 |
| Литераторы Иван Егорчев (слева) и Борис Сумашедов после вручения в Москве премии (И.Е.) «Серебряное перо Руси» осенью 2015 года. |
| |
Очередную, потому что за два последних года у него вышли во Владивостоке уже две книги об этом замечательном человеке. Одна посвящена секретным экспедициям 1911-13 годов и называется строкой из доклада её руководителя генерал-губернатору Н. Гондатти: «Согласно личного приказания Вашего Высокопревосходительства». Заглавие витиевато, но читателя способно привлечь: как сейчас говорят, это удачный маркетинговый ход.
Жаль, тираж книжки всего 500 экз. А ведь она во многих отношениях сделана (именно сделана) продуманно, добротно. Да и написана с доскональным знанием предмета исследования, с обильным, но вполне обоснованным цитированием действительно неизвестного нам Арсеньева тех лет.
Отрадно, что книгу заметили и отметили в Москве: её автору Международное Содружество литературных сообществ осенью минувшего года присвоило звание «Серебряное перо Руси» и вручило Национальную литературную премию. Считаю, что этот труд того стоит. Вот если бы ещё её переиздали…
У второй книги заголовок незамысловатый: «Загадки» Дерсу Узала». Вышла тиражом вдвое большим, под грифом «Научно-популярное издание». Читается легко, содержит множество мало известных и порой неожиданных сведений, фактов и выводов.
Как и в предыдущей работе, и в этой большой блок архивных материалов, цитат не только из Арсеньева, но и других авторов. Обе книги грамотно оформлены. И, кстати сказать, иллюстрированы редкими архивными снимками и отличными фотографиями автора. Однако, на мой взгляд, «Загадки»… хотя тоже открывают много нового, несут следы некоторой спешки …
И вот третья книга Ивана Егорчева. В «Неизвестном Арсеньеве» уже прослеживаются почти все этапы биографии Владимира Клавдиевича, освещается и его личная жизнь…
Название её, по моему мнению, может вызвать вопросы. Самое простое рассуждение такое: для кого «не известный»? Одно дело, для подростка, который недавно впервые об этой фигуре узнал на уроках географии, другое - для пытливого, любящего историю малой родины дальневосточника, уже прочитавшего и книжки самого Арсеньева и какие-то работы о нём, что есть в библиотеке, в интернете (хотя последнему далеко не во всём надо доверять!).
Об этой книге скажу сжато, так это не рецензия, а лишь вступление к фрагменту из неё. Даже для знатока жизни и творчества Владимира Клавдиевича этот труд откроет много нового и любопытного.
Прежде всего, как и в предыдущих работах автора, главный интерес представляют умело подобранные и прокомментированные извлечения из богатейшего рукописного наследия Арсеньева.
К изрядной части которого, как это ни странно, до Ивана Егорчева, пожалуй, никто и не притрагивался. А пролежали эти бумаги в архивах почти 100 лет!
И не только рукописи ВК ещё далеко не изучены. Много, очень много лет ждут изучения и публикаций документы, свидетельства, воспоминания и т.п., которые так или иначе освещают биографию Владимира Клавдиевича. Где только они не хранятся!
К большому сожалению, не заметно, чтобы к ним был у сегодняшних историков большой интерес. Но это - особый разговор, как и о том, почему недопустимо долго дожидаются выхода в приморском издательстве «Рубеж» очередные тома полного собрания сочинений В.К. Арсеньева…
Возвращаясь к названию книги, позволю высказать мнение, что о Владимире Клавдиевиче вернее было бы сказать, что он «недоизвестен», несмотря на, казалось бы, постоянное к нему внимание… Потому что в написанном за многие годы о нём (каюсь, и в моей повести «Распятый в дебрях») не всё подтверждалось точными документами, что-то мифологизировалось, пересказывалось с не совсем достоверных источников и т.д.
Верится, что рано или поздно коллектив учёных выпустит строго научную биографию этого выдающегося географа и писателя. А затем, давайте помечтаем, выйдет и «Арсеньевская энциклопедия». Думаю, что книги Ивана Егорчева могли бы стать неплохим «фундаментом» для таких трудов.
В публикуемом ниже отрывке из «Неизвестного Арсеньева», правда, рассказывается не о главном персонаже, а о фактически последнем десятилетии жизни его дочери Наталии. Он интересен тем, что содержит такие документы и подробности, которые если и публиковались, то во фрагментах или - скороговоркой.
