 |
| Компьютерное изображение рейса KAL-007. NASA |
| |
Оценивая всё написанное о гибели южно-корейского самолёта «Боинг-747» «Корейских авиалиний», выполнявшего рейс KAL-007 над о. Монерон, через призму выше приведённого высказывания Марка Галлая, необходимо скептически отнестись к этому всему написанному, так как ни один из авторов словоблудия о гибели лайнера, во-первых, не только не был на месте случившегося, чего в принципе и не могло быть. А, во-вторых, после катастрофы самолёта близко не был допущен чекистами к месту предполагаемого падения самолёта в воды Татарского пролива. В лучшем случае авторы довольствовались дозированной информацией особо приближённых к генералам лиц.
Не избежал этой участи довольно известный в западных странах учёный-аналитик - француз Миишель Брюн, получивший известность после издания его книги «Сахалинский инцидент». Страницы этой книги мне вновь пришлось открыть после прочтения очередной сентябрьской статьи в еженедельнике «Аргументы недели - Сахалин», написанной москвичом Максимом Калашниковым о событиях той ночи в небе над Татарским проливом в районе острова Монерон ранним утром в четверг 01 сентября 1983 года.
В целом статья из еженедельника ничего нового не сообщила о том ночном инциденте, и она целиком состоит из отрывков из книги М. Брюн, разбудивших в моей памяти далёкие воспоминания. Которые в свою очередь подтолкнули меня изложить эти воспоминания на бумаге, что я и делаю, ни сколько для себя, сколько для людей, которые хотят все-таки знать правду о гибели самолёта, выполнявшего рейс KAL-007 канувший в лету по таинственным причинам.
В те августовские дни 1983 года мне пришлось, как обычно помогать заготавливать сено на зиму для животины, кормящей молоком и производимыми молочными продуктами от этой животины многочисленную семью моих родственников.
Сено заготавливали в пригороде Невельска - Казакевичах, напротив частного дома, где жили родственники, приютившегося у подножья сахалинской сопки, вершина которой представляет собой небольшое плоское плато с многочисленными небольшими впадинами.
На эту вершину, каждый летний день, поутру, всё семья, состоящая из взрослых детей и их родителей вместе с нами родственниками, поднимались почти по отвесному склону, держась за верёвку, закреплённую на самом плато.
Заготовленное и высушенное на ветру сено складывали в старые рыбацкие сети, увязывали и дружно скатывали вниз, прямо во двор дома к хозяйственным постройкам.
В тот последний августовский день семейство, как и в предыдущие дни, продолжало заготавливать сено, одни косили, другие складывали в небольшие копны, третьи увязывали сено в вязанки, четвёртые спускали их вниз. Работа шла споро, с небольшим перерывом на обед, состоящим из нехитрой домашней снеди, которая запивалась или горячим чаем или молоком. День тогда выдался жаркий, безоблачный и безветренный, словно летний и обед продлился немного дольше обычного, чтобы переждать полуденную жару.
Работали дружно и допоздна, спускались по верёвке с сопки, на закате, когда светило коснулось линии горизонта, представленного морской гладью, заигравшей всеми цветами радуги в лучах заходившего солнца.
Часам к 11 вечера, после помывки и приведения себя в порядок после сенокоса, семейство так же дружно, как и работали, село за вечернюю трапезу прямо во дворе дома за длинный дощатый стол. А многочисленная детвора, угомонившаяся после дневной беготни быстро поев, уже отошла ко сну.
Вкушая еду, обговаривали, как такой оравой разместится спать на сеновале. Более молодые, где-то часом к 2 ночи уютно устроившись на сене, отходили ко сну. Ну а мы взрослые несколько повеселев от возлияния, продолжили нехитрые беседы житейского характера, и после трёх ночи также потянулись на сеновал, чтобы отойти ко сну, впереди было 1 сентября - время начала учёбы и надо было рано встать, собрать и отправить детей в школу.
Здесь необходимо сказать о том, что двор дома как бы условно состоял из трёх террас, протянувшихся непосредственно от подножья сопки и почти до линии железной дороги, тянувшейся вдоль сопок, повторяя все изгибы горной возвышенности, тянувшейся вдоль побережья юго-западной части Сахалина. Каждая терраса оканчивалась небольшим уступом. На самой верхней стоял непосредственно дом, ниже сеновал с коровником и хоз. постройками, которые отделяли среднюю террасу от нижней, где располагался огород.
