 |
| Юрий Билибин (1901-1952) |
| |
Дорога на Колыму
На берег у Олы сошли 27-летний Билибин, его правая рука и однокашник по Ленинградскому горному институту Валентин Цареградский (впоследствии - Герой Социалистического Труда), геодезист Дмитрий Казанли, поисковики Сергей Раковский и Эрнест Бертин, врач Переяслов, завхоз Корнеев и 15 рабочих - алданских старателей.
Частные артели уже тогда понемногу мыли в здешних краях золото. Оно зачастую уходило налево - на японские пароходы, зафрахтованные Совторгфлотом для снабжения побережья.
Билибина приняли за ревизора и отнеслись к нему холодно - даже Ольский райисполком чинил всяческие препятствия. Жаловаться было некуда: ближайшая радиостанция находилась в 700 км.
«Такая политика РИКа продолжалась больше года, и лишь осенью 1929 года состав РИКа был сменен и предан суду за противодействие развитию золотого промысла и связанный с этим целый ряд контрреволюционных поступков», - вспоминал позже начальник экспедиции.
Чтобы не терять летнего времени, Билибин решил с группой рабочих и несколькими лошадьми, которых с трудом удалось нанять, дойти до водораздела, оттуда сплавиться к Колыме и дойти до устья Среднекана - ее правого притока. Там передовой отряд должен был развернуть поисковые работы, а остальные члены экспедиции оставались в Оле для организации зимнего транспорта и последующей заброски в тот же район.
Для сплава имелось два варианта - колымские притоки Буюнда и Бахапча. Первая считалась рекой спокойной, но впадала в Колыму на 70 км ниже Среднекана. Устье второй находилось выше Среднекана, но Бахапча считалась рекой порожистой и своенравной. Билибин, однако, решил рискнуть и сплавиться именно по ней.
12 августа 1928 года из Олы тронулся передовой отряд в составе самого Билибина, Раковского, рабочих Дуракова, Алёхина, Чистякова, Лунеко. Вел караван ольский якут Макар Медов, при лошадях состояли еще двое проводников - Вензель и Белугин.
Приведем фрагменты «Дневника передового разведочного отряда», начатого Юрием Билибиным в тот же день.
19 августа: «В ожидании поимки лошадей произвожу опробование борта немного ниже стана… При опробовании знаков золота не обнаружено».
20 августа: «В наносах р. Олы начинают в большом количестве встречаться порфиры, по-видимому, метаморфизованные, ярко-зеленого цвета, по внешнему виду напоминающие листвениты. Справа большая речка. При устье ее хорошие сенокосы. Вообще по долине реки сенокосные места встречаются часто».
21 августа: «Отчасти в осыпи, отчасти в коренных выходах в песчаниках встречаются весьма многочисленные ракушки, кажется, Inoceramus. Образцы мною собраны и отправлены В. А. Цареградскому. Тропа… начинает подниматься на лесистый увал - перевал через Колымский (Яблоновый) хребет. Подъем на перевал невысокий и пологий. Строго говоря, перевал здесь почти отсутствует, и для проведения тракта или ж. д. пути с Охотского побережья в бассейн Верхней Колымы этот путь является одним из наиболее удобных».
22 августа: «Ночью выпал иней. Утро холодное. Подходим к руслу самого Малтана… Здесь это всего лишь небольшой ручеек. Невдалеке от него лежат громадные рога горного барана свыше 1 пуда весом… Здесь развалины часовни. Это место называется «Церковь»… Вся совокупность этих горных цепей, вытянутая с запада на восток, и называется Колымским хребтом. Водораздельная же линия представляет ломаную зигзагообразную линию, идущую то в юго-восточном направлении <…>, то в северо-восточном… Существование Колымского хребта как орографической единицы можно оспаривать. Что касается существования его с геологической точки зрения, то нужно ждать результатов работ В. А. Цареградского».
25 августа: «Т. к. Малтан имеет здесь внушительные размеры и около стана есть сухой лес, решаем начать сплав отсюда, тем более что проходимость долины становится все хуже и хуже».
27 августа: «Сплотили один плот. Писал письма и распоряжения в Олу. Сплотили второй плот. Лошади и проводники ушли на Олу».
29 августа: «С утра складываем груз на плоты. Плот «Разведчик» - длина 10 арш., ширина 6 арш., посадка около 2/4 арш. Груз, не портящийся от подмокания: горн. инстр., спирт, мука, крупа, сало, масло. Плот «Даешь золото!» - длина 12 арш., ширина 6 арш. (16 бревен), посадка около 2/4 арш. Груз, портящийся от подмокания: личн. вещи, экспед. снаряж., сахар, соль, табак, спички, сушки. Отплываем из Белогорья в 12.51… «Даешь золото» сел на мель. Вскоре подошел «Разведчик» и сел рядом…»
На плотах геологи сплавились по Малтану и Бахапче, за три дня пройдя 30-километровый порожистый участок. Билибин отметил: «Не только было обеспечено наше прибытие на Колыму, но был найден удобный сплавной путь для снабжения приискового района». Вплоть до 1934 года, когда до Колымы довели автотрассу, Бахапча играла важнейшую роль в снабжении первых колымских приисков.
10 сентября плоты вышли в Колыму, еще через два дня передовой отряд прибыл к устью Среднекана. Геологи построили барак и начали разведку. Когда кончились продукты, пришлось голодать, пока 26 декабря наконец не прибыл транспорт из Олы, а с ним - остальные члены отряда. 12 июня 1929 года Сергей Раковский открыл на реке Утиной богатую россыпь, от которой ведут отсчет Золотой Колымы.
