Началась своего рода наркотическая ломка общества, с многочисленными жертвами и потерями. История, о которой собираюсь рассказать, один, но характерный эпизод еще недавней нашей истории.

 

 

Перестройка - масштабные перемены в идеологии, экономической и политической жизни СССР во второй половине 1980-х годов. Целью реформ была всесторонняя демократизация сложившегося в СССР общественно-политического и экономического строя. Планы экономических реформ разрабатывались еще в 1983-1984 годах по поручению тогдашнего генерального секретаря ЦК КПСС Ю.В. Андропова.

 

Впервые необходимость совершенствования существующей экономической системы - так называемого ускорения - была провозглашена генеральным секретарем ЦК КПСС М.С. Горбачевым на пленуме ЦК КПСС 23 апреля 1985 года. Однако эти меры касались только экономики, носили в основном административный характер и не затрагивали существа «развитого социализма».

 

Кардинальная же реформа всей системы, включая политические изменения, началась в январе 1987 года, когда на пленуме ЦК КПСС перестройка была объявлена новой государственной идеологией. Это была государственная политика, осуществляющаяся в целях коренного переустройства жизни всего общества.

 

В целом экономические преобразования Горбачева можно разделить на три этапа:

 

1. 1985-1986 гг. - этап «улучшения социальных благ» на базе старых постулатов. Главная идея: социализм имеет огромные не использованные резервы, необходимо ввести их в действие, сделать рывок в соревновании с западом.

 

2. 1987-1989 гг. - этап либерализации экономики, введение элементов рыночной экономики. Цели - соединить социализм с рынком.

 

3. 1990-1991 гг. - этап углубления рыночных реформ, к сожалению, так и не воплощенных в жизнь.

 

 

Перестройка, ускорение, другие малопонятные термины вносили смятение в жизнь общества, которое напрягалось в их расшифровке и осуществлении. В стране нарастала растерянность, вспыхивали митинговые страсти, которые нередко сопровождались кулачными стычками.

 

Не стали исключением и жертвы перестроечных явлений.

 

Об одном из них расскажу ниже, поскольку был его свидетелем и в какой-то мере участником. Прежде чем взяться за перо несколько раз перечитывал сохранившиеся в моем архиве документы тех лет.

 

В «Тихоокеанской звезде» значились тогда около десяти отраслевых отделов, в одном из которых с названием в три слова (школ, науки и культуры) я и трудился. В нашем «штате» полагалось только два сотрудника, которым было вменено в обязанность освещать в газете вопросы трех емких сфер общественной жизни. Мне вменялось отвечать за науку и культуру, в которую входила и литература. Поэтому не случайно меня часто приглашали на собрания хабаровских писателей, к примеру с такой повесткой «VII съезд писателей СССР и задачи Хабаровской писательской организации». С докладом тогда выступал ее руководитель Виктор Николаевич Александровский, достаточно авторитетный и известный человек, писавший небольшие повести и рассказы для детей и юношества («Счастливого пути», «Юлька», «Иришкин петушок» и другие).

 

Родился он 14 октября 1917 года в Забайкалье, закончил Томский политехнический институт и с дипломом инженера-механика двигателей внутреннего сгорания и в 1940 году был направлен в Хабаровск на судостроительный завод им. Кирова. Начал трудиться мастером, вскоре вырос до начальника дизельного цеха. Специальность была в дефиците, потому и получил бронь - в войне он не участвовал. Был ценным специалистом по дизелям.

 

На этом полувоенном заводе началась его карьера.

 

В 1947 году его избирают секретарем заводского парткома, в 1948 году он становится первым секретарем Сталинского (Индустриального) райкома партии, а в 1951 году - вторым секретарем Хабаровского горкома КПСС (ведал промышленностью).

 

Была у этого человека тяга к литературному творчеству. Такое баловство одолевает многих из нас в молодые годы. Но писателем становится далеко не каждый.

 

Путь в литературу Александровский начал с публикаций в газетах, журналах. Возможно, сидя за скучным столом партийного босса, он заскучал, сочиняя доклады, отчеты, разного рода справки. Рука потянулась к листу бумаги, в голове появились иные мысли, возникали другие образы. Виктор Николаевич написал свою первую повесть «Когда нам семнадцать» (другое название «Счастливого пути»). В 1954 году повесть опубликует Хабаровское книжное издательство.

