Необходимая преамбула. В начале 2010 года «Новая во Владивостоке» опубликовала материал «…Плюс электрификация всего Китая», основанный на аналитической работе доктора экономических наук профессора Александра Губенко из Санкт-Петербурга и кандидата экономических наук Константина Татценко из Владивостока под названием «Перспективы экономического взаимодействия ДВ России и северо-востока Китая в области электроэнергетики». Суть работы сводится к тому, что экспорт электричества из Амурской области в Китай, подающийся российскими властями (в свое время — еще Чубайсом) как наивыгоднейший для России экономический проект, на самом деле выгоден разве что самому Китаю и, возможно, тем из россиян, кто непосредственно вовлечен в данные процессы.
На китайского дядю
Ученые показывали, что российские электростанции, работающие на экспорт, губят российскую же природу; что вместо энергопрофицитной энергосистемы Сибири (как это планировалось вначале) для экспорта используется энергодефицитная энергосистема Дальнего Востока, где электричества не хватает даже для внутренних нужд; что китайцам электричество продается в три-четыре раза дешевле, чем нашим же потребителям, а это напрямую работает на конкуренто-способность китайской промышленности, убивая промышленность российскую и увеличивая импортную зависимость РФ от Китая.
Губенко и Татценко пришли к выводу, что проект России невыгоден ни с какой стороны, однако те, кто уже вложил средства в сооружение экспортных ЛЭП, не заинтересованы в увеличении электропотребления на Дальнем Востоке и, следовательно, в развитии здесь промышленности и росте населения. Экспортеры вместе с китайскими партнерами лоббируют строительство новых тепловых и гидроэлектростанций на Дальнем Востоке, что может только усугубить экономический, геополитический и экологический уроны.
Экспорт электроэнергии в Китай в рамках приграничной торговли велся с 1992 года. По данным Федеральной таможенной службы РФ, электричество продавалось по цене от 20 до 67 копеек за 1 кВт-ч; в 1992–94 гг. таможенный учет экспорта отсутствовал. С 2001 по 2007 год поставки шли по договорам ИнтерРАО «ЕЭС России».
В 2007 году продажа электричества в Китай с территории ДВФО была временно прекращена, вроде бы из-за несогласования тарифов, но в 2009 году возобновлена, причем в 2009–2010 гг. «прайс» составлял уже 1,18 рубля. «Затраты на строительство экспортных ЛЭП и потери при транспортировке электроэнергии в КНР отнесены на дальневосточных потребителей, — отмечали ученые. — Эта же электроэнергия на территории Хабаровского края и Амурской области обходится российским предприятиям в 10 раз дороже, лишая их тем самым каких-либо перспектив в конкуренции с китайскими».
Что нам стоит ГЭС построить?
Итак, с момента возобновления экспорта электричества прошло уже около двух лет. Указанные публикации получили довольно серьезный резонанс, что и неудивительно. Проблемой озаботились в Госдуме: депутаты фракции КПРФ Сергей Штогрин и Владимир Хахичев начали рассылать запросы в различные инстанции с просьбой дать подробную информацию о поставках и ценах. Данная переписка, в которой участвовал эксперт фракции коммунистов в Госдуме Алексей Максимов, оказалась в распоряжении «Новой во Владивостоке».
Согласно данным, полученным от замгендиректора ОАО «Восточная энергетическая компания» Кирилла Анцупова (именно данная структура непосредственно занимается экспортом), компанией начата поставка электричества в Китай в 2009 году. Анцупов утверждает, что «на экспорт поставляется не востребованная на внутреннем рынке и не включенная в баланс производства и потребления региона электроэнергия», поэтому никакого влияния на энергообеспечение потребителей области этот процесс не оказывает.
Далее, имеется подробный ответ из Минэнерго РФ — от замминистра Андрея Шишкина. По его данным, в 2001 году китайцам было поставлено 164 млн кВт-ч, в 2002-м — 150; в 2005 и 2006 годах наблюдался заметный рост — соответственно 492 и 522 млн, но настоящий пик приходится на 2009 год — уже 853 млн кВт-ч. Шишкин также подчеркивает, что за границу уходят избытки энергии, более того, «получаемая от экспорта электроэнергии выручка создает возможность снижения тарифов для потребителей региона» (отличная формулировка: никто не говорит, что тарифы снижаются — для этого лишь «создается возможность»).
Хотя чуть ниже тот же Шишкин пишет, что до сих пор не обеспечивается надежное электроснабжение районов Владивостока и Находки, некоторых районов Амурской области, а также Совгаванского узла в Хабаровском крае. Что до экспорта в Китай, то его планируется наращивать, однако сейчас экспорт ограничен пропускной способностью линий — около 1,5–2 млрд кВт-ч в год. Поэтому ведется, во-первых, строительство новой ЛЭП-500, с пуском которой (он запланирован на конец 2011 года) объем может вырасти до 4,5–6 млрд кВт-ч. Во-вторых, строятся новые мощности для этого же.