Обратно к Охотскому морю шли двумя другими маршрутами (один из них позже стал направлением Колымского тракта) и вышли в бухту Нагаева, где уже имелась только что основанная культбаза для снабжения и, в широком смысле слова, окультуривания побережья.
Империя Дальстрой
Уже на обратном пути Билибин начал «пропагандировать Колыму»: сделал доклад во Владивостоке об открытии грандиозной золотоносной провинции, затем выступил в Иркутске и Москве. Если раньше ему приходилось убеждать высокое начальство снарядить 1-ю Колымскую экспедицию, то теперь он доказывал: на Колыме есть большое золото. Поверили ему далеко не сразу, к билибинским расчетам относились как к фантастике. Да и сам он признал: оценка перспектив Колымы по геолого-статистическому методу привела его в «священный ужас».
Как бы то ни было, в 1930 году Валентин Цареградский возглавил 2-ю Колымскую экспедицию, подтвердившую наличие промышленных запасов «металла № 1», а в 1931 году появился Дальстрой - «Государственный трест по дорожному и промышленному строительству в районе Верхней Колымы», названный Сталиным «комбинатом особого типа». Дальстрой дал стране больше тысячи тонн золота. Он существовал до 1957 года (упразднение Дальстроя описано в знаменитом романе Олега Куваева «Территория» о поисках золота на Чукотке) - сначала в подчинении Совета труда и обороны СССР, потом в структуре НКВД.
Порой Дальстрой, это «государство в государстве», сравнивают с такими колониальными монстрами, как Компания Гудзонова залива или Ост-Индская компания. Это была территория с особым статусом и своими законами, на которой власть советских и партийных органов была серьезно ограничена. Постоянно прирастая новыми землями, Дальстрой занял пространство от Якутии до Чукотки, от Охотского и Берингова морей до Северного Ледовитого океана - в общей сложности 3 млн кв. км (1/7 от площади СССР). В упомянутой «Территории» Дальстрой назван Северстроем: «На земле Северстроя слабый не жил. Слабый исчезал в лучший мир или лучшую местность быстро и незаметно. Кто оставался, тот был заведомо сильным».
Первой и главной задачей Дальстроя стала добыча золота - экспортного ресурса, необходимого для индустриализации, а во время войны и для оплаты военной помощи союзников. «Валютный цех страны» также добывал олово (ранее стратегический «металл № 2» покупали за рубежом), вольфрам, кобальт, уран. У треста имелась и другая миссия - освоение далеких, пустынных, необжитых пространств, вовлечение Дальнего Севера в «единый народнохозяйственный комплекс страны». Территорию заселяли и развивали, не считаясь с затратами.
С самого начала в Дальстрое широко применялся труд заключенных. Сначала зэков доставляли в порт Нагаево через Владивосток. Так на Колыму попали писатели Варлам Шаламов и Евгения Гинзбург, конструктор Королев, генерал Горбатов, артист Жженов… Позже «спецконтингент» везли на прииски через Находку и Ванино (об этом - знаменитая песня «Я помню тот Ванинский порт»). На Колыме открывались новые месторождения, в бухте Нагаева рос будущий Магадан (первоначально его предлагали назвать Дзялбу, Северо-Сталинском или Эвенградом).
Уже в 1932 году на пяти первых колымских приисках (Среднекан, Борискин, названный в честь погибшего странной смертью старателя по прозвищу «Бориска», Первомайский, Юбилейный и Холодный) добыли 511 кг золота. Но если по россыпному металлу прогнозы подтверждались, то с коренным было хуже. Огромные средства уже пустили на строительство приисков, дорог, прочей инфраструктуры, а обещанных Билибиным золотых гор не было. Сам он утверждал: на первом этапе руководство Дальстроя допустило ряд ошибок из-за «полного незнания северной тайги, пренебрежительного отношения к специфическим условиям приисковой работы и опыту старых таёжников».
В 1934 году Нагаево (с 1939 года - город Магадан) и колымские прииски связала автодорога. А в 1936-м, когда Колыма, дав 33 тонны золота, обогнала Калифорнию, первый директор Дальстроя Эдуард Берзин (выпускник Берлинского художественного училища, ветеран Первой мировой и Гражданской, расстрелян в 1938-м; о нем, что интересно, хорошо отзывался Шаламов, знавший Берзина еще по Уралу, где писатель отбывал свой первый срок) произнес знаменитые слова: «Вексель Билибина, выданный государству, полностью оплачен». Рекордным в истории Дальстроя стал 1940 год, давший 80 тонн «металла».
В 1946 году полевые и научные заслуги Билибина признали по высшему разряду: Сталинская премия 1-й степени, звание член-корреспондента АН СССР, позже - должность завкафедрой полезных ископаемых ЛГУ… Жить гуру золотых россыпей (первое издание главного труда Билибина «Основы геологии россыпей», который высоко ценится геологами и сегодня, вышло еще в 1938 году) оставалось недолго. Надорванное работой на износ сердце остановилось на 51-м году жизни.
 |
| На этом месте высадилась экспедиция Билибина |
| |
…Берег, где в июле 1928 года высадилась экспедиция Билибина, известен под названием Нюкля или Сахарная Головка - по названию бывшего здесь поселка. Широкая отливная полоса, чайки, головы нерп, высовывающиеся из воды… Меж высоких, издалека видимых скал - стела в честь участников экспедиции.
Жаль, что о Первой Колымской так и не появилось великого романа или фильма.
Василий Авченко,
«Новая газета во Владивостоке», №448
