 |
| А. Федотов |
|
|
По СМИ ни одного солидного репортажа, который бы более емко и в широком аспекте отобразил как давно ушедших, так и ныне здравствующих творцов. А ведь можно было в телевизионном эфире сделать передачу о тех, кто ушел, и о нынешних, что творят в наше столь неадекватное время.
Вон как лихо пропиарили выставку заезжих из Санкт-Петербурга художников в Дальневосточном художественном музее в Хабаровске. Ах да! Это же постмодернизм. А местный Художественный фонд кому нужен? Единственное интервью, которое было на телевидении, — Анатолия Нежинского. Все бы ничего, но вся фишка в том, что проходила выставка Художественного фонда с совершенно эксклюзивным материалом в трех залах нашего города: галерее Федотова, выставочном зале художественного музея и центре здоровья при краевой больнице.
Художественному фонду Хабаровского края семьдесят лет. Это немного даже для человеческой жизни. Он развивается, у него есть будущее. Но вспомним, