 |
| Джонатан Слот и переведенная им книга |
| |
Являясь сотрудником Общества сохранения диких животных (WCS), он уже около двух десятков лет работает в Приморье, в Тернейском районе, изучая рыбного филина, амурского тигра, кабаргу, поэтому часто бывает здесь. Многие тернейцы его хорошо знают, особенно в Сихотэ-Алинском заповеднике. Джонатан является англоязычным редактором Дальневосточного орнитологического журнала и пишет колонку «Восток Сибири» в журнал Scientific American.
Джон подарил свой перевод книги Арсеньева Любови Петровне Хоботневой, хорошему знатоку английского языка, написав на титульном листе: «Дорогая Люба! Я горд тем, что делюсь этим переводом с тобой. Я надеюсь, ты будешь получать удовольствие от текста так же, как я наслаждался, работая над ним». А чуть позже, находясь во Владивостоке, он посетил Приморский краевой музей имени Арсеньева и Дом-музей В. К. Арсеньева, где также оставил в дар эту книгу.
Джонатан посвятил перевод книги «По Уссурийскому краю» своему пятилетнему сыну, Хендрику Арсеньеву Слоту. Отец в качестве среднего имени, которое в России означает отчество, а в Америке дается в чью-то честь, выбрал фамилию нашего русского путешественника, натуралиста, исследователя Дальнего Востока начала XX века Владимира Клавдиевича Арсеньева.
Во «Введении переводчика» Джонатан объясняет своим англоязычным читателям, для которых он и трудился почти пять лет, почему он заинтересовался книгами Арсеньева и почему посчитал нужным, чтобы их прочитали и в США.
Вот что он пишет в предисловии:
«Мне уже трудно вспомнить, когда я впервые узнал о Владимире Клавдиевиче Арсеньеве.
В 1995 году, кода мне было 19 лет, я впервые попал в Приморье, ранее называемое Уссурийским краем, и с тех пор стал бывать там постоянно, временами возвращаясь на родину. А на Дальнем Востоке Арсеньев - это очень известная личность, которая является неотъемлемой частью этой территории, как горы Сихотэ-Алиня и как тигр на гербе города Владивостока.
Более 10 лет назад я впервые обратился к чтению книг Арсеньева. Как-то с коллегами я побывал на Амгинских водопадах, расположенных на севере Приморья, в ста километрах севернее прибрежного поселка Тернея, где я в то время проживал.
До водопадов можно было добраться за полдня на машине по грунтовой дороге, пробитой сквозь тайгу всего несколько лет назад.
Было лето, и мы шли к водопадам не по тропе, ведущей вверх по реке Амгу, минуя серии небольших каскадов. Мы были потными и грязными. И вдруг мы неожиданно оказались на краю отвесного выступа, похожего на лезвие ножа, откуда ниспадал вниз Черный шаман, самый большой и величественный из всех Амгинских водопадов. А внизу, метрах в тридцати, был каньон с бассейном. Мы спустились вниз, обошли бассейн и уселись на его край, тяжело дыша.
Мы сидели в полном молчании, любуясь красотой открывшейся перед нами, освежаемые легким туманом, исходящим от брызг. Один из моих спутников с каким-то чувством, пытаясь перекричать шум воды, чтобы остальные могли его услышать, сказал: «Арсеньев был здесь». Эту фразу я слышал уже много раз в течение последнего времени, находясь в Приморье, куда бы я ни ехал: «Арсеньев был здесь».
Но до этого момента весомость этих слов на самом деле не доходила до меня, и только теперь я начал понимать, какой невероятной личностью, должно быть, был этот человек.
Он обладал твердым и спокойным характером, что помогло ему справиться со всеми тяготами экспедиций.
Что еще более замечательно, он изо дня в день записывал свои наблюдения в полевые дневники для того, чтобы мы с вами смогли узнать про великолепие этих мест, которые он называл Уссурийским краем.
Я сидел там, в тени ущелья, и размышлял. Только что, отшагав не так много километров по тропе, я был вымотан, покрыт царапинами от веток и шипов, и откровенно гордился собственным достижением. А вот Арсеньев к тому времени, как достиг водопадов, провел в дороге три месяца и прошагал по тропам и бездорожью сотни километров.
Хотя я говорю и читаю на русском языке уже почти бегло, я не читаю книги на русском языке для удовольствия. Это нужно всегда делать со словарем под рукой, и особенно таким чтением не насладишься. Поэтому, когда я всерьез заинтересовался Арсеньевым, я обратился вначале к имеющимся переводам. Нашел и «проглотил» попытку Малкольма Бера (1939) под названием «Охотник Дерсу». Потом стал искать другие переводы книг Арсеньева на английский язык. Мне попались два других: «Дерсу Узала», переведенный Виктором Шниерсоном в 1950 году, и «С охотником Дерсу: приключения в тайге», изданный в 1965 года Анной Терри Уайт.
Все три рассказывали одну и ту же историю. Я был шокирован и удивлен, что ничего более не было переведено на английский язык. Как такое могло быть, ведь у Арсеньева богатый список публикаций и книг и преданные почитатели в России по сей день?
