См. начало:
Владивостокская миллионка. Глава I;
Владивостокская миллионка. Глава II
Владивостокская миллионка. Глава III
Владивостокская миллионка. Глава IV
Владивостокская миллионка. Глава V
Продолжение
Глава «Вместо оливковой ветви»
…Проведя беспокойную ночь в каюте «Наяды» (мёртвая зыбь на море играла с лёгким корпусом судёнышка и не давала уставшему пассажиру забыться сном), Карелин утром был уже в «Гранд-Отеле» на Посьетской, где обычно останавливался во время командировок в город.
Приказав номерному тщательно отутюжить парадный мундир, извлечённый из дорожного кофра, и принести самовар, Орест совсем уже было занялся завтраком перед выходом из гостиницы, когда неожиданно раздался робкий стук в дверь.
– Войдите! – Карелин вопросительно поднял бровь: он никого не ждал в этот час.
– Здравствуйте, Орест Николаевич! – вошедший учтиво снял соломенную шляпу с седой головы. – Ради Бога, простите за столь ранний визит. Боялся не застать вас в отеле. Портье по телефону подтвердил, что вы уже приехали.
Карелин внимательно посмотрел на гостя.
– Прошу, проходите, – Орест кивнул на стоящее у стола кресло. – Чем обязан?
Незнакомец виновато улыбнулся:
– Не узнаёте, Орест Николаевич?
– Тысяча извинений, но… Представьтесь, пожалуйста.
– Немудрено, – мужчина печально улыбнулся. – Время летит незаметно, но неотвратимо и многое хоронит под собой. Вот вы уже подполковник, зрелый серьёзный муж, а в дни нашей встречи были, простите, юнцом, полным надежд и планов.
– Господин Митрофанов! Дорогой мой!..
– Да, да, он самый – бывший следователь Митрофанов Протас Лукич. Рад вашему продвижению по службе, наслышан о вас как о неподкупном радетеле российских державных интересов на нашей далёкой окраине. Ведь сердце разрывается, когда видишь картину разграбления национальных богатств и недр, и тайги, и моря. Кто только тут не хищничает – Миллионка, японцы и вообще дельцы разных племён и верований. Да и, понимаете, наши доморощенные толстосумы готовы всё за копейку продать тем же иноязыким купцам ради своего бездонного кармана. Уж я-то это не только по слухам, но и по своим прежним следовательским делам знаю!
Смущённый столь торжественной тирадой своего почти забытого знакомого Орест Николаевич, вскочив из-за стола, прижал к груди Митрофанова.
– Полно, полно, Протас Лукич, меня нахваливать. Не преувеличивайте. Вы-то как все эти годы?
– А я не преувеличиваю. Встрече рад, но побеспокоил человека, чрезмерно занятого, не только для того, чтоб вам за службу Отечеству в ноги поклониться. Разговор серьёзный. Неотложное дело есть!
– Давайте поближе к самовару, налью вам чайку. А может, ради встречи закажем что-нибудь более подходящее?
Митрофанов усмехнулся:
– От чая не откажусь. Не повредит и бутылочка мадеры, чтоб фантазия разыгралась. Помните слова «алкогольные фантазии», которыми вы меня при первом же знакомстве шарахнули?
– Протас Лукич, не будьте злопамятны! – рассмеялся Орест. – Чего по молодости лет не бывает. Шучу-шучу.
– Хорошая мадера действительно пригодится, – улыбнулся гость. – Тем более что история моя, можно сказать, почти фантастическая и требует довольно продолжительного предисловия. Без оного вряд ли обойдёмся. Как у вас со временем?
Карелин успокоительно махнул ладонью.
– Я ведь, как и вы, петербургской выучки, правда, учился на медные копейки. Уж не знаю, как отцу моему, мелкопоместному псковскому дворянину, удалось пристроить меня в училище правоведения на Фонтанке. Нас, будущую опору российской законности, за пёструю форму чижиками называли, прозвище сие и поныне ещё сохранилось, как и песенка, в которой про рюмки и водку говорится. Но это так, в насмешку – пили и шалопайничали мы не больше других студентов. Учился прилежно, да иначе на казённом коште и нельзя было.