Так, ожидается ввод в строй Хабаровской парогазовой электростанции (400 МВт к 2012 году), двух угольных электростанций к 2015–2017 годам (Ерковецкой ТЭС Амурской энергосистемы мощностью 1200 МВт и Ургальской ТЭС Хабаровской энергосистемы мощностью 2400 МВт).
Речь идет также о вводе Нижнебурейской ГЭС мощностью 320 МВт и расширении Благовещенской ТЭЦ блоком 110 МВт. В разной степени готовности, указывают в Минэнерго, находятся Уссурийская ТЭЦ мощностью 370 МВт, Совгаванская ТЭЦ 120 МВт, Находкинская ПГУ 500-600 МВт.
Кстати, если говорить о проекте Уссурийской ТЭЦ, то не далее чем в январе против него резко высказывался доктор геолого-минералогических наук, председатель Координационного совета по проблемам экологии Приморского края Борис Преображенский. По его словам, она не нужна никому, кроме Китая, тогда как уголь, который планируется сжигать на этой ТЭЦ, содержит много бериллия, что, по словам Преображенского, несет угрозу всему живому, потому что убрать этот бериллий из дыма невозможно. Преображенский выступает за перевод этой ТЭЦ, коль скоро она будет построена, на газ из трубопровода «Сахалин — Хабаровск — Владивосток».
В письме замглавы Минэнерго также отмечается, что любое строительство будет учитывать все экологические требования, но эту строчку можно пропустить не читая, потому что мы знаем слишком много примеров обратного.
Лишней энергии у нас нет
Сегодня переписка между депутатами-коммунистами в Госдуме, а также органами исполнительной власти и учеными продолжается; впрочем, маловероятно, что ее итог станет основой для тех или иных мер реагирования со стороны Госдумы. «Не в интересах конституционного большинства «портить песню», то есть устранять «родимые пятна» реформы Чубайса в электроэнергетике», — считает Алексей Максимов. По его словам, оценки и выводы Губенко — Татценко из упомянутой работы остаются актуальными и сегодня.
Теперь торговля идет через Государственную сетевую компанию Китая (договор с ней был заключен только в 2010-м), но принципы сохраняются: свои же, российские, граждане и предприятия за ту же энергию платят больше, к тому же наносится немалый ущерб природе. Максимов не согласен с тезисом о том, что из Амурской области поставляется за кордон только лишняя энергия: по его мнению, энергомощности нужно рассматривать в контексте всего юга Дальнего Востока, а не только Приамурья, где это электричество непосредственно вырабатывается. «Зейская и Бурейская ГЭС — достояние всего российского Дальнего Востока, они входят в объединенную энергосистему (ОЭС) Востока как ее неотъемлемая составная часть», — указывает Максимов, то есть «избытки» пригодились бы другим дальневосточникам.
В утвержденной правительством «Стратегии социально-экономического развития Дальнего Востока и Байкальского региона на период до 2025 года» прямо говорится: «В ОЭС Востока ограничена выдача мощности Зейской ГЭС, Комсомольских ТЭЦ-2, ТЭЦ-3, Хабаровских ТЭЦ-1, ТЭЦ-3 и Амурской ТЭЦ-1, а также Нерюнгринской ГРЭС… Наличие сетевых ограничений и «запирание мощности» в ОЭС Востока является одним из факторов, не позволяющих устранить дефицит мощности на юге Приморского края за счет перетоков электроэнергии из районов, избыточных по электрической мощности — Южно-Якутского энергорайона и Амурской энергосистемы». То есть эта энергия при условии надлежащей модернизации электросетей нашла бы применение внутри российского Дальнего Востока. Но для этого новые ЛЭП нужно тянуть отнюдь не в Китай… «В ОЭС Востока заперты мощности Зейской ГЭС и ряда ТЭС, ограничены возможности электросетей в Приморье, Хабаровском крае и т. д. Однако вместо того, чтобы в приоритетном порядке решать указанные проблемы, дается зеленый свет экспорту в Китай. Пример тому — строительство Нижнебурейской ГЭС», — говорит Максимов.
Кстати, заявленное строительство многочисленных новых генераций — проект далеко не бесспорный: тратить свои деньги и портить свою природу только для того, чтобы продавать китайцам дешевую энергию, а своим соотечественникам — дорогую?
«Мы останемся без рек»
Ущерб природе Дальнего Востока при запланированном строительстве новых электростанций может оказаться поистине катастрофическим, тем более что уже имеется негативный опыт, связанный с тремя основными притоками Амура — Сунгари, Зеей и Буреей. Ученые указывают, что на российской стороне будут оставаться все продукты сгорания угля в ТЭС, истощаться и загрязняться запасы пресных вод. Жители региона получат изуродованные ландшафты от ГЭС и ТЭС, уничтоженные рыбные запасы и т. д. Китайцы же, напротив, останутся в выигрыше, получив дешевую энергию.