 

Человек уже тогда был заметный и авторитетный, а пост второго секретаря горкома партии помогал, он был на виду, дружил с литераторами, к тому же сам сочинил книжку. В 1955 году Виктор Николаевич стал ответственным секретарем Хабаровского отделения Союза писателей РСФСР. Этой организацией он будет руководить более 30 лет - до самой смерти (24 марта 1987 года).

 

Карьера Александровского складывалась в привычных рамках советской номенклатурной жизни. В 1965 году на съезде писателей РСФСР его избирают членом правления, вводят в состав редколлегии журнала «Дальний Восток».

 

Он становится членом крайкома КПСС и депутатом краевого Совета. Охотно занимается общественной жизнью. При его участии были созданы самостоятельные писательские организации во всех областях региона (раньше они находились в «подчинении» хабаровской организации).

 

Жизнь хабаровских писателей (это тридцать членов союза) двигалась по накатанной десятилетиями колее.

 

Работали ее руководящее бюро, секции прозы и поэзии, литобъединение, бюро литературной пропаганды. Издавались и переиздавались книги, обязательными были отчеты о достигнутых успехах и отдельных упущениях.

 

У меня сохранился подробнейший доклад (30 печатных страниц) на отчетном собрании 1985 года, с ним выступал В.Н. Александровский. Доклад был достаточно объективен и в меру критичен. К нему был приложен список с именами авторов и названиями произведений, созданных ими за пять лет - с 1981 по 1985 годы. Издано и переиздано за это время было 49 книг. В докладе речь шла и о том, над чем трудятся сейчас писатели. О себе же докладчик сказал так: «Что касается меня, могу сказать, что мечтаю о длительном выезде на судостроительный завод в Советской Гавани, чтобы там вплотную засесть за роман».

 

Но мечте этой не суждено было сбыться. В писательской организации разворачивались драматические события...

 

 

Перечитывая сохранившиеся у меня документы тех лет, а это отчетные доклады, протоколы, прения на писательских и партийных заседаниях, выступление А.К. Черного на пленуме крайкома КПСС, его выступление перед писателями в марте 1987 года, собственные записки в трех объемистых блокнотах, я больше задавался вопросом: что же тогда произошло? В чем причина бунтов в творческой организации?

 

Виноватым мне казалось то нарастающее перестроечное время с его демократией, ускорениями, гласностью, вседозволенностью. Людей как бы к чему-то подгоняли.

 

Вспоминаются приезд в Хабаровск Горбачева с разряженной женой, митинг Жириновского в парке «Динамо», шествия и манифестации в центре города и многое другое. Так начиналось, видимо, саморазрушение тогдашнего нашего общества. Затронуло оно и хабаровских писателей, возбудило в них нездоровые страсти. В одном из прений прозаик П.В. Халов признался: «Перестройка на нас свалилась несколько неожиданно. Трудно ее представить в литературном деле». Так думал не он один. Что это - растерянность или ее неприятие?

 

Пятнадцатого декабря 1986 года состоялось историческое собрание творческой организации с такой повесткой: «VII съезд писателей СССР и задачи Хабаровской писательской организации». Докладчиком был все тот же В.Н. Александровский, председателем собрания В.П. Сысоев, секретарем Н.Т. Кабушкин.

 

О чем был доклад? Оценку ему дадут выступающие в прениях литераторы. Вот о чем говорил, к примеру, прозаик из Комсомольска-на-Амуре Геннадий Малышев:

 

«...B организации не творческая атмосфера, а есть атмосфера подозрительности, недоверия и своеволия. За шесть лет мы не разобрали ни одной рукописи нашего писателя, не обсудили ни одной книги, вышедшей в Москве.

 

 

Ему нет дела до писательской жизни, до проблем жгучих, сегодняшних. Его заместитель Халов подогревает у нас в организации нездоровые разговоры и отношения, разводит склоки, свары, разобщает людей... Он погряз в демагогии и склоках, это страшная болезнь, от нее надо оградить организацию».

 

«Сегодняшний доклад Александровского - это образец демагогии и лицемерия... У нас такая сложилась обстановка: руководители организации Александровский, Халов, Асламов - пауки в банке. Они едят друг друга, а бюро этому способствует... Александровский поставил работу бюро так, чтобы никто не вылез выше его как писатель. Со всем этим надо кончать».