Однако тридцать пять лет назад выпустили из благословенного заведения и отправили тянуть служебную лямку на Восток. Сначала Иркутск, потом Чита и, наконец, тихоокеанский край Империи. Я пошёл по следственной части. И всё складывалось медленно но ладом, и чины, невесть какие, но получал, даже Анну на шею как-то повесили. Знакомые тогда смеялись, говорили: «Это тебе, Протас Лукич, в добавление к супруге Анне Захаровне начальство орден подарило». В табельные дни меня и наградными денежками не обходили. В семье двое детишек, старший Коля и потом Вера... В общем, как говорится, слава в небе, а на земле мир и благолепие во человецех…
Карелин не перебивал плавной речи рассказчика, хотя с нетерпением ждал, что же привело к нему Митрофанова.
– А тут и на службе, как осенние листья, посыпались на меня сплошные неприятности. То одно дело, что я веду, вдруг прекратят, то другое. Особенно сильную нахлобучку от начальства получил, когда уже совсем было изобличил в мошенничестве и подкупе должностных лиц известного адвоката Пружанского. Да вы, как мне ведомо, знаете этого проходимца: история его выдворения из Тетюхе под охраной тогда большого шума наделала. «Вы нас со всеми зарубежными фирмами решили поссорить, – рычал на меня при всех прокурор. – Авторитетного юриста вся Европа знает. В Петербурге о нём наилучшего мнения. Выбросьте ваши домыслы в печку!» Вот так-то и укатали Сивку крутые горки. В себе сомневаться стал, мысль голову сверлит: «Старый ты пёс, Протас, зубы выпали, нюх потерял – совсем не годишься для медвежьей охоты». Потом пересмотрел ещё раз все дела, за которые от начальства тычки заработал, побеседовал с коллегами, такими же бедолагами, и думаю: «Ан нет! И чутье у тебя по-прежнему острое, и клыки на месте! Пахнет тут другим, и нехорошо так воняет».
Карелин понял истинную причину визита.
– Вывод горький: как только кто-либо из наших учует дух взяточничества, которым так и несёт от горного округа, так тут же даётся ему по шапке. Таким путём я вдруг и получил свой честный пенсион. Вы ещё молоды, у вас сил побольше, да и характер покруче и потвёрже моего.
От нахлынувшего волнения Орест Николаевич привстал с кресла:
– Однако нужны документы, конкретные факты! Одними предположениями, догадками, общими разговорами нынешних двуногих волков красными флажками не обложишь. Жители Каторжной слободы порядочней их.
Митрофанов откровенно обрадовался:
– Я не ошибся, знал, что вы заинтересуетесь. Для начала просмотрите эти любопытные бумаги, – старик вытащил из внутреннего кармана пиджака пакет и протянул Карелину. – Здесь Миллионка и её предприятия в вашей зоне. Имена тех, кто их прикрывает. Хотя в нашем ведомстве это, гм, как бы удобней выразиться, – замялся Митрофанов, – ну, скажем, «не положено», но ведь для пользы дела. А потом, с пенсионера какой спрос?! Касательно остального, сведу с надёжными и нужными людьми. У нас-то ведь народ разный, не одни податливые и корыстолюбивые чинодралы.
Хоть и обещал бывалый юрист какую-то необыкновенную историю, которая должна обязательно заинтересовать Ореста, но её начало разочаровало Карелина: «Не может обойтись старина без присущей его возрасту многоречивости». А тот действительно начал издалека:
– Итак, оказался я на закате своей жизни не у дел. Один-одинёшенек. Чем занять свое праздное существование? Зачастил я, грешным делом, в забегаловку, которая недалеко от моего дома и рядом с пивоваренным заводом «Ливония». Выпьешь кружку пенного – на душе чуть полегчает, да и живым словом можно перекинуться с такими же любителями хмельного времяпрепровождения. И чёрт знает, чем бы это для меня закончилось, но тут случай помог. Познакомился я в том же небогоугодном заведении с одним флотским мичманом – из простых матросов в чин выбился. Матюшкин Архип Семёнович. Он давно на берег ушёл, а служит, где вы думаете? – Митрофанов с загадочным видом поднял вверх палец. – Не догадаетесь! На станции голубиной почты. Слышали о такой? Её завели для связи кораблей со штабом в годы войны с Японией. С той поры и вся наша падь Голубиной называется, а в обиходе попросту Голубинкой.
В общем, приятель подарил мне молодую крылатую парочку. С неё и началась небольшая голубятня на чердаке моего домика. Сам, конечно, по крышам с шестом не скачу, лета уже не позволяют, да и поредевшие зубы свистеть не дают. Занимается этим мой помощник, соседский сын Васька Лыков, а я только любуюсь. Короче, как-то пропал мой лучший почтарь, красавец-самец, улетел, разбойник. Проходит неделя, мы с Васькой горюем, я хожу по всем известным мне голубятникам с расспросами. Но всё напрасно, впустую: никто ничего не знает. И вдруг прилетает бродяга, да не один. Смотрю: рядом с ним на жёрдочке голубка сидит, да такая красавица – вся ладненькая, беленькая, но не с синим или серым отливом, а с золотистым. Где уж мой кавалер такую прелесть нашёл?
Любуясь маленькой Афродитой пернатого мира, я заметил у неё под грудкой какой-то предмет. Маленькая сумочка из непромокаемой ткани! Осторожно снял, прощупал пальцами – что-то есть. Ясно, несла письмо, да, видать, сбилась с пути и по влюбчивой молодости пленилась красавцем, вожаком моей стаи. Для почтаря – смертный грех. Таких Архип Матюшкин беспощадно бракует. Что делать? Надо отдавать и голубку, и послание хозяину или адресату. Сначала решил дать объявление в газете, а потом отважился вскрыть сумочку и посмотреть содержимое – авось поможет найти хозяина.
Передохнув и покашливая, Протас Лукич кивнул на бутылку. Заинтригованный услышанным Карелин наполнил бокалы, пододвинул гостю тарелку с закуской.
– Давай, дорогой, за находку. И ради Бога, не тяни душу – рассказывай!
– Вот тут-то и начинается фантастика! – улыбнулся Митрофанов, довольный произведённым эффектом. – Открыл я, значит, сумочку, развернул сложенный в несколько раз листок тончайшей бумаги китайского производства и понял, что адреса хозяев почтальонши не получил: одни иероглифы. Для меня они – тёмный лес. Так, знаю несколько ходячих изустных слов из языка наших соседей, а в этих замысловатых рисуночках – ни-ни. Что делать? На другой день побежал к знакомому профессору из Восточного института. Он и перевёл мне эту китайскую грамоту. Она и заставила меня искать встречи с вами. Вот его перевод. А это и само послание.
Карелин в волнении развернул лист, внимательно прочитал текст. Лицо его посуровело, резче обозначилась складка между бровями. В задумчивости помолчал. Снова взял со стола письмо и сосредоточенно, вникая в каждое слово, перечитал написанное. Со злостью стукнул кулаком по столу так, что зазвенела посуда, а из бокала вино выплеснулось на скатерть багровым пятном.
– Посылка курьера через границу занимает много времени, да его могут и перехватить или власти, или конкуренты. А то перекупят посланца: увы, человек слаб, особенно перед щедрым кушем или под угрозой смерти. Любопытная грамотка, не правда ли?
Александр Токовенко.
-------
Приобрести роман «Владивостокская миллионка» тома 1 и 2 можно во Владивостоке, по адресу: 690091, г. Владивосток, ул. Пограничная, 12, к.10.
Для заказа книг по почте обращайтесь по телефону:
8 (4232) 22-32-84,
или по e-mail: vodoley@arsvest.ru
«Арсеньевские вести», № 43.