«Экспорт электричества — очередной шаг к закабалению России как сырьевого придатка и помойки. В КНР наблюдается тенденция: переносить свои угольные ТЭС куда подальше. Раньше это был Хулунбуир во Внутренней Монголии, теперь будет окраина Хабаровска, — рассказал «Новой во Владивостоке» эксперт Амурской программы WWF Евгений Симонов. — Еще страшнее — с ГЭС, потому что здесь работает легенда об «экологически чистой энергии» и имеющейся у нас «лишней энергии». Никакие цивилизованные экологические нормы не действуют ни при проектировании, ни при эксплуатации наших ГЭС! Если мы за счет ГЭС начнем гнать электричество в КНР, то очень быстро останемся без рек… Теоретически, если энергию продавать выше себестоимости, с реальным учетом всех социальных и экологических издержек, вроде бы оно и хорошо. Но, во-первых, за эти издержки, видимо, расплачиваются природа и отечественная публика, а во-вторых, даже если происходит «все по-честному», то продажа электричества в КНР по цене ниже, чем для российского производителя, — это прямой путь к дальнейшей утрате остатков конкурентоспособности и к депопуляции Дальнего Востока».
«Новая во Владивостоке» продолжает следить за темой.
«Новая газета» во Владивостоке», № 75, 10.03.11
------------------
К анализу перспектив экономического взаимодействия Дальнего Востока России и Северо-Востока Китая в области электроэнергетики*
Активизация экономического взаимодействия двух стран в сфере электроэнергетики требует учета существенных факторов, определяющих устойчивость экологического, научно-технического и экономического взаимодействия России и Китая в данном направлении.
 |
| Существующие и планируемые гидротехнические сооружения в Амурском бассейне. Нажмите, чтобы УВЕЛИЧИТЬ |
|
|
Напомним, что 3 марта 2005 года в Пекине, в процессе двусторонних консультаций по продвижению проекта Российско-Китайского Делового Совета (РКДС) «Энергомост Россия — Китай», был подписан Меморандум о сотрудничестве между РАО «ЕЭС России» и Государственной электросетевой корпорацией Китая. В нем зафиксировано, что потребности китайской стороны составляют 20 млрд кВт•ч в год. 1 июля 2005 года эти же организации подписали Соглашение о долгосрочном сотрудничестве по привлечению финансовых ресурсов в строительство энергетических объектов и развитие сетевой инфраструктуры, обеспечивающей увеличение поставок электрической энергии и мощности между двумя государствами[1]. В рамках этого проекта уже в 2008—2010 годах Россия должна была экспортировать в Китай по 3,6—4,3 млрд кВт•ч, а начиная с 2015 года — до 60 млрд кВт•ч электроэнергии ежегодно.
Однако в июле 2008 года РАО «ЕЭС России» во главе с А. Чубайсом, прекратило свое существование.
Функции управления энергетическим комплексом Дальневосточного региона (ДВР) были переданы Министерству энергетики, которое возглавил другой руководитель. Результатом обсуждения условий взаимодействия двух стран в области экспорта электроэнергии, стало прекращение 1 февраля 2007 года сравнительно небольших поставок электроэнергии в Китай с территории ДВР, осуществлявшихся 15 лет в рамках приграничного сотрудничества по двум воздушным линиям электропередач. Официально — по причине несогласования тарифов.
Активная проработка вопроса взаимодействия сопредельных территорий в сфере электроэнергетики началась в 1998 году, проводилась под патронатом РАО «ЕЭС России» на базе Института систем электроэнергетики им. Л. А. Мелентьева (ИСЭМ СО РАН, г. Иркутск), являющегося головным по разработке энергетических проектов для Дальнего Востока и Восточной Сибири, и проходила в рамках изучения целесообразности создания в Северо-Восточной Азии (СВА) межгосударственных энергетических объединений (МГЭО) с учетом, как было заявлено, наблюдающейся во всем мире устойчивой тенденции к электроэнергетической интеграции отдельных стран[2]. Кроме этого института, к изучению проблем взаимодействия России и стран СВА в области электроэнергетики были привлечены ИЭиОПП СО РАН (Новосибирск), ИЭИ ДВО РАН (Хабаровск), проектные институты и вузы соответствующей направленности, Минтопэнерго РФ, РАО «ЕЭС России», заинтересованные ОАО-энерго, РАО «Газпром», а также администрации субъектов РФ, сопредельных с КНР, КНДР, Монголией, Республикой Корея и Японией. Специалисты этих стран принимали участие в обсуждении проектов взаимодействия.
Обсуждения результатов исследований проводились на ежегодных конференциях, финансировавшихся АОиЭ «Иркутскэнерго», РАО «ЕЭС России», РАО «Газпром», Минтопэнерго РФ, АК «Бритиш петролеум», а их результаты фик сировались в официальных сборниках статей, ставших одной из информационных баз данного исследования (сборники статей ИСЭМ СО РАН).
В многочисленных статьях и научных исследованиях о взаимодействии России с КНР, Монголией, КНДР, Республикой Корея и Японией в области электроэнергетики рассматривались возможность и целесообразность создания как единого межгосударственного энергетического объединения для Северо-Восточной Азии, так и локальных объединений двух стран, например, Россия — Китай, анализом взаимодействия которых мы ограничиваемся в данной работе.