Здесь хорошо виден и принцип отбора фактов, отношения автора к ним, строго научного подхода. Егорчев, как учёный-исследователь не декларирует свою позицию, но «за что он» и «против чего», ясно.
Как и видно его участие в выяснении тех обстоятельств жизни и смерти любимой дочки Владимира Клавдиевича, которые были вне поля внимания историков. Читатель, прочтя этот фрагмент, возможно, захочет прочесть и саму книжку. Правда, она ещё не поступила в продажу. Мне удалось с ней познакомиться лишь в электронной рукописи, присланной автором.
Так что никто, наверное, сейчас не ответит, будет ли она продаваться хотя бы в хабаровских книжных магазинах (не говорю уже о провинции и Москве) и предложат ли её интернетмагазины? Поступит ли в библиотеки? Но это очередные, снова лишь бегло затронутые мною больные вопросы, связанные уже с распространением и продажей книг нынче...
При всей несхожести подхода к одному и тому же герою, меня, автора повести об Арсеньеве, и Ивана Егорчева двигало, думаю, одно и то же.
Во-первых, любовь и большое уважение к такому масштабному человеку, сыгравшему в исследовании истории родного края одну из главных ролей. И, во-вторых, стремление убедить как можно большее количество жителей Дальнего Востока (и не только!) в том, что Арсеньев, его таланты, трудолюбие, его, если хотите, упорная борьба за свои взгляды, наконец, гражданская позиция и личная жизнь заслуживают пристального внимания.
Прежде всего тех, кто сегодня ищет «делать жизнь с кого», и тех, кому на краю нашей великой России выпала миссия дальше двигать просвещение народа от мала до велика.
Поэтому книгу «Неизвестный Арсеньев» стоит прочесть.
Автору же хочется пожелать написать четвёртую, пятую и т.д. работу об этом человеке. Владимир Клавдиевич достоин быть доподлинно известным.
Борис Сумашедов, литератор
Москва.
* * *
Ниже рассказывается о последнем периоде жизни дочери Владимира Клавдиевича и Маргариты Николаевны Наталии. Лишившись в детстве отца, а в юности матери, она в 19 лет была арестована и осуждена на 3 года «за содержание притона». Вскоре была освобождена. Второй раз в 1941 году её осудили на 10 лет «за контрреволюционную агитацию». В исправительно-трудовых лагерях она отбыла полный срок. Но через 3 года - в 1954 году попала снова в тюрьму за кражу денег в закусочной, где она работала. Освобождена была в 1958 году. Умерла в г. Благовещенске в 1971 году.
* * *
Неизвестный Арсеньев
 |
| Книга Ивана Егорчева «Неизвестный Арсеньев» |
| |
«История одной справки
Нужна была справка. Обыкновенная справка с печатью, штампом и подписью. О том, что после смерти известного писателя, исследователя Дальнего Востока, Владимира Клавдиевича Арсеньева за его семьей решением Владивостокского горсовета была закреплена квартира. Вот и все.
Решение такое в самом деле было. Всемирная известность Арсеньева ни у кого не вызывает сомнения. Вот почему дочь писателя - Наталья Владимировна без колебаний обратилась за такой справкой во Владивостокский горсовет: она была убеждена, что ни ее отца, ни его заслуг там не забыли.
И верно: вскоре пришел ответ. Вернее, даже два: справка Приморского Государственного архива с печатью, штампом и подписями и письмо секретаря горисполкома. В справке говорилось, что решение такое в фондах архива имеется, но что в обозначении инициалов Арсеньева обнаруживается несовпадение: вместо В.К. значится А.К.
Письмо же - оно оказалось коротким - мы приводим полностью:
«19.III-60, № 111.
Направляю Вам архивную справку Приморского Госархива. Другими материалами Владивостокский горисполком не располагает.
Секретарь Владивостокского Горисполкома А. Рассадников».
Я посетил Алексея Кирилловича Рассадникова. Молодой обаятельный человек с приветливой, милой улыбкой неподдельно удивился:
- Вы же сами видите, мы послали справку. Что же еще надо?
- Это не справка - робко возразил я. - Это отписка.
Улыбка погасла.
- Не знаю, не знаю, - сухо произнес Алексей Кириллович. - Справка с полным основанием!..