 

Я привел здесь не все выступление писателя Малышева - но было очень эмоциональным, резким и сопровождалось аплодисментами. Каково было тем, кого он уничижал?

 

Были и другие выступления в прениях. К примеру, поэт В. Еращенко попытался определить, кого из двух поэтов города юности принимать в союз писателей, а кому отказать, их судьбу решает не Александровский. Это прерогатива всей организации. И добавил в конце: «Я не могу понять горячности Малышева. Я не воспринимаю этих резких оценок».

 

Прозаик А. Максимов, пытаясь сгладить ситуацию, все же признал: «Приезжает в Хабаровск Николай Павлович Задорнов и сразу говорит мне: «Ты что творишь? Все жалуются на тебя. Я жалею, что дал тебе рекомендацию в союз (писателей - А. Ч.)... Членами бюро во главе с Александровским ведется постоянная травля, выживание наиболее одаренных и перспективных авторов... Цель: чтобы в следующие тридцать лет безвылазно сидеть в бюро и властвовать. Но так не будет! Недавно в Хабаровске выступал Михаил Сергеевич Горбачев. Он говорил о том, что есть у нас такие администраторы, которые освобождаются от людей, круто и резко борющихся за правду. И я сразу увидел на телевидении Александровского. Под ним как будто бы закачалась утлая лодочка, он едва сидел на стуле, низко опустив голову. Но товарищ Горбачев уехал, а Александровский снова обрел уверенность и работает, как и раньше: по старинке...»

 

Далее Максимов предлагал конкретные меры по улучшению деятельности писателей.

 

Выступление Ю.А. Шестаковой, как обычно, было обстоятельным и оценочно обширным.

 

«Назрело все, о чем так резко говорили до меня. Говорили правильно...Перестройка очень сложное дело. Как революция. Революция в сознании. Множество проблем... Надо отрешиться от прежних повадок, привычек, методов руководства. Шесть месяцев прошло после съезда (писателей СССР - А.Ч.), и только теперь мы проводим собрание. Это никуда не годится. Собрание надо было провести до вашего визита в Пицунду (там находился всесоюзный дом отдыха советских писателей - А.Ч.). Доклад мне не понравился. Он не охватил серьезных моментов в работе писательской организации. В нем нет главного... Доверия у нас нет к нашим руководителям»...

 

В прениях выступали В. Кононов, Т. Чинарева, Р. Шойхет, А. Пассар, А. Мишкин, В. Руссков и другие.

 

Остановлюсь на некоторых выступлениях.

 

Н.Наволочкин: «...Доклад не в духе времени был. Плохой доклад во многих отношениях... Обстановка обид и подозрительности у нас есть. Халов, Александровский виноваты... Мы многие виноваты в том, что в писательской организации обстановка нездоровая».

 

А. Пассар: «...Халов сделал правильно, заявив, что уходит из бюро. Он не работает. Пусть уйдет. Ходжер не работает в бюро - пусть уйдет. Надо избрать новых людей...»

 

A. Мишкин: «Асламов и Александровский как два паука. Кроме того, Александровскому некогда работать. Два месяца он в Пицунде, потом в Киеве. Потом в Японии...

 

 

 

 

Дома нет, но есть гардеробщики и одиннадцать тысяч расходуются ежемесячно... Памятник Арсению Семенову сделали. Но где он? Деньги израсходовали, памятник валяется на земле... Халова предлагаю от должности освободить. Предлагаю назначить комиссию по выяснению, куда делись деньги на памятник».

 

B. Руссков: «Анонимы нас замаяли. Надо принять решение - не разбирать и не читать их (имеются в виду анонимные письма - А.Ч.) ...Халов писал на меня литературные рецензии, на словах говорил одно, а в рецензиях (закрытые рецензии в издательствах - А.Ч.) давал мне отказ в публикациях...Плохая, трудная обстановка сложилась у нас в организации. Мы потеряли человечность в отношении друг к другу».

 

Н. Кабушкин (поэт): «Я думаю, не случайно так долго у нас не проводилось собрание по съезду (писателей - А.Ч.). В этом виновато руководство организации, оно не управляет творческим процессом. Когда в издательстве (речь идет о Хабаровском книжном издательстве - А.Ч.) рассматриваются планы изданий поэтических книг, то Асламов и Александровский возражают против их публикации. Их аргумент очень показателен: мы их не знаем.