Если смотреть со стороны береговой черты от самого моря на эту приютившуюся у подножья сопки усадьбу, от которой до моря было метров 200-250, можно было чётко увидеть сеновал, открытый со стороны моря и в дневное время всех нас кто возлежал на сене.
Мы все, припозднённые вечерей, устраиваясь на ночлег, головой, естественно к морю. Ночь была на редкость тёплой, а небо в предрассветной мгле уже не казалось тёмным, лишь вдалеке в небе просматривались кучевые облака, которые внезапно приобрели отчётливые контуры от сполохов багрово-красного цвета и ночную тишину разорвала серия характерных для взрывов звуков, продолжавшихся буквально в течении 15-10 секунд.
Появившиеся сполохи обозначили тёмные контуры о. Монерон, который от места вспышек находился несколько южнее и угол зрения между ними составлял примерно 5-6 градусов и столько же градусов составлял угол зрения между гладью морской поверхности и местом сполохов.
Появившиеся сполохи, сопровождаемые взрывами, вначале мы приняли за сверкание молний, сопровождаемых раскатами грома, однако, спустя 5-7 секунд появились новые сполохи, сопровождаемые взрывами, которые находились ближе к острову Монерон и длились они не более 5 секунд.
Только после этого пришло осознание того, что это не молнии и не грозовые раскаты, это были стрельбы, точно такие, которые мне приходилось наблюдать, работая в море на промысловых судах «Сахалинрыбпрома» во время проведения морских учений в морских акваториях, обозначенных на морских картах. Правда, зародились в голове сомнения, поскольку район Монерона никогда не был местом проведения учебных, а уж тем более, местом проведения боевых стрельб. Обсудив всё произошедшее, и подискутировав немного, мы спокойно отошли ко сну.
Утром, заходя в подъезд своего двухэтажного деревянного барака, стоявшего здесь же на улице Казакевича, в нескольких десятков метров от усадьбы, столкнулся с соседом Валентином, работавшим в то время капитаном. Он второпях ответил на мой вопрос, - срочно бежит на своё судно (недавно вернувшегося из экспедиции на судне, и всё ещё находившегося, как говорят моряки, под парами, поскольку надо было пройти пред ремонтные, ходовые испытания перед постановкой судна в ремонт), поскольку начальство вызывает, что-то там случилось.
Вечером того же дня Валентин коротко рассказал, что в районе Монерона был сбит какой-то самолёт и он с чекистами и погранцами ходил на судне к месту падения самолёта, благо, что до этого места было рукой подать. Ещё вскользь сказал о том, что подняли из воды самолётное кресло, похожее на пилотское, которое у них забрали на подошедшее судно погранцов, а его судно отогнали в порт и больше его вместе с судном не тревожили. При этом предупредили, чтобы держали язык за зубами.
В дальнейшем, весь сентябрь невельчане созерцали в так называемом районе сбитого самолёта множество судов ВМФ различного назначения, среди которых выделялся «Михаил Мирчинк» - судно, предназначенное для бурения морских скважин. Полагаю, его появление было связано с наличием водолазного колокола на борту и с наличием электронной спутниковой системы позиционирования судна, с помощью которой можно было удерживать судно относительно заданной точки, с минимальным отклонением от заданных координат.
Суда стояли на якорях или лежали в дрейфе в буквальном смысле, недалеко от берега на траверзе ул. Казакевичи и с помощью бинокля небольшой кратности можно было наблюдать на ближних судах всю суету моряков, участвующих в поисковых работах исчезнувшего в морской пучине самолёта.
Позднее, работая в СКБ САМИ АН СССР, мне доводилось встречаться с людьми, которые участвовали в поисковых работах самолёта, проходя морскую службу на судне «Михаиле Мирчинк», повествование которых о поисковых работах резко отличались от сказок журналистов и лиц, примазавших к ним, от моряков «Михаила Мирчинка», якобы полученных по горячим следам от членов экипажа, пересказанных в своей книге Мишелем Брюном.
