конце мая снова поехал в увольнение на выходные. Это был день города.

- Потом я позвонил нашему замполиту Прохорову, - рассказывает Алексей. - Сказал, что Лаптев предлагает мне остаться у него поработать. Прохоров разрешил мне остаться. В общей сложности я был в увольнении 8 дней. Кроме того, в августе я еще ездил с Лаптевым и еще одним парнем на море: купались загорали.

Почему Алексей первоначально дал совсем иные показания, чем на суде?

- Когда 20 октября началась вся эта шумиха, Зиборова уже вернули с Камчатки, он был в части, - продолжает свидетель Патраков. - После того как в клубе с нами побеседовали по поводу Лаптева, мы с Зибировым отошли под лестницу, поговорить. И он, можно сказать, на меня надавил. Сказал, если я не скажу следователю так, как велит он, то мне будет очень плохо. В общем, угрожал, что пустит обо мне такой слух, что все в части будут тыкать в меня пальцами. Честно сказать, я испугался. Именно поэтому сказал на предварительном следствии неправду. А точнее то, что просил сказать Зибров. Суть тех показаний:  что нас отдавали в «рабство» Лаптеву, что акт передачи осуществлял Прохоров, что я постоянно жил у Лаптева, а не был в части, что в его квартире мы находились под замком, свободного выхода не было, что выполнял работы по дому, что Лаптев заставлял нас бить друг друга.

Давит ли кто-то на Алексея и Романа комитет солдатских матерей после их показаний в суде? - Лично я не слушал от Валентины Решеткиной никаких угроз, - говорит Алексей. - Может они были сказаны за моей спиной, что для меня еще более некомфортно. Пусть бы лучше сказала в лицо. Но была такая вещь. В один прекрасный момент перед очередным заседанием суда к нам в коридор вышла Решеткина и показала бумагу, подписанную главным прокурором Хабаровского гарнизона. Бумага эта была адресована Валентине Решеткиной и председателю правозащитного центра Дмитрию Шмакову. В ней говорилось, насколько я помню, что материалы проверки по Гаврикову и Патракову направлены для дальнейшего расследования и заведения на них уголовного дела. Проще говоря, по заявлению Решеткиной в отношении меня и Гаврикова возбудили уголовное дело — из-за того, что мы отказались подтвердить в суде те показания, что давали на предварительном следствии. Романа уже вызывали на допрос.

Ирина Харитонова,

Константин Пронякин,

"Хабаровский Экспресс".