Все это начало приобретать больше смысла после того, как я нашел перепечатку оригинала Арсеньева «По Уссурийскому краю» (1921), являвшегося отчетом о его экспедициях 1902 и 1906 годов, и «Дерсу Узала» (1923), в которой описывалась его экспедиция 1907 года.
Каждый, кто прочитал хотя бы один из этих трех существующих английских переводов, знает, что эти версии описывают все три экспедиции.
Бер перевел вышедшую в Советском Союзе в 1926 году книгу «В дебрях Уссурийского края», в которую вошли два произведения Арсеньева - «По Уссурийскому краю» (1921) и «Дерсу Узала» (1923), значительно сокращенные.
А версия Шниерсона представляет подобное, переизданное в 1944 году произведение, названное по ошибке «Дерсу Узала». Адаптация Уайт - это просто сокращенная версия перевода Шниерсона. Это означает, что англоязычная публика знает только часть истории, которую пытался рассказать Арсеньев.
В моем переводе впервые на английском языке представлена несокращенная оригинальная версия «По Уссурийскому краю», которая была напечатана издательством Echo Publishers во Владивостоке в 1921 году, в разгар Гражданской войны.
Даже те читатели, которые считают, что знают Арсеньева и Дерсу, найдут здесь обширный новый материал, включая много дополнительных описаний русских, китайцев, корейцев и коренных обитателей того уникального места и времени. Текст обогащен собственными фотографиями Арсеньева из этих экспедиций, многие из которых не публиковались более с двадцатых годов прошлого века.
Сейчас, когда перевод закончен, я чувствую необыкновенную свою близость к Арсеньеву и местам, которые он описал в книге «По Уссурийскому краю».
Дорога между Владивостоком и Тернеем протяженностью 650 километров, по которой я езжу несколько раз в год, проходит по тем самым тропам, по которым прошагал Арсеньев в 1906 году. И когда я еду на машине, я втайне надеюсь хоть мельком увидеть Арсеньева в пути.
Прямо перед поселком Кавалерово я даже не обращаю внимания на разбросанные по земле и повисшие на деревьях полиэтиленовые пакеты на перевале Венюкова, принесенные ветром с соседней свалки, потому что неподалеку стоит обелиск в честь исследователей этих мест - Венюкова, Пржевальского и Арсеньева.
Продолжая свой путь по городу Дальнегорску вдоль реки Рудной (ранее Тетюхе) по направлению к побережью Японского моря, я вижу Арсеньева с его спутниками и там.
Визуально и мысленно я иду по его тропе и вижу те же долины, которые видел и он в 1906 году, и думаю о том, что бы он сказал сейчас о вершинах сопок, изрытых шахтами, о пейзажах, навсегда обезображенных шрамами рубок. Следуя на север по побережью в Тернейский район, я проезжаю Духовские озера, изумительное место на берегу моря, где Арсеньев провел холодную осеннюю ночь и где я бродил по каменистому берегу в поисках тех же видов птиц, которых он видел здесь.
Далее следует бухта Пластун, где Арсеньев пробирался сквозь заросли, боясь встретить китайских бандитов, хунхузов, которые уже застрелили одного из его спутников.
Потом путь лежал в Терней, который в 1906 году Арсеньев назвал китайским поселком на реке Санхобе или в бухте Терней - оживленное поселение с сотнями китайцев, местных тазов и удэге.
Культурные, социальные и исторические описания арсеньевских экспедиций по Уссурийскому краю пленительны, но они могли, к сожалению, остаться незамеченными небрежным читателем.
Во времена этих экспедиций Приморье находилось на пике трех доминантных культур: ослабевающая (коренные удэге и нанайцы), стабильная (корейская и китайская) и восходящая (русская) - группы, живущие рядом и не знающие, что их ждет в будущем. В течение нескольких коротких десятилетий почти все коренные жители исчезнут, а китайцы и корейцы уйдут. В своей книге 1994 года «Российский Дальний Восток: история» историк Джон Дж. Стефан отмечал, что «этническая группа, проживающая в регионе более тысячи лет, к 1939 году составляла менее одного процента его жителей».
Я сохранил в тексте многие оригинальные примечания Арсеньева с пометкой [ВКА]. Большинство географических названий (например, поселки, реки, горы), используемых Арсеньевым в тексте, в основном китайских, но также и названия на удэгейском языке, в настоящее время устарели, но были оставлены неизмененными. Происхождение многих из них Арсеньев объяснил, если это было ему известно.
Большинство научных названий растений и животных, используемых Арсеньевым в книге, ныне считаются устаревшими (согласно обозначениям А. И.Черского, куратора в музее Общества изучения Амурского края во Владивостоке), поэтому я составил список всех видов на современном английском языке и дал их научные названия в указателе.
Джонатан СЛОТ
Миннеаполис, август 2015 г.»