Обозначенные в различных проектах мотивы и доводы о возможности и необходимости создания МГЭО «Россия — Китай» обосновывались:
1) необходимостью повышения надежности энергоснабжения за счет объединения энергосистем сопредельных государств;
2) экономией генерирующих мощностей за счет разнесения пиковых нагрузок при разнице в часовых поясах;
3) взаимной дополняемостью экономик России, Китая и стран СВА;
4) наличием избытка генерирующих мощностей на территории Сибири и Дальнего Востока России;
5) возможностью строительства атомных, тепловых и гидроэлектростанций экспортной направленности на территории России.
Сразу заметим, что и постановка вопросов по данной тематике, и обсуждение проблем взаимодействия в этой области стали возможны только в результате падения объемов производства на территории России. Если в Восточной Сибири к началу 1990-х годах и существовали некоторые резервы генерации, то на Дальнем Востоке их не было. К этому времени предприятия на юге Приморья были вынуждены работать в три смены, чтобы использовать ночной спад потребления электроэнергии.
Поэтому во всех первоначальных проектах создания МГЭО поставки электроэнергии из России в основном предлагалось осуществлять не с территории ДВР, а с территории Восточной Сибири. Для чего предлагались несколько вариантов строительства ЛЭП, соединяющих российские и китайские энергосистемы. При этом потенциал сибирских электроэнергетических резервов оценивался выше дальневосточных. В 1997 году в условиях спада промышленного производства избытки по мощности в объединенной энергетической системе (ОЭС) Сибири оценивались в 7—8 ГВт и по электроэнергии до 25—28 млрд кВт•ч. Возможности экспорта в Китай оценивались в 2—3 ГВт и 10—18 млрд кВт•ч электроэнергии в год с ее передачей на расстояние 2600—2800 км.
Основные источники генерации ОЭС Востока расположены на более близких расстояниях в пределах 700—1000 км от центров потребления в Китае.
Но, в отличие от ОЭС Сибири, ОЭС Востока определялась не как избыточная, а наоборот — как дефицитная система. Поэтому, повторим, реализация идеи экспорта электроэнергии с территории ДВР стала возможна только в условиях более значительного, чем в Сибири, падения производства на Дальнем Востоке.
Идея экспорта электроэнергии была реализована уже в 1992 году путем организации ее передачи с шин стоящей на берегу реки Амур Благовещенской ТЭЦ по высоковольтной ЛЭП (ВЛ) Благовещенск — Хэйхэ протяженностью около 3 км (1992 год) и по ВЛ Сиваки — Кузнецово — Шипаджань протяженностью около 160 км (1997 год). Рабочее напряжение — 110 кВ. Суммарный объем экспорта электроэнергии в Китай составил: в 1994—1996 годах 140—150 млн кВт•ч, а в 1997 году — 60 млн кВт•ч[3].
Всего с 1992 по 2007 год в Китай экспортировано 400—500млн кВт•ч.
Затраты на транспортировку и объемы потерь в сетях накладывают объективные ограничения на возможности экспорта электроэнергии из ОЭС Сибири. Возможно, поэтому продажа электроэнергии в Китай из Сибири и Забайкалья, в том числе через территорию Монголии, до 1 февраля 2007 года так и не была организована. К тому же, в отличие от Дальнего Востока России (ДВР), Монголия и Северо-Восток Китая (СВК) располагают богатыми месторождениями угля и нефти, достаточными для строительства тепловых электростаций (ТЭС) непосредственно в местах потребления электроэнергии, что снижает потери при ее передаче. Эти электростанции могут легко составить серьезную конкуренцию экспортным поставкам из РФ и тем самым повлиять на снижение тарифов.
Реальное взаимодействие между сопредельными территориями России и Китая в области электроэнергетики до 2007 года заключалось в односторонней поставке электроэнергии из Амурской области на локальные объекты в населенных пунктах Хэйхэ и Шипаджань на территории провинции Хэйлунцзян. Первоначально поставки электроэнергии в Китай осуществлялись на условиях приграничной торговли. Взаиморасчеты частично осуществлялись путем бартера и слабо контролировались российской стороной, что позволило компании ДальМЭС (Хабаровск) организовать не свойственную ее профилю сеть магазинов по продаже ввозимых товаров[4]. С 2001 года поставка электроэнергии осуществлялась по договорам Интер-РАО «ЕЭС России»[5].
Предполагаемое увеличение объема экспорта планировалось осуществить за счет вновь вводимых генерирующих мощностей Бурейской ГЭС. После пуска ее первых агрегатов в 2003 году энергосистемы Сибири и Востока ввиду незначительных, случайных и разнонаправленных перетоков были разъединены с целью улучшения условий их эксплуатации. (При этом отпала необходимость поддержания единой частоты тока и сократились потери электроэнергии.)
Таким образом, спустя 15 лет после начала поставок электроэнергии в Китай заявленные мотивы, доводы и обоснования необходимости создания МГЭО «с целью повышения стабильной работы российских энергосистем» так и не были подтверждены.
В связи с чем, необходимо констатировать следующее:
• Предполагаемые затраты российской стороны на сооружение соединительных линий между российскими и китайскими энергосистемами не соответствуют изначальной мотивации: заявленная необходимость объединения энергосистем двух стран с целью повышения надежности работы российских энергосистем не соответствует существующей реальности.