Особо отличался в сказании небылиц, полагаю, ангажированный властями журналист газеты «Известия» Андрей Иллеш, сочинивший и опубликовавший множество репортажей с места гибели самолёта
Хотя винить в выдумках Мишеля нет необходимости, его анализ катастрофы был основан только на косвенных свидетельствах и фактах, которые дошли до него уже искажёнными, в том числе и от А. Иллеша.
Особенно впечатляют моменты, изложенные в главе 10 книги с названием «Советские подводные поиски».
Вот они!
«…Океанографические данные показывают, что морское дно в этом районе очень загрязнённое, вода чрезвычайно мутная, видимость плохая и нет никакой подводной жизни. Всё это согласуется с комментариями водолазов, так же как со свидетельством Николая Сергеевича Антонова, капитана Холмской рыболовной базы, слова которого «Известия» цитируют так: «Я прибыл в зону поисков через пять или шесть дней после того, как был сбит «Боинг».
Я был послан, чтобы заменить капитана «Каренги», большого морозильного траулера. В этом районе уже находились большое количество судов, военных и рыболовных. Здесь было пятнадцать или двадцать судов - военных и рыболовных. Они забрасывали сети и занимались тралением в поисковой зоне. На дне был толстый слой грязи, и сети часто рвались. Морское дно было мёртвым, никаких признаков подводной жизни. Никто никогда не ловил ни одной рыбы в этом районе. Наконец рыбаки зацепили «Боинг»...».
И далее.
«Советский военно-морской флот вскоре понял, что самолёт, который разбился здесь, разлетелся на куски слишком маленькие, для того чтобы обнаружить их при помощи сонара и решил использовать метод прямого контакта, таская тралы и стальные канаты по морскому дну. Адмирал Сидоров объяснил подробнее, как проводилась операция: «Рыбаки приспособили трал таким образом, чтобы его могли тянуть два траулера.
Они покрыли его нижнюю часть кожей, чтобы он скользил лучше [в густой грязи. - М.Б.], собрали некоторые бумаги и обломки самолёта. Размер района поисков был пересмотрен и составлял два на три километра. Зона была разделена на три сектора. Обломки здесь были найдены рыбацкими судами, которые ловили их сетями… 8 или 9 сентября трал зацепил секцию фюзеляжа, которую протащил почти полтора километра. Затем мы вызвали «Михаила Мирчинко». На его борту не было водолазов.
«Михаил Мирчинко» прибыл на место 10 сентября, как это показано в документах JMSA и по свидетельству его команды. «Мирчинко» - хорошо оборудованное буровое судно и водолазная база, способная динамически стабилизировать своё положение точно над определённым местом на дне без опускания якоря. Корабль должен был немедленно приступить к водолазным операциям. Но из-за того, что судно прибыло без обычной команды гражданских водолазов, советский ВМФ должен был вызвать своих собственных водолазов из главной базы Советская Гавань на материке», и, далее М. Брюн пишет «Иллеш никогда не признавал, что в разных местах и в разное время командами водолазов были найдены несколько остовов. Он не принял в расчёт никаких конфликтующих свидетельств, которые он сам привёл в восьмой статье из «известинской» серии» и так далее и тому подобно.
Думаю, что этих сведений от М. Брюна достаточно для небольшого анализа, чтобы сложилось общее представление о фактуре, которая легла в основу его книги.
Итак, из выше приведённой цитаты - «Океанографические данные показывают, что морское дно в этом районе очень загрязнённое, вода чрезвычайно мутная, видимость плохая и нет никакой подводной жизни», при этом необходимо отметить, что этот район «...приблизительно в 6 морских милях от побережья Сахалина с центром в точке с координатами 46º35´ N, 141º45´ E» представляет собою - вытянутое морское плато.
А точка с названными географическими координатами находится почти на самом краю восточной стороны этого подводного плато, протянувшегося с севера на юг на десятки километров в обе стороны. Ширина этого подводного плато на выше названной широте севернее острова Монерон составляет около 20 км.
Плато имеет наклон с запада на восток. Глубина морской толщи воды над восточной частью этого плато достигает около 160 метров, а над западной частью около 135 метров. С обеих сторон резко начинаются свалы морских глубин, с восточной стороны глубина резко достигает почти 300 метров, а с западной стороны по широте 4535 N глубина опускается до 720 метров.
Сам о. Монерон находится почти в центре этой подводной платформы. Такая структура дна в точке падения самолёта никоим образом не способствует накоплению донных осадков, кстати, такого морского понятия как загрязнённое море в природе нет, речь должна идти - только, о мутности воды согласно данным океанографических карт.
К тому же ответвление теплого течения Куросио от основного, поворачивающего к проливу Цугару, поднимается выше острова Монерон с западной стороны, огибает его и смешиваясь с морским течением, идущем с севера вдоль Сахалина со скоростью 3-4 узла уходит на юг Татарского пролива. Отсюда миф о грязной воде в районе падения самолёта маловероятен, поскольку рельеф дна в этом районе и морские течения будут препятствовать и не способствовать образованию донных осадков.
Кстати сказать, многолетняя работа на рыбопромысловых судах при работе с тралами в различных районах прибрежных вод Охотского моря и Тихого океана никак не вяжется с понятием грязный трал, поскольку такого, просто, не может быть, потому, что этого не может быть. И это может подтвердить любой моряк.
Николай Сергеевич Антонова, капитан Холмской рыболовной базы прибыл на замену на БМРТ «Каренга», однако База океанического рыболовства изначально находилась в порту Корсаков, когда в своё время несколько первых судов этого типа передали из УТФ (Управление тралового флота) из порта Невельск, положив начало созданию крупнейшей базы на Дальнем Востоке. Н.С. Антонов, как истинный рыбак ну просто не мог сказать о том, что они забрасывали сети, вместо: - ставили трал и осуществляли траление.
Далее. Очередной ляп М. Брюна - Адмирал Сидоров объяснил подробнее, как проводилась операция: «Рыбаки приспособили трал таким образом, чтобы его могли тянуть два траулера. Они покрыли его нижнюю часть кожей, чтобы он скользил лучше…».
Морякам давно известен лов пелагиальных видов рыб обитающих в толще вод. Для вылова этих видов рыб существует так называемый близнецовый промысел, когда два однотипных судна одним специально сшитым тралом осуществляют траление рыбы в толще воды, согласованно, то поднимая, то опуская трал на различные глубины в толще воды. Такой близнецовый лов требует большой морской практики, опыта.
Как правило, капитаны, работающие на близнецовом лову это люди - давно знающие и понимающие друг друга с полуслова, отработавшие в море не один год. Кроме того, на начальном этапе такого лова осуществляют тарировку трала с помощью рыбопромысловых приборов специального назначения, добиваясь его полного раскрытия, это иногда требует длительного времени от суток, при удачно скроенном трале, до нескольких суток, когда раз за разом идёт перекрой трала и его переоснащение. Так с ходу, как пишет господин М. Брюн, с чьей-то подачи, не организовать близнецовое траление.
Особое удивление вызывает информация о том, что моряки для скольжения трала обшивали его кожей. Интересно, какой и каким образом, сколько кожи уходило, если трал по нижней подборе при работе на тралении судами типа СРТР или СРТМ достигает длины 27 метров. Опытные рыбаки, прочитав в книге о таком ляпе, непременно подняли бы это словоблудие на смех.
Для работы трала на грунте, именно для того, чтобы поднять со дна всё то, что находится на самом дне, к нижней подборе трала принайтовывается на поводцах грунтроп, состоящий из металлического троса типа «геркулес», оклетнёванного (обмотанного) просмолённым пеньковым тросом, с нанизанными на геркулес через определённые расстояния - бобинцами (полыми металлическими шарами диаметром, если память не изменяет, до 40 см, с отверстием для геркулеса).
Грунтроп применяется в основном для ловли донных пород рыбы, таких как окунь, который обитает на скалистых грунтах, для предотвращения порывов трала. После прохода такого трала по дну моря, дно становиться «выбритым» до основания. В целом же у автора книги такие понятия как трал и сеть слова синонимы, чего не должно быть.
Не стану читателя больше утомлять своим анализом измышлизмов автора книги Мишеля Брюна, поскольку это составит многотомное издание, на написание которого уйдёт уйма времени. Но по ходу замечу, что даже наименование судна «Михаил Мирчинк» Мишель переделал на «Михаил Мирчинко».
Однако, при всём при этом, категорически согласен с выводами Мишеля о том, что самолёт был, самолет был сбит асом Осипенко, но какой это самолёт - всё покрыто мраком и тайной, будем ждать рассекречиванием архивов, ещё как минимум 20 лет.
Согласен и с фундаментальным выводом Мишеля о том, что людей в самолёте не было.
Это самый большой миф из череды событий, связанных с исчезновением самолета, выполнявшего рейс KAL-007 ранним утром 1 сентября в районе острова Монерон рядом с территорий о. Сахалин..
И исхожу конкретно из морского посыла, что море ничего лишнего не берёт, всё, что в него попадает в прибрежной зоне, обязательно рано или поздно будет на берегу. Вспоминаю трагический случай, когда в начале 70-х годах прошлого века, небольшой буксир, приписанный к Невельскому порту на Сахалине, на буксире тянул огромную океанскую баржу, гружённую пустой бутылочной тарой, из Александра-Сахалинского порта на юг, и в районе порт пункта Байково потерпел катастрофу в штормовую погоду и ушёл на дно.
Погибли люди, но те, которые были наверху, в надстройке, были найдены на берегу после шторма, одного моряка через некоторое время также нашли на берегу, а тот, кто был в машинном отделении через длительное время морем был также выброшен на берег.
Совсем недавно, в 2010 году в районе мыса Кузнецова на юго-западе Сахалина мной найдены две тяжёлые скобы из бронзового сплава с доской от судовой обшивки древнего судна, море не приняло их и после долгих лет все-таки выкинуло на берег. И таких случаев сколько угодно. А вот сбитый самолёт ничего сахалинскому берегу не подарил.
Что касается вопроса о том, почему руководство СССР умышленно призналась в том, что военным лётчиком с Сахалина был сбит южно-корейский пассажирский лайнер с пассажирами на борту, автор книги Мишель Брюн не нашёл ответа на него, даже не рискнул высказать предположение.
Однако кто-то должен это сделать! Лично моё предположение по вопросу признания гибели пассажиров руководством СССР связано с тем, полагаю, что взяв на себя эту ответственность, руководство выбрало из двух зол наименьшее, а именно эта катастрофа оказалась делом двух стран, хотя и довольно неприятным. Если бы не последовало признания и взамен этого всплыли бы несколько сбитых самолётов США советским летчиками асами, как над Монероном, так и около воздушной границы СССР и Японии (около восьми штук), о чём пишет с достоверностью Мишель Брюн.
Но тогда такое признание поставило бы СССР и США не на грань противостояния, которого на тот исторический момент уже было достаточно, а на грань войны, потянувшей бы за собой третью мировую войну.
Журналист Татьяна Ермоловская в предисловии к статье «Чёрные птицы» над Сахалином: кто же сбил корейский «Боинг»? также пишет «…Однако факты указывают на то, что на самом деле в ту ночь в небе над Сахалином в ходе ожесточённой схватки наши лётчики уничтожили вторгшуюся армаду американских разведчиков, постановщиков помех и истребителей эскорта. Беспрецедентная пропагандистская компания Запада скрыла эту бойню, а сыгравший в ней свою роль корейский «Боинг» погиб на 400 миль южнее, в районе японского города Ниигата (см. Интернет).
В продолжении повествования о сбитом самолёте над Сахалином необходимо отметить, что не зря именно на японском острове был установлен мемориал о погибших рейса КАЛ 007. Если бы действительно был этот самолёт сбит над Сахалином, то учитывая привязанность восточных народов, а именно японцев, корейцев и других азиатов к могилам своих предков, этот мемориал был бы сооружён именно на Сахалине. И скорее всего на острове Монерон, как наиболее близкого территориально к месту предполагаемой гибели пассажиров рейса КАL 007.
 |
| Плавающие обломки военного самолета, найденные Японским агентством морской безопасности к северу от острова Монерон в течение трех дней. Предмет слева на фотографии является частью закрылка №-111. |
| |
На Сахалине и Курильских островах сохранилось много кладбищенских комплексов, правда, относительно небольших, которые ежегодно посещают родственники ушедших в другой мир. Читателям необходимо напомнить, что в июле 1946 года на Юге Сахалина проживало 305 800 человек, из них 277 600 японцев и 27000 корейцев.