 

 

 

 

И еще я думаю, тов. Александровский, вот о чем. Вы сами лично уже не в состоянии руководить писательской организацией. Я уверен, что серый, посредственный писатель не сможет, не имеет права руководить творческим союзом. Чего же вы ждете? Когда свалитесь с руководящего кресла. Ваша беспомощность напоминает мне куклу в кресле. Если ее не трогать, то она в кресле тоже может просидеть, как и вы, тридцать лет. Но кукле не надо платить зарплату. А вы же, ничего не делая, получаете зарплату».

 

Взял слово в прениях и один из фигурантов развернувшегося дела - Михаил Асламов: «Я думаю, что то, что сегодня здесь возникло - это результат неправильной деятельности бюро. В. Александровский все просчеты и завалы замазывает. И мы их штукатурим... Бюро крайкома (КПСС) очень верно оценило наши споры. Кирюхина (директор Хабаровского книжного издательства - А.Ч.) надо было снимать с работы. Его сняли. Но надо было указать на просчеты и в писательской организации. А мы вышли правдолюбами. И нас зря наградили орденами...

 

С 1969 года руковожу литературным фондом, я вложил в эту работу столько сил... Не могу принять ту жестокую критику, которая прозвучала в адрес П. Халова. Он - «генератор идей» у нас в организации. Он талантливый писатель. Он отдает себя полностью литературному делу...»

 

 

«...Я хочу рассказать о делах литфонда, - продолжил Асламов. - Мы начали стройку Дома литераторов. Нам литфонд дал технические штаты. Мы взяли уборщицу, дворника. Гардеробщицу приняли в штат. Комендант был.

 

С октября нам дали методиста. Надо было этого методиста загрузить работой, и я об этом просил Александровского, чтобы его загрузить в бюро пропаганды. Александровский плохо работает. Себе замену не подыскал. Незаменимым он стал у нас! Если руководитель не подготовил себе замену, он не выполнил своей главной гражданской заповеди. Творческие разговоры и споры мы должны вести в открытую. Мы этого не делаем. Александровский мало работает - даже бумажки мы пишем за него. Он бросает писательскую организацию, и мне приходится все делать самому. Я даже сам один готовил дни литературы на Дальнем Востоке. И зря обо мне кто-то распространяет слухи, что я пью. И что зря меня наградили. И у нас в крайком ходит ведь только один Александровский...»

 

В конце собрания слово предоставили В.Н. Александровскому. Он был краток.

 

«Я, товарищи, всех слушал, делал пометки, думал, как устранить недостатки. Работать мне трудно. Недостатков много. Асламов не прав, что я не вникал в работу издательства. Меня не критика ранит, а неправда.

 

 

К Халову многие были несправедливы. Это очень одаренный человек. Он точен в оценках. Халов пользовался моей добротой и многого не доделывал, плохо работал. Нужен я вам - могу поработать, нет - переизбирайте. Я же ко всему критическому буду относиться положительно».

 

Итоги собранию подвела В.Д. Родинцева, заведующая отделом культуры крайкома партии.

 

«Главный недостаток, о котором говорили верно писатели, в недостаточной творческой атмосфере. О творчестве мало говорили. И в докладе об этом - ни слова. Это самое страшное, что мы не говорим о творчестве. Когда рукописи не рассматриваются годами - это безобразие.

 

 

 

 

 

 

 

Наша писательская организация - старейшая на Дальнем Востоке. Она может горы свернуть. У края много трудностей, столько проблем! Столько примеров трудового героизма! И надо нам всем стараться жить интересами писательской организации. Интересами Дальнего Востока. Интересами всей страны».

 

 

Как развивались события дальше? Над организацией хабаровских литераторов собирались зловещие тучи, обозначающие приближение знака беды. В начале марта 1987 года состоялось открытое партийное собрание писательской организации. На нем шла речь об итогах работы комиссии по проверке сложившейся ситуации в финансово-хозяйственной деятельности.

 

Назначалась она от имени партбюро, потому с докладом и выступил его секретарь В. Федоров. «Можно было предполагать, что случившееся ранее позволит задуматься, признать ошибки, оздоровить атмосферу, наладить взаимоотношения, - сказал докладчик, - но конфликты не были исчерпаны. В организации продолжался развал, она раскололась на группы».

 

Оглашенные в докладах результаты проверки стали причиной дальнейшего обострения ситуации.