Совершенно верно: в конце справки приведено это основание. Там так и сказано: «ОСНОВАНИЕ: ф. 85, оп. 1, д. 16, л. 50».
- А что, нельзя было вместо всех этих «ф, оп, д» - написать членораздельно: квартира писателя такого-то и тогда-то действительно была закреплена за его семьей?
- Но ведь инициалы в постановлении не совпадают!
- Ну квартира-то, о которой идет речь, та же самая?
- Та же самая. Производственная, 7, квартира 4. Я и сам помню, что он там жил…
- Ну так в чем же дело?
- А буква! Ведь инициалы-то не совпадают. Это ж документ! Иначе нельзя…
Иначе? Нет, можно иначе. Успокоим совесть Алексея Кирилловича Рассадникова на случай, если она будет тревожить его: дочь писателя Арсеньева уже устроена. В соседнем городе Хабаровске от нее не потребовали вообще никаких справок. Там ее душевно встретили, обласкали, 16 мая она получила хорошую квартиру, местные писатели помогли ей устроиться на новоселье. А сейчас Хабаровский крайисполком озабочен еще и тем, чтобы построить на станции Корфовской, близ могилы легендарного Дерсу, два хороших просторных дома, где бы поселились родственники Арсеньева: это их давнишняя мечта.
И все это, заметьте, невзирая ни на какие инициалы!».
Действительно, в Государственном архиве Приморского края имеется соответствующий протокол № 27 заседания Президиума Владивостокского Городского Совета Р.К.К. и К.Д. (рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов) от 6 октября 1930 года. Правда, фонд теперь носит название Р-85; подписей в документе не имеется.
Цитируем его §10: «О закреплении квартиры за семьей умершего А.К. Арсеньева. Постановили: Подтвердить постановление Окрисполкома о закреплении квартиры за семьей А.К. Арсеньева. Предложить Комтресту оформить настоящее постановление».
Н.В. Арсеньеву, как видим, не обманули - инициалы оказались «не те». То есть простая опечатка (буквы А и В на клавиатуре находятся, как известно, рядом) привела к тому, что Н.В. Арсеньеву лишили возможности вновь поселиться в доме родителей. Вот она, сила бюрократии в действии…
Владивосток в этом вопросе оказался вызывающе негостеприимен. В отличие от Хабаровска.
Итак, Наталья Владимировна - в возрасте 40 лет - получила свою квартиру и работу, но жизнь её, конечно, была омрачена пережитым. Правда, Президиум Верховного Суда СССР наконец-то реабилитировал и её.
В постановлении от 3 сентября 1960 года было сказано: «Обвинение Арсеньевой основано на показаниях свидетелей и самой Арсеньевой... Между тем показания свидетелей и признание вины Арсеньевой не могли служить основанием для признания ее виновной в проведении контрреволюционной агитации… Дело прекратить за отсутствием состава преступления»..
Наталья Владимировна очень переживала, что «официальной» вдовой В.К. Арсеньева считалась его первая супруга, Анна Константиновна, а Воля, сын от первого брака, получал гонорары за книги отца как единственный наследник.
Сестре пришлось даже судиться с братом, и в итоге В.В. Арсеньева обязали выплачивать ей 20 процентов от его доходов.
После этого отношения Н.В. Арсеньевой со второй семьёй отца окончательно нарушились. Работала она во время проживания в Хабаровске в самых разных организациях на достаточно случайных должностях: каменщиком и нормировщиком на стройке, кондуктором трамвая и автобуса, санитаркой в больнице.
По воспоминаниям тех, кто знал её в хабаровский период жизни, Н.В. Арсеньева злоупотребляла спиртным, постоянно скандалила на работе и дома, в её квартире устраивались выпивки.