Джонатан тщательно, без сокращений, перевел с русского на английский оригинал книги Арсеньева «По Уссурийскому краю» 1921 года издания, первую книгу путешественника. Делал он это с большим удовольствием, вложив в перевод всю свою душу и влюбленность в Уссурийскую тайгу и автора. Он смог прикоснуться к Арсеньеву, понять и оценить его труд, не раз пройдясь по тропам его экспедиций.
Вслед за ним это сделают и американские читатели, прочтя перевод Слота. Американский писатель и переводчик русской поэзии и прозы Даниэль Элкинд пишет, что Слот - это своего рода персонаж из книги Арсеньева, который вместе с ним прошел сквозь уссурийские дебри. Слот идет вслед за путешественником и знакомит читателя с уникальной природой, в которую невозможно не влюбиться. «История Арсеньева - мощное и своевременное напоминание о том, что лес - это вечный русский символ, а его обитатели - источник национальной гордости», - пишет Элкинд.
Другой критик, Питер Гордон, пишет, что Слот гордится Арсеньевым. Перевод его очень удобен для чтения (бесшовный, разговорный) и совпадает со стилем того периода, в котором он был написан автором.
В заключение Питер Гордон делает вывод, что Владимир Арсеньев заслуживает место рядом с самыми знаменитыми британскими путешественниками-литераторами.
Слот старательно изучил биографии всех членов экспедиций Арсеньева, проследил за их судьбами. Многие из них убиты в Первой мировой войне, некоторые погибли в Гражданскую и позже, а кое-кто эмигрировал за границу.
Стоит особо отметить, что Слоту повезло сделать серьезное открытие: по немецкому изданию 20-х годов он смог идентифицировать одного из членов экспедиции на фотографии, которая широко известна среди специалистов (в том числе и по той причине, что в принципе снимков Арсеньева сохранилось не много). На этом снимке изображены в пол-оборота четыре человека, однако если трое из них были всегда названы, то четвертый подписывался, как «неизвестный». Слоту удалось выяснить, что этот четвертый - Иван Фокин.
Ну а отечественные читатели и в советское время, и после читали в основном тот самый совмещенный и сокращенный вариант - «В дебрях Уссурийского края», изданный в 1926 году, который переиздавался впоследствии много раз.
В предисловии к книге сам Арсеньев написал: «Настоящая книга, озаглавленная «В дебрях Уссурийского края», есть соединение двух моих книг: 1) «По Уссурийскому краю», изданной в 1921 году, и 2) «Дерсу Узала», напечатанной годом позже. Нынешнее издание - переработанное, несколько сокращенное и приспособленное для массового читателя. Эта книга является популярным обзором путешествий, предпринятых мною в горную область Сихотэ-Алинь в 1906 и 1907 гг.».
Кстати, издание 1926 года сопровождалось предисловием известного норвежского путешественника Фритьофа Нансена. Арсеньев и Нансен встречались в Хабаровском крае, куда Нансен приезжал в 1913 году. Рекомендовал прочесть эту книгу и не менее известный шведский путешественник, исследователь Азии Свен Гедин.
И только в 2007 году владивостокское издательство «Рубеж» начало выпуск первого в истории шеститомного издания сочинений Арсеньева, в который вошли два первых его произведения с восстановленными текстами.
Иван Егорчев, редактор этого издания, говорит о том, что редакционный совет очень внимательно отнесся к вопросу о том, каким бы хотел видеть эти два произведения сам автор. В библиотеке Общества изучения Амурского края (Владивосток) хранится экземпляр книги «В дебрях Уссурийского края», изданной в 1926 году акционерным обществом «Книжное дело», с многочисленными пометками В. К. Арсеньева и вставками пропущенных фрагментов текстов из изданий 1921 и 1923 годов. Всего таких вставок в тексте книги 370, а пометок и не счесть. То есть можно сделать вывод, что Арсеньеву не нравился сокращенный и объединенный вариант книги, и он пытался это исправить. В издании «Рубежа» учтены все поправки В. К. Арсеньева, сделанные его рукой.
А в заключение - невероятная история, которая приключилась с Джонатаном Слотом тоже в феврале этого года.
Он получил посылку от одной женщины - предположительно с копией перевода книги Арсеньева «Дерсу Узала». Джонатан думал, что это перевод Бёра. Когда он вскрыл посылку, он чуть не потерял сознание.
В посылке был экземпляр издания книги Арсеньева «По Уссурийскому краю» 1921 года. Та самая книжка, которую он так долго искал и которую он уже перевел на английский язык. Джон находил записи в интернете о продаже единичных экземпляров этой книги на русских аукционах по цене около тысячи долларов, а тут он держал в руках эту книгу, которая досталась ему бесплатно.
Книга была очень потрепанной, без обложки и титульного листа, она почти рассыпалась в руках. Можно сказать, зачитанная до дыр. На первой странице была фотография Арсеньева с Дерсу Узала, поэтому кто-то и подумал, что книга называется «Дерсу Узала».
Книга стала истинным сокровищем для Джона, который поставил ее на полку рядом с новенькой книгой своего перевода. Это ли не награда за его многолетний труд?..
Надежда Лабецкая,
«Новая газета во Владивостоке», №399, 20.07.17