 

Собрание длилось шесть часов, на нем выступили более двадцати человек. Почти всех захлестывали эмоции и обиды, выстроились линии нападения и защиты.

 

Комиссия подтвердила ранее называвшиеся факты: не поставленный памятник умершему писателю А. Семенову (деньги на него вносил отец покойного); руководители организации часто пользовались деньгами литфонда в виде материальной помощи; приезжавшему «в гости» украинскому поэту Равлюку повторно оплатили командировку и проживание в гостинице (20 суток); бухгалтер Смолина списывала деньги без оправдательных документов. Упомянуты были исчезнувшая магнитола с 20 кассетами, разворованный линолеум, приобретенный на ремонт здания, бесконтрольно использованный бензин. Особые страсти полыхали вокруг строительства будущего дома литераторов на Бычихе.

 

Ответственность за происшедшее на том собрании была возложена на руководителя организации и двух его заместителей. Их предлагалось исключить из партии, привлечь к административной ответственности.

 

Что оставалось делать Виктору Николаевичу Александровскому, оказавшемуся в жестоком кольце кругового неприятия, даже предательства, какой выход он искал? Мы не знаем этого, не знаем, о чем он думал, размышлял в те тяжелые для него дни. Во многом несправедливые и оскорбительные обвинения перенести он не смог. 24 марта 1987 года он трагически выпал с балкона дома, где жил.

 

 

Жизнь в писательской организации оставалась бурливо-нездоровой. Ее начали «лечить». Одно за другим здесь проходили разного рода собрания с целью промывания мозгов.

 

На шестом пленуме крайкома КПСС с докладом «Задачи партийной организации хабаровских писателей по углублению перестройки, улучшению работы с кадрами в соответствии с решениями январского (1987 г.) Пленума ЦК КПСС» выступил А.К. Черный. Понятно без комментариев, о чем шла речь в докладе 10 апреля 1987 года первого секретаря крайкома партии.

 

Не прошло и месяца после самоубийства Александровского, как 13 апреля 1987 года А.К. Черный выступал на партийном собрании писательской организации. Как обычно, он детально, с цифрами и фактами охарактеризовал ход перестройки в крае, назвал его успехи и недостатки. Был он достаточно самокритичен, заметив, что 1987 год край начал трудно, надо всем мобилизоваться.

 

Пропускаю подробности, внимательно листаю свой блокнот с заметками о докладе Черного.

 

Вот он переходит к духовной жизни общества, к его идеологии, к литературе. И замечает:

 

«В наших творческих союзах не хватает принципиальности, в них царят казенщина, формализм. Эти проявления характерны для писательской организации, которая не озабочена сегодняшними проблемами жизни. Теряется доброе имя писателя.

 

В их творчестве ведущей стала тема самобытности Дальнего Востока, где ловят рыбу и тигров. А где романы о рабочем классе, строителях, тружениках села? Возникают многие проблемы с молодежью, вы это изучаете?»

 

Коснулся первый секретарь и темы расходования финансов, празднования юбилеев, расхищений. Куда, мол, смотрела ревизионная комиссия, не проверявшая дела целых двадцать лет? Были названы фамилии Халова и Асламова, которые забыли о соблюдении писательского устава.

 

Докладчик обозрел и оценил все сферы деятельности писательской организации и призвал «навести порядок в доме», подчеркнув, что писателям необходимо художественное осмысление происходящего в обществе.

 

В заключительном слове А.К. Черный призвал писателей «выработать программу перестройки, прекратить сведение счетов и думать о вкладе в общее наше дело».

 

 

Апрель 1987 года обязан был завершиться каким-то результатом. Шестнадцатого числа было созвано последнее отчетно-выборное собрание писательской организации. На учете в ней тогда было 28 членов, двое уже были потеряны. Присутствовали на нем также секретарь крайкома КПСС В.Ф. Сяваева и московский шеф-начальник В.Д. Поволяев.

 

Сделать доклад было поручено Юлии Алексеевне Шестаковой. Он был объемный, подробный и в меру объективный. В архиве у меня сохранился печатный на машинке экземпляр в три десятка страниц.

 

«Около полутора лет прошло с тех пор, как у нас состоялось последнее отчетно-выборное собрание», - так начала Шестакова.

 

Далее шел детальный рассказ о том, чем жили ее коллеги в это время. Вот некоторые цитаты.