• Существующие и создаваемые системы транспортировки предусматривают передачу электроэнергии только в одном направлении: из России в Китай. Поставки электроэнергии в обратном направлении в реализуемых проектах не предусматриваются и технически не обеспечены.
• Поставки российской электроэнергии осуществляются на локальные промышленные объекты на китайской территории, назначение и финансовая принадлежность которых не афишируются.
• Вместо энергопрофицитной ОЭС Сибири для организации экспорта в Китай используется энергодефицитная ОЭС Востока. Но поскольку поставки из нее возможны только до восстановления объемов производства на Дальнем Востоке, то экспортеры электроэнергии, понеся затраты на сооружение экспортных линий электропередач, объективно не заинтересованы в быстром росте электропотребления в ДВР.
• Эта незаинтересованность объективно проявлялась в том, что более 15 лет поставки электроэнергии в Китай осуществлялись по ценам в 3—4 раза ниже, чем тарифы, действующие на территории субъектов ДВ России. Продажа российской электроэнергии в Китай по ценам ниже, чем эта же электроэнергия продавалась в России, изначально делала предприятия ДВР неконкурентоспособными по отношению к китайским в СВК.
• В дополнение к этому РАО «ЕЭС России» пошло на несоразмерное затратам на производство 1 кВт•ч увеличение тарифов с целью «помощи» администрациям краев и областей ДВР, оказавшимся не в состоянии самостоятельно восстановить производство и создать необходимую налогооблагаемую базу, и организовало пополнение бюджетов субъектов РФ путем сбора дополнительных средств с потребителей тепловой и электрической энергии. При этом (в силу структуры баланса бюджета субъектов РФ Дальнего Востока, где сборы с населения и транспорта составляют более 2/3 общей суммы налогов) основная финансовая нагрузка легла на население ДВР, побуждая его к выезду в западные районы страны[6].
• Одновременно с этим для сохранения возможности экспорта электроэнергии из энергодефицитной ОЭС Востока экспортеры побуждают правительство РФ к несоразмерным нуждам ДВР затратам на капитальное строительство ГЭС.
Другим объяснением снижения мощности электростанций, вероятно, является необходимость продления срока эксплуатации оборудования в условиях отсутствия возможности плановой замены агрегатов вследствие прекращения их производства из-за развала СССР. Иллюстрацией этого фактора, определяющего современное состояние развития электроэнергетики ДВР, может служить авария в электросетях г. Петропавловска-Камчатского зимой 2007/2008 годов, когда из-за прекращения планового производства и отсутствия у РАО «ЕЭС России» необходимого запаса аналог сгоревшего трансформатора и другого оборудования в готовом виде удалось найти только в Италии, а потом срочно доставлять его на Камчатку самолетами МЧС. История освоения Дальнего Востока свидетельствует, что в условиях недостатка работоспособного населения в ДВР единственным вариантом развития региона является организация высокомеханизированного производства: как в промышленности, так и в сельском хозяйстве. Что предусматривает повышенное потребление электроэнергии[7].
С учетом развернутого строительства и расширения морских портов ДВР (например, угольного терминала в Ванино и нефтяного в Козьмино), а также прокладки нефтепровода до Сковородино в Амурской области и далее к Японскому морю, сооружения газопровода и других объектов в преддверии форума АТЭС в Приморском крае, предполагаемого освоения новых месторождений и объектов переработки полезных ископаемых, — электропотребление в ОЭС Востока в ближайшее время должно возрасти.
Однако при острой необходимости сооружения ВЛ-500 до Владивостока и Находки — основных потребителей в Приморском крае, а возможно, и на выделенные для ее строительства деньги и вместо нее, в 2006—2007 годах РАО «ЕЭС России» строило аналогичную по протяженности ВЛ-500 в Амурской области, предназначенную для экспорта электроэнергии в адрес компании «Сириус» на территории КНР. Строительство этой линии планами РАО «ЕЭС России» не предусматривалось.
Для компенсации потерь генерирующих мощностей, связанных с поставками электроэнергии в Китай (и сохранения возможности этого экспорта) связанные с РАО «ЕЭС России» экспортеры и проектировщики предлагали Правительству РФ строить в ДВР Нижнебурейскую ГЭС мощностью 321—428 МВт — то есть мощностью, необходимой для обеспечения соглашений по продаже электроэнергии в Китай. Таким образом, запланированное РАО «ЕЭС России» увеличение объема поставок электроэнергии в Китай побуждает российскую сторону приниматься за строительство очередной ГЭС. При этом изначальная мотивация взаимодействия сторон уже не рассматривается.
В целом же строительство двух ГЭС привело к нарушению устойчивости геотехнической системы региона и ухудшению экологических условий для ДВР. У традиционно селившегося вдоль рек населения усиливаются миграционные настроения. Для исправления положения необходимо любыми средствами очистить от растительности зону затопления и прекратить дальнейшее ухудшение условий жизни населения региона ради наживы на экспорте электроэнергии в КНР. Пора вернуться к осознанию очевидного: электроэнергетика — это вспомогательная отрасль экономики.
Что касается идеи строительства на территории ДВР тепловых станций для экспорта электроэнергии в СВК, то, по нашему мнению, вопрос об этом должен быть закрыт, поскольку по экономическим и стратегическим (для КНР) соображениям ТЭС предпочтительно строить на собственной территории Китая, который в данном районе обладает для этого всеми необходимыми условиями и энергоресурсами (уголь и нефть), а также машиностроительными мощностями. Полагаем также, что возобновление в марте 2009 года экспорта электроэнергии в Китай по цене 41 коп. за 1кВт•ч (в 10 раз дешевле, чем для собственных предприятий) можно объяснить только отсутствием полноты информации по существу проблемы. Ибо восстановление экономики Дальнего Востока в таких условиях невозможно.
Недостаточная мощность Зейской ГЭС для восприятия пиковых нагрузок ОЭС Востока стала причиной строительства Бурейской ГЭС. В условиях падения производства можно было бы перейти на потребление производимой ими самой дешевой электроэнергии, снизив расходы на завоз угля для тепловых станций. Однако реально это невозможно, так как все без исключения ТЭЦ, кроме выработки электроэнергии, 7—9 месяцев в году еще и отапливают города. Причем совмещение этих функций с выработкой электроэнергии удешевляет общий процесс. Поэтому даже реально существующие резервы генерации технологически неразделимы. И «чистого» резерва генерирующих мощностей как такового нет. А есть лишь временное технологическое несоответствие условий производства и несбалансированность потребления электроэнергии в ОЭС Востока, вызванные падением объемов промышленного производства в ДВР.
Еще раз повторим — «чистого» резерва мощности для выработки электроэнергии, которую можно было бы безболезненно для ДВР передавать в СВК на основе долгосрочных соглашений, в ОЭС Востока нет. Это означает, что РАО «ЕЭС России», пытаясь заключить долгосрочные контракты на поставку электроэнергии в КНР под требуемые китайской стороной государственные гарантии РФ, оперировало несуществующими резервами мощностей.
В случае предоставления таких гарантий для выполнения подписанных РАО «ЕЭС России» соглашений о поставках электроэнергии в Китай потребовалось бы построить генерирующие мощности, равные существующим сегодня в ОЭС Востока.
Поскольку упор делается на строительство ГЭС и для реализации экспортных планов потребуется затопить наиболее продуктивные и пригодные для жизни земли — речные долины на юге ДВР, — то последствия подобных действий должны быть исследованы всесторонне, как и реальные последствия для Амурского бассейна одновременной эксплуатации уже созданных водохранилищ на трех основных притоках Амура: Сунгари, Зее и Бурее.
Эта работа пока не проводилась.
Поскольку возможности строительства ГЭС ограничены, инициаторы экспорта электроэнергии предлагают строить еще и ТЭС «экспортного» назначения.
Однако, во-первых, численности сокращающегося населения Дальнего Востока сегодня хватает только для обеспечения первоочередных государственных нужд России. Плотину Бурейской ГЭС в 2007—2008 годах достраивали рабочие из бывших среднеазиатских республик СССР. Привлечение в ДВР китайских рабочих, возможно, обошлось бы дешевле, но в любом варианте это привело бы к утечке финансовых средств из страны и региона, где испытывается их хроническая нехватка.
Во-вторых, ограниченные возможности ДВР по производству цемента необходимого качества (Спасский и Новоспасский ЦЗ в Приморском крае и Теплоозерский ЦЗ в ЕАО) привели к тому, что сегодня более дешевый цемент в больших количествах импортируется из Китая, предприятия которого в таком случае и получат значительную долю при- были от строительства ТЭС и ГЭС на территории России.
В-третьих, результаты расчета финансово-экономической эффективности инвестиций в экспортные электропередачи 500 и 220 кВ ОЭС Востока — КНР свидетельствуют, что при задаваемых китайским покупателем ценах окупаемость крупных проектов с участием Бурейской ГЭС наступает через 16—20 и более лет.
Окупаемость ЛЭП зависит от тарифов на экспорт и транспортировку и объема поставляемой электроэнергии.
Но именно разногласия в тарифах на поставку электроэнергии и стали официальной причиной прекращения экспорта из России в КНР.
По нашему мнению, эти разногласия в своем происхождении носят принципиальный и, возможно, даже фундаментальный характер, поскольку обусловлены разным подходом сторон к определению роли электроэнергетики в экономическом развитии двух стран.
В социалистическом Китае, как ранее в СССР, электроэнергетика считается услугой, от которой во многом зависит инфляция в стране. Отрасль услуг (вспомогательная) не может диктовать условия тарифами производству и населению.
Как следует из интервью генерального директора Дальневосточной энергетической компании В. Мясника, в декабре 2007 года тарифы на электроэнергию в ОЭС Востока не соответствовали реальным затратам на ее производство и подачу потребителю[8]. Как и тарифы на тепло, транспорт, связь, они устанавливаются с учетом различных условий формирования бюджетов конкретных субъектов РФ Сибири и Дальнего Востока, чем и объясняются их существенные отличия. По состоянию на 1 сентября 2010 года тарифы на электроэнергию для населения составляли: 2,69 руб. за 1 кВт•ч в Хабаровске, 2,42 руб. — в Биробиджане, 1,62 руб. — во Владивостоке, 2,03 руб. —в Благовещенске (при примерно 0,70 руб. в г. Харбине). Цены на электроэнергию в ДВР практически не связаны с реальной (индикативной) стоимостью 1 кВт•ч, которая, например, в Приморском крае оценивалась в 2008 году в 0,38 руб. (а тариф для населения составлял во Владивостоке 1,12 руб.), и фактически содержат в себе «дополнительный налог за проживание в данной местности».
Высокая стоимость передачи электроэнергии и строительства линий передачи, большие расстояния и связанные с ними значительные потери в сетях, а также высокие тарифы — это еще не все причины того, что экспорт электроэнергии из ОЭС Сибири за 15 лет так и не был организован.
Истоки еще одной фундаментальной причины этого кроются в научной дисциплине «Теоретические основы электротехники». Дело в том, что энергосистема Восточной Сибири создавалась для обеспечения нужд потребителей, расположенных на территории России и Монголии. Для энергоснабжения конкретных промышленных объектов и населенных пунктов выстраивалась сеть подстанций определенной мощности и напряжения. При этом заранее просчитывались направления электроэнергетических потоков, их величина и необхо-димая пропускная способность ЛЭП.
Поэтому любое подключение мощного потребителя к существующей сети энергоснабжения с несколькими источниками генерации приводит к кардинальным изменениям направлений перетоков электрической энергии в сети и может дестабилизировать ее состояние. С технической стороны это может привести к перегрузке отдельных направлений, как это произошло в 2005 году в Москве, а сегодня происходит в Приморском крае. С коммерческой — будет трудно определить, электроэнергия какой генерирующей станции экспортируется в данный момент времени и каковы при этом потери и затраты на ее передачу. Чтобы этого не произошло, отбор электроэнергии (в оптимальных условиях) целесообразно производить непосредственно с шин электростанции. А для транспортировки электроэнергии строить отдельные ЛЭП.
Однако расчеты их окупаемости и предлагаемые покупателем цены определяют строительство ЛЭП из ОЭС Сибири в КНР проблематичным. Именно поэтому не используются ее реальные резервы.
Именно поэтому экспортер-посредник для организации экспорта электроэнергии в Китай выбрал Благовещенскую ТЭЦ в дефицитной ОЭС Востока.
Но при этом он не взял на себя расходы за транспортировку дополнительной электроэнергии в Амурскую область взамен экспортируемой, а заодно и не оплатил ее потери в сетях при доставке из других регионов. Но «лишних» резервов в ОЭС Востока нет. А имеющиеся предназначены для собственного развития территории ДВР.
Выводы
Проведенный анализ ситуации позволил выявить следующие факторы, определяющие развитие процесса организации экспорта электроэнергии в КНР. Существующие системы ОЭС Сибири и Востока создавались и существуют для обеспечения нужд российских потребителей. Произвольное подключение к сетям «экспортных» ЛЭП невозможно.
Для экспорта в КНР отбор электроэнергии необходимо производить непосредственно с электростанций, где имеются ее резервы, и строить дополнительные ЛЭП. Несоответствие предлагаемых китайцами закупочных цен на электроэнергию и экспортных российских тарифов, а также значительные расстояния и потери в сетях, и расходы на ее транспортировку делают окупаемость новых ЛЭП проблематичной.
Считаем, что именно высокая стоимость потерь и транспортировки электроэнергии на большие расстояния стала причиной переноса экспортных проектов из профицитной ОЭС Сибири в дефицитную ОЭС Востока. Но обе системы разделены, а реальных (на долгую перспективу) резервов электроэнергии в ОЭС Востока нет. Сроки окупаемости экспортных проектов связаны с тарифами на продажу электроэнергии и объемами экспорта. Однако согласование тарифов с импортером электроэнергии отсутствует. Формирование внутренних тарифов в ДВР связано с проблемой формирования местных бюджетов. Цены на электроэнергию в ДВР не являются рыночными. Но продажа электроэнергии из ОЭС Сибири и ОЭС Востока в Китай по ценам ниже действующих на территории России недопустима.
Полагаем, что в этих условиях существующие сегодня различия во взглядах на роль электроэнергетики в народном хозяйстве КНР и России делают возможность достижения согласия в ценах на экспортируемую электроэнергию в ближайшем будущем проблематичной.
Эффективность и целесообразность объединения российской и китайской энергосистем и создания МГЭО на сопредельных территориях СВК и ДВР (как цель и мотивация взаимодействия) не подтверждены. Более того, современные научные исследования показывают, что при объединении электрических сетей требования к тщательной синхронизации частоты всех генерирующих станций повышаются. А фазовая устойчивость объединенной сети ухудшается, что ведет к нежелательным (или даже недопустимым по условию устойчивости) качаниям мощности, которые, в свою очередь, влияют на надежность сети[9].
В отсутствие резерва генерирующих мощностей в дефицитной ОЭС Востока заключение долгосрочных договоров на поставку из нее электроэнергии в КНР под государственные гарантии РФ станет основой для будущих проблем во взаимоотношениях двух стран.