На неё поступали доносы такого содержания:
«По общему совету коллег, считаю долгом предупредить вас о Наташе. Она обещала учиться, забыть прошлое, быть человеком, достойным своего великого отца. К сожалению, Союз писателей имел и имеет из-за нее одни неприятности. Она отвергла всех добрых и приличных знакомых, и вместо этого стала частить по кабакам. Она завела себе женщин непотребного поведения, из которых одна уже посажена, а вторая на грани высылки за проституцию. Она взяла себе в содержанки запойного алкоголика Репку 26 лет, который вот-вот будет удален из Хабаровска. На ее квартире начались систематические коллективные пьянки и прочее. Была коллективная жалоба на нее от жильцов дома…»
В ответ заведующий отделом пропаганды и агитации Хабаровского крайкома КПСС писал:
«К сожалению, неудачно сложившаяся жизнь и пребывание в заключении Натальи Владимировны Арсеньевой так ее озлобили, что она рассматривает все хорошее, что дал ей Хабаровск, как получение крох в счет неоплатного долга, в котором пребывает перед ней советское общество. Обследование условий жизни и работы Н.В. Арсеньевой подтвердило хорошие квартирные условия (отдельная секция в благоустроенном и газифицированном доме). Заработок ее в автобусном парке составляет от 60 до 100 рублей в месяц, плюс 18 рублей, получаемых по приговору суда с пенсии брата - В.В. Арсеньева. Было бы хорошо, если бы родственники Н.В. Арсеньевой сумели убедить ее изменить образ жизни, вылечиться от дурных наклонностей, учиться и приобрести квалификацию, к чему прилагает все усилия профсоюзная организация автобусного парка».
Конечно, эмоциональное и даже психическое состояние Н.В. Арсеньевой было неустойчивым, и «усилия профсоюзной организации» тут помочь не могли. Наверное, многое проясняет её письмо Т.А. Фиалко, живущей в Москве двоюродной сестре, от 7 августа 1966 года.
Даже по самому тексту видно, насколько волновали Наталью Владимировну и прошлые обиды, и нерадостное настоящее, и отношения с самыми разными людьми, включая литератора Г.Г. Пермякова и брата В.В. Арсеньева, и даже прочитанные книги. Письмо публикуется с значительными сокращениями, в основном касающимися бытовых вопросов.
«Милые дорогие мои тетя Женя и Тамара. С сердечным приветом и наилучшими пожеланиями к Вам Ваша Наташа. Тамарочка хочу тебе сообщить, милая что я никак к сожалению не могла выполнить твою просьбу о фото. Мне музей сделал портреты с мамы и с меня, а маленькие фото я оставила им. Знаю, что когда-то много фото маминых было в семейном альбоме у Красевых. Наверное в 37 году с перепугу все уничтожили. Надо сказать, что мама очень редко фотографировалась. Считала, что у нее лицо не фотогенично…
... Теперь о себе: работаю попрежнему в автобусном парке кондуктором. С 12 апреля по 5е мая пролежала в больнице в неврологической, лечили аменизином, дуплексом, током, глюкозой и еще всякими укрепляющими. Из больницы хотела написать, но врач (чудесный человек и психиатор - зав. отделением) меня всё время отговаривала: не надо волновать, выпишитесь - напишите...
… 5го числа я была выходная во вторую смену вышла выносить мусор и по лестнице подымается Пермяков - увидел меня, и как в дешевом дитективном фильме натянул шляпу до подбородка, голову вниз и крадучись проскочил мимо. Черт его принес к моим соседям Пичугиным из 32 кв. Зачем - не знаю. Очевидно замышляет какую-то пакость, - опять наверно состряпал кляузу и бегает, что бы собрать какие-нибудь подписи или так что-то вынюхивает. Не может успокоиться, что я в квартире, которую он «выхлапотал» - ух сволочь. Пичугины … оба на пенсии… Спрашивать зачем он шляется у них я не хочу - мы не ходим друг к другу, да и к тому же в тот день т.е. 5го он не застал их дома.
Его отношение ко мне более, чем пристрасное. Он гадина живет на другом конце города а ездит натравливать против меня соседей, и милицию. У меня в конце июля был участковый (новый) - ничего не сказал, но был в 11 часов вечера и я поняла, что он что то или кого то хотел увидеть или проверить, хоть и спрашивал о самых невинных вещах. Когда я этого гада увидела, я так разволновалась и беда не приходит одна: - Первый раз заработала неприятность по работе: - нагрубила одному черту - а он оказался трестовским (нашего авто-пасажирского треста) работником, записал фамилию - наверно теперь прогрессивки лишат, и у кассы в этот день погрызлась, потому, что я не помню когда я была такая взвинченая, с 61го года не было у меня такого состояния.
Я же не знаю, что этот гад стряпает, с какой стороны меня ужалит. Ведь ничего за мной нет, кроме работы нигде не бываю, у меня по неделям никто не заходит, а самочувствие после визита этого пса, как в 38 году: «помилуй господи не «ворон» ли за мной»… Я до того взбешена появлением этого гада, (ведь это меня выбивает из колеи совершенно) что если еще раз увижу его на лестнице - хвачу калуном - пусть потом судят. Я обалдела, когда увидела его, а так удобно было огреть его, когда он крался вниз по лестнице...
Поверь мне Тамара, что труднее всего оправдываться или доказывать свою невиновность, когда тебя станут обвинять в том, о чем ты ни сном ни духом не знаешь. Прятать следы проступков легче в 10 раз, чем отрицать «нахаловку».
Ну ладно, сейчас напишу тебе о книге Дьякова. Знаешь Томочка, «Один день Ивана Денисовича» на меня произвёл более яркое и тяжелое впечатление. Этот «день» описан так точно, так живо, что я будто снова очутилась в зоне. Как живые стоят передо мной «кавторанг», псы-надзиратели, степь, проволока, холод, голод, безвыходность и произвол. «Один день» - страшная вещь - по своей правдивости.
И еще знаешь что? - Встречала я и таких вот, как Дьяков и ему подобные. Тут не «стойкость» нет, Тамара, - это своего рода были фанатики, среди «жён» (т. е. Ч.С.И.Р.) - «члены семей изменников родины», тоже были такие «дьяковцы». Ох как я их ненавидела! За всё! За то, что они вскакивали и вытягивались в струнку перед «начальниками», за то, что в большинстве случаев были «придурками» т. е., говоря лагерным языком «придурки» - это обслуга: - повара, сторожа, медики, санитары, конторщики. За то, что те кто и был из них на общих работах, то так уж добросовестно, так качественно выполняли любую работу, что я их убить была готова. Какая-то собачья преданность.
И потом, Тамара, этим фруктам сидеть было легче: и посылочки они получали и кантовались, а главное у них у всех был свой «Христос», фанатичная вера какая-то, как у баптистов всё равно. Я их в глаза называла тюремными патриотами. У меня и у большинства - этого «Христа» не было и нам тяжелее было поэтому. И эта смесь: рабская покорность, «вылизыванье» любую работу, зная, что сидят ни за что и еще вдобавок «ура» «да здравствует» и с фанатичной верой самым добросовестным образом отбывать незаслуженный срок. Им этим одержимым - легче было. И их меньше было. А основная то масса - это Иваны Денисовичи, кавторанги, я и мне подобные, не успевшие расцвесть, терпели произвол и в лагере и после. Эти черти освобождались, даже, после срока в 10-8, лет с радостью, а я с озлобленьем. Иду, помню, на пересылку - оглянусь назад и гвоздем в мозгах: - за что? - За что там за проволокой моя молодость осталась? А после срока? ведь загоняли, загоняли обратно в тюрьму.
Пустоту создавали - ни прописки, ни работы. 8 лет гудка паровозного не слыхала, а меня только в захолустном селе прописали, да и то травили. Помнишь один (фамилию забыла) из ссылки пишет «жизнерадостное» письмо, что на 450 (старыми) конторщиком работает, живет в проголодь (имея образование высшее и отбыв нахальный срок). Да что это? Отрофирован ум? Собачья покорная радость? Подхалимаж утонченный? или нравственное дегенератство? Этих гусей начальнички в лагерях в пример нам ставили. Да меня на 2й бытовой срок озлобленность и толкнула.
Я себя затравленной волчицею чувствовала все 2 года и 8 месяцев после первого срока и жить наконец пришлось по волчьи. Я не забуду склеп на Кишеневском кладбище, товарные платформы - вагоны, вогзалы, где ни за-что ни про что, когда я просила работы, а у меня отбирали подписку, что бы я в 24 часа убралась куда угодно, ибо после 2х таких подписок снова на 2-3 года небо в крупную клетку. А цементный завод? - Помольное отделение? - туда, видите ли, меня «не опасно было принять. А знала бы ты какой ценой я в эту закусочную попала, из которой, тяпнув выручку, я бежала, на 90 % зная, что меня поймают. И почему я бежала? - Ничего. Я этого никогда не забуду. И никогда не помирюсь с тем, что немецкая переводчица, в прошлом комсомолка, имела только 5 лет сроку, а я за поганые 5.000 (старыми) т. е. за 500 рублей имела 10 лет, не говоря о пре отбытых десяти годах. Ладно! - Словами все равно не выложишь, что в душе. И сейчас находятся сволочи, которые вслух Сталина хвалят, так почему же их не гнут в бараний рог? - Почему не расстреливают?