 

«Накануне 27 съезда партии мы намечали оживить всю нашу работу. И что же? К сожалению, этого не произошло. Новый состав бюро во главе с В.Н. Александровским (а по сути дела старый) продолжал везти воз по накатанной дорожке, в привычном темпе, не прилагая особых усилий к тому, чтобы в работе нашей организации добиться решительного перелома. По-прежнему редки были выступления писателей на радио и телевидении, за редким исключением, никто из нас публицистикой не занимался. Творческие секции систематически не работали... Иногда бывает полезно оглянуться назад, чтобы лучше понять, что с нами происходит сегодня».

 

В докладе есть несколько упоминаний об Александровском.

 

«В.Н. Александровский пришел к нам в середине 50-х годов, когда наша писательская организация переживала пору расцвета и считалась наиболее сильной на российских просторах. Каким образом с течением времени стали происходить некачественные изменения в нашей организации, трудно сказать... Незаметно укоренилось спокойствие, благодушие, мы привыкли к тому, что ни с кого не спрашивалось по большому счету. Рукописи перед публикацией обсуждать перестали, отчеты по творческим командировкам часто были только финансовыми и завершали свой круг в бухгалтерии. Отдельные товарищи давали себе большие скидки в личном поведении, увлекались выпивками, даже в рабочее время кое-кто ухитрялся приносить сюда бутылки... Сейчас даже трудно поверить этому. Но так было. О какой творческой работе вести речь?»

 

«...Гласность, которая сейчас развивается повсеместно, может принести вред, если она подогрета недобрым чувством и прет, что называется, не разбирая дороги.

 

 

Достаточно вспомнить выступление Л. Миланич с «оправдательными» документами, бумажками в руках. Наивная попытка оправдать таким способом месяцами длившееся безделье. А развязная речь Вик. Еращенко в защиту Мих. Асламова. Или его требование сделать партсобрание открытым вместо закрытого, хотя сам он беспартийный товарищ... А выкрики: «Надо распустить партийное бюро!» С каких пор стало это возможным и почему? Не от ложного ли сознания вседозволенности?»

 

Упоминается в докладе и такой факт.

 

«Когда по инициативе партийного бюро во главе с тов. Федоровым и при поддержке краевого комитета партии началась работа по оздоровлению организации... стали разгораться страсти на почве проверки финансовых дел, завязались конфликты... В.Н. Александровский попал в больницу... Были здесь бойкоты и мелкий саботаж, анонимные звонки через каждые 10-15 минут, организованные с таким расчетом, чтобы не дать работать... У нас погиб Александровский, доведенный до отчаяния теми же звонками...»

 

Доклад Юлии Алексеевны Шестаковой - это честный и подробный анализ жизни писательской организации в те ее недобрые годы. Нашелся бы энтузиаст и опубликовал бы сегодня его полностью.

 

Поскольку собрание было отчетно-выборным, то избрали состав нового бюро нового состава во главе с беспощадно критикуемым Мих. Асламовым.

 

Как это произошло, мне рассказал один из оставшихся ныне в живых очевидцев тех событий.

 

«Оставлять в бюро его никто не хотел. Но он, прослезившись, попросил его оставить, ничего другого, мол, «делать не умеет».

 

Более двух лет писательская организация края жила в напряженной, нервной обстановке, в которую была загнана нагрянувшей в страну перестройкой. К этому времени в ней накопилось много негатива в делах творческих, хозяйственных, финансовых. Зародились серьезные конфликты с руководителями творческой организации, которые уже не могли и не хотели их разрешать, обсуждать.

 

Посещая все собрания, заседания, все разборки в писательской среде, интуитивно собирал отчеты, протоколы, справки, доклады, тексты прений, складывал все в папку, не думая о том, зачем это. Пришло время, достал папку, стал перечитывать то, что в ней хранилось. Рука моя потянулась к перу (до сих пор пишу шариковой ручкой), понял - писать об этом надо.

 

Перечитав написанное, задал себе вопрос: зачем я это сделал, кому нужна эта история, омраченная трагической гибелью человека? Какие уроки она несет в себе сегодня и так ли они важны живущим сейчас?

 

Но уроки прошлого, я уверен, всегда важны, их надо знать, дабы не повторять ошибок...

 

Отрывок из книги: Чернявский А. Г. Чтобы помнили. Очерки. - Хабаровск, 2018. - 160 с., стр. 58-72 «В плену перестройки».