Действия инициаторов «экспортных» проектов можно объяснить только тем, что, желая заработать на элементарной продаже электроэнергии в Китай, они рассчитывают на создание ситуации, при которой Россия, дав государственные гарантии на поставку электроэнергии, будет вынуждена строить новые гидроэлектростанции вблизи границы с Китаем. И при этом: затапливать собственную территорию на юге Дальнего Востока в ограниченной по площади и климату зоне сельскохозяйственного земледелия, ухудшать состояние воды и условия судоходства в главной пищевой житнице региона — реке Амур и его притоках, нести непропорциональные нуждам страны и ДВР затраты на строительство ГЭС, ухудшая тем самым условия жизни собственного населения.
Вопрос о строительстве на территории ДВР тепловых станций для экспорта электроэнергии в СВК должен быть закрыт в принципе. ТЭС, как по экономическим, так и по стратегическим соображениям, должны строиться на территории КНР.
У Китая для этого есть все необходимые условия, ресурсы и оборудование.
Татценко К. В.
(Примечание редакторов).
За время производства сборника произошел ряд важных событий, усугубляющих вышеописанные проблемы. В ходе правительственных встреч, проходивших в августе — сентябре 2010 года в рамках Энергодиалога Россия — Китай, было подтверждено решение о продолжении поставок электроэнергии в Китай по существующим ЛЭП 110 и 220 кВ, а также строительстве ЛЭП 500 кВ «Амурская — госграница». Более того, администрация Амурской области активно лоббирует реанимацию соглашения о поэтапном наращивании экспорта в КНР до 60 млрд кВт•ч в год, что потребует создания множества «экспортных» электростанций. Возможно уже в 2010 году экспорт электроэнергии из России в Китай превысит 1 млрд кВт•ч.
*Часть 2. Отраслевое сотрудничество России и Китая и его экологические издержки.
2.3. К анализу перспектив экономического взаимодействия Дальнего Востока России и Северо-Востока Китая в области электроэнергетики. К. В. Татценко, к. э. н. (ДВГТУ, Владивосток). стр. 78-84.
«Экологические риски российско-китайского трансграничного сотрудничества: от «коричневых» планов к «зеленой» стратегии. Исследование Программы по экологизации рынков и инвестиций». WWF/ Под ред. Евгения Симонова, Евгения Шварца и Лады Прогуновой. - Москва-Владивосток-Харбин: WWF, 2010. - 194 с.
---------
Примечания:
1. Информационная справка о деятельности российской части Российско-Китайского Делового Совета в 2004–2006 гг. ().
2. Беляев Л. С., Воропай Н. И., Кощеев Л. А. Перспективы развития межгосударственных энергообъединений на евразийском суперконтиненте // Изв. РАН. Энергетика, 2000, N 2, с.27—35.
3. Кучеров Ю. Н., Ляшенко В. С., Смирнов И. М., Кобец Б. Б. Развитие межгосударственных электрических связей восточных регионов России со странами АТР // Восточная энергетическая политика России и проблемы интеграции в энергетическое пространство АТР // Труды Международной конференции (22—26 сентября 1998 года, Иркутск, Россия). Иркутск ИСЭМ СО РАН, 1998, с. 278—279.
4. Татценко К. В. Некоторые вопросы обеспечения электроэнергией Дальнего Востока России. Владивосток, 2001.
5. Там же.
6. Энергия ДВ. Ежемесячный журнал ОАО «Дальневосточная энергетическая компания», Владивосток, декабрь 2007, №9(21), с. 10.
7. Немногим известно, что по этому пути пошли молокане, которым Россия обязана развитием земледелия на Дальнем Востоке, в 1906 году получившие медаль Всемирной Парижской выставки за самое высокомеханизированное сельскохозяйственное производство в мире. В домах обычного (даже не волостного) и ныне существующего с. Тамбовка Амурской области к этому времени уже было электричество, стоившее отдельному домовладению стог сена в год. Молокане Канады и США завидовали условиям жизни своих приамурских крестьян-единоверцев.
8. Дальневосточная энергетическая компания — подводим итоги. // Энергия ДВ. Ежемесячный журнал ОАО «Дальневосточная энергетическая компания», Владивосток, декабрь 2007 г, №9(21), с. 10.
9. Корба П., Ларссон М., Удалов А., Прайс О. ABB Switzerland, Corporate Research. Взгляд в будущее. Перспективы управления энергосистемами // «Оперативное управление в электроэнергетике. Подготовка персонала и поддержание его квалификации». М.: «Панорама», №1 (2007), с. 59 ().
---------------
Настоящее издание входит в серию исследований, подготовленных Программой по экологизации рынков и инвестиций Всемирного фонда дикой природы (WWF’s Trade and Investment Programme). Цель данной серии публикаций — выявление факторов «озеленения» экономического роста в ключевых странах с быстрорастущей экономикой (Бразилии, России, Индии, Китае, ЮАР и др.), включая их участие в международной торговле и инвестициях, и установление сотрудничества с соответствующими движущими силами.
ISBN 978-5-7640-0041-1
Всемирный фонд дикой природы (WWF)
.