… Читаю много, иногда перечитываю старое, и впервые читаю лишь для того, чтобы убежать от собственных мыслей. Выбилась из сна, уже 3й день. Всегда боялась снотворных, а тут меня и нембутал не берет. В больнице поправилась на 7 кг. - поступила 39 - выписалась 46, а сейчас опять похудела. Сшила 3 платья…, а носить - не ношу. Некуда да и лень. Проходила в больнице анализы - опять лейкоцитоз. Волос снова стал сухой и сыпется, а хна опять исчезла из города... За июнь заработала 117 руб. (чистыми) а в июле села на 60 - машина ломалась и были дни, что вообще не выезжали из-за ремонта. На этом Тамарочка заканчиваю… А что Красевым не пишу, ну Тамара, милая, ну о чем я буду писать им? - Причесаться иногда не хочется, а не то, что строчки выдумывать. Они все жизнь прожили, как у христа за пазухой - о чем нам переписываться? - Мне их интересы безразличны, а о себе не знаешь о чем им писать. На этом до свиданья крепко обнимаю и целую тебя и тетю Женю… Твоя Наташа»
В этом же письме Н.В. Арсеньева высказывает такую невесёлую мысль: «… Мне иногда кажется, что чорт с ними с пермяковыми и вольками: - мертвые не слышат, а живым какая прибыль от правды». Но как-то абстрагироваться от недоброжелательного окружения она всё-таки не смогла и в конце концов поменяла жильё в Хабаровске на однокомнатную квартиру в Благовещенске.
Надо отметить, что к «выживанию» дочери В.К. Арсеньева из Хабаровска приложили руку и местные журналисты, и краеведы, почему-то писавшие о ней почти исключительно негативно. Её даже судили - по заявлению соседей - товарищеским судом, постановив выселить из квартиры…
В начале 1969 года Н.В. Арсеньева приехала в Благовещенск, где старалась не афишировать своё родство с известным писателем. Но в этом городе ей пришлось прожить недолго - 21 ноября 1970 года она умерла и там же похоронена. Долгое время вокруг жизни Н.В. Арсеньевой в Благовещенске и её смерти нагнетались разного рода домыслы, но теперь мы можем внести в этот вопрос относительную ясность. В октябре 2011 года автор этой книги побывал в Благовещенске и попытался найти людей, знавших Наталью Владимировну, а также её могилу.
В ходе недолгих поисков удалось побывать дома у С.С. Павлюка, бывшего партийного работника, затем начальника управления Амурского УВД, а после выхода на пенсию - начальника музея УВД. В 2011 году Сергею Степановичу, лично знавшему Наталью Владимировну, было 79 лет; в 2012 году он ушёл из жизни.
К сожалению, он был болен и не смог показать место захоронения, но счёл возможным ознакомить меня с письменной справкой на Н.В. Арсеньеву, имевшейся в его архиве. Можно полагать, что подлинность этого документа несомненна; наличие у него на руках такой справки С.С. Павлюк объяснил тем, что ему было поручено «присматривать» за дочерью известного человека. Исходило ли это пожелание от УВД, партийных или других органов, выяснить не удалось.
Итак, сведения С.С. Павлюка о трудовой деятельности Н.В. Арсеньевой (после выхода из заключения). С января по июль 1959 года работала каменщиком в строительном Управлении № 3 строительного треста Северо-Осетинского Совнархоза (г. Орджоникидзе). В 1960 году приехала в г. Хабаровск. Работала каменщиком в ремонтных мастерских № 24 Дальневосточного транспортного Управления гражданского воздушного флота (июль 1960 - май 1961 г.), нормировщиком строительного Управления № 2 треста «Хабаровскжилстрой» (май 1961 - апрель 1964 г.), инженером планово-договорного отдела Хабаровского треста «Дальоргтехстрой» (1964 - 1965 г.), кондуктором трамвая в Хабаровском Управлении трамваев (апрель-август 1965 г.), кондуктором автобуса в Хабаровском автобусном парке (октябрь 1965 - декабрь 1967 г.), санитаркой Хабаровской 13-й городской больницы (февраль - сентябрь 1968 г.).