Однако по прошествии 20-летия так называемой гибели южно-корейского «Боинга», не было проведено никаких ритуальных церемоний в г. Невельске, процедурно связанных с опусканием на водную поверхность моря поминальных венков, и которые осуществлялись в первые годы, в годовщину траурного дня, небольшим количеством родственников погибших. И это подспудно говорит о многом.
 |
| Обломок ячеистой структуры от KAL 007, найденный в проливе Цугару (Сангарский пролив между островами Хоккайдо и Хонсю) в сентябре 1983 года, в более чем трехстах милях к югу от того места, где, как считалось, разбился авиалайнер. Японское ведомство самообороны понимало: если станет известно о том, что корейский лайнер разбился на юге, публика поймет, что обломки, найденные на севере, принадлежали военным самолетам. Оно отозвало поиски в проливе Цугару, утверждая, что найденные обломки принадлежали самолетам-мишеням, используемым для учебных воздушных стрельб. |
| |
Из отрывочных фраз японских граждан, которыми они обменивались между собою, после стольких-то лет со дня происшествия стало ясно, что они не совсем довольны установкой памятной стелы по случаю гибели самолёта именно на старом кладбищенском комплексе, где во времена оккупации Японией южной части Сахалина происходили захоронения жителей корейского происхождения. Видимо мы о причинах недовольства так и не узнаем никогда, и это тоже говорит о многом.
А вот фотографии, обошедшие все японские и другие зарубежные средства массовой информации, только в советских СМИ этого мы не увидели. Они и входят в то многое, косвенно подтверждающее факт произошедшего инцидента с северокорейским самолётом KAL 007 не вблизи острова Монеран.
По свидетельству Мишеля Брюна «предмет в верхней части фотографии - сиденье катапульты пилота, использованной по назначению и который мог принадлежать только военному самолету и только американского производства. На нем стоит номер 34, это сиденье катапульты пилота от «МакДоннелл-Дуглас» ACES II Zero Zero или похожей модели, с отстрелянными пороховыми зарядами.
Специалист из Пентагона, которому я показал фотографию, тотчас же узнал сиденье, еще даже до того, как я сказал ему, откуда оно взялось. Значение всех этих фактов заключается не только в том, что мы имеем дело с катастрофой к северу от Монерона американского военного самолета, оно также в том, что пилот, самолет которого был подбит, сумел катапультироваться, и опустился на парашюте…»
Японское ведомство самообороны понимало: если станет известно о том, что корейский лайнер разбился на юге, публика поймет, что обломки, найденные на севере, принадлежали военным самолетам. Оно отозвало поиски в проливе Цугару, утверждая, что найденные обломки принадлежали самолетам-мишеням, используемым для учебных воздушных стрельб.
 |
| Катастрофа могла произойти в Охотском море; русские передали этот фрагмент японцам вместе с другими обломками в сентябре 1983-го. Перегородка. Плывущий обломок найден 14 сентября в Абашири на восточном конце побережья Хоккайдо, омываемом Охотским морем. Объект, похожий на колесо, - перегородка с военно¬го самолета, по крайней мере, один из которых, разбился в Охотском море. |
| |
При написании настоящей статьи использованы материалы книги Мишеля Брюна и и Юрия Мухина «Третья мировая война над Сахалином, или Кто сбил корейский лайнер?» вышедшей в московском издательстве Алгоритм в 2008 году, материалы бывшего корреспондента газеты «Известия» Андрея Иллеша, Атлас океанов (Тихий океан) изданный Военно-морским флотом Министерства обороны СССР в 1974 году (Ответственный редактор Горшков С.Г. Адмирал Флота Советского Союза), морские карты МО СССР, Лоция Татарского пролива, Амурского лимана и пролива Лаперуза изданная главным управлением навигации и океанографии Министерства обороны Российской Федерации. Все книги, кроме статей А. Иллеша, из личной библиотеки автора.
При цитировании книги грамматика и стилистика сохранены.
Борис Сухинин, моряк, географ, публицист
г. Южно-Сахалинск