В начале 1969 года Н.В. Арсеньева приехала в г. Благовещенск. С 22 января по 4 июля 1969 года работала санитаркой хирургического отделения 3-й городской больницы, уволилась по собственному желанию. С 4 августа 1969 года по 21 ноября 1970 года - посудница ресторана «Амур». Проживала она по ул. Краснофлотской, дом 153, номер квартиры известен. Причина смерти, как указано в свидетельстве о смерти № 7047 от 24 ноября 1970 г. - алкогольное отравление (по сведениям С.С. Павлюка; в настоящее время в отделе ЗАГСа дать какие-либо сведения отказались). Н.В. Арсеньева была похоронена на одном из благовещенских городских кладбищ (на 8-м километре).
С.С. Павлюку неоднократно приходилось сталкиваться с Н.В. Арсеньевой; впервые он познакомился с ней зимой 1969 года, когда лежал в 3-м хирургическом отделении городской больницы, где Наталья Владимировна работала санитаркой. С.С. Павлюк вспоминал: «Она была уборщицей на улице, снег убирала. По характеру это был отзывчивый, доброжелательный, скромный человек.
Она никогда и никому не рассказывала о своих родителях; была добрая, все её уважали, но могла посвариться. Она сбежала из ваших краёв, её довели - кто злыми языками, кто за это дело - выпивку… Она была хорошая женщина, но озлобленная. Наталью в городе знали, но она сама не хотела, чтобы её узнавали, тыкали пальцем - мол, дочь Арсеньева. Она говорила: «У меня известный отец», но эту фразу не любила. Знала себе цену, понимала, что не так себя ведёт, поэтому не любила говорить о себе. К такому человеку отношение предвзятое»
Позже, по словам С.С. Павлюка, Н.В. Арсеньева работала в пищеблоке, торговала на улице мороженым (возможно, от ресторана «Амур»). Жила с мальчишкой; он «был похож на девочку, выдавал в этом ресторане продукты, что-то вроде завхоза». Любопытны обстоятельства ухода из жизни Н.В. Арсеньевой, сообщённые С.С. Павлюком:
«В день смерти она привела двух кавалеров, пили, грызли семечки. Этот парень, с которым они вместе жили, лёг спать в другой комнате. Когда очнулся - звуков никаких нет, пошёл посмотреть, а она мёртвая».
Конечно, более всего смущает тот точно установленный факт, что данная квартира однокомнатная... Благовещенская газета «Самовар» в № 18 (36) от 30 апреля 1997 года со слов неназванной соседки Н.В. Арсеньевой писала, что этот парень по имени Серёжа якобы в ту ночь не давал ей пить крайне необходимую ввиду болезни воду, что и стало причиной смерти. Он же вроде бы уничтожил архив, документы и фотографии умершей, но сведения эти являются весьма сомнительными.
В том же 2011 году автору по странному совпадению пришлось жить в гостинице «Амур» и прямо на месте убедиться, что бывший ресторан «Амур» - теперь кафе «Фергана», существующее в едином комплексе с гостиницей. Недалеко оказалось и жилой дом - последнее пристанище Н.В. Арсеньевой. А вот могилу дочери Арсеньева в тот раз найти не удалось, и появилось вполне обоснованное мнение, что она утрачена.
К сожалению, местные краеведы, сотрудники областных музея и архива также не смогли ничем помочь в поисках.
Однако в апреле 2015 года повторные поиски - основываясь на тех же сведениях - привели к успеху. Энергичными усилиями обозревателя отдела социальных проблем и культуры газеты «Амурская правда» В.В. Сияновой и с помощью сотрудников МП «Ритуальные услуги» г. Благовещенска Н.М. Бакаловой и О.В. Коленко захоронение было найдено, причём состояние его оказалось сравнительно хорошим: сохранился и портрет Натальи Владимировны, и табличка на памятнике.
В июле 2015 года небольшая группа членов Русского географического общества - Общества изучения Амурского края во главе с председателем ОИАК, профессором П.Ф. Бровко совершила автопробег в Забайкалье, посетив «по пути» Благовещенск.
Жителям этого города, помогавшим в розыске могилы Н.В. Арсеньевой, были вручены благодарственные письма от ОИАК. Теперь дело чести Общества изучения Амурского края (да и благовещенцев, наверное?) - достойно обустроить место последнего упокоения Н.В. Арсеньевой…
Иван Егорчев.
Отрывок из главы «Две жены, две судьбы» из книги «Неизвестный Арсеньев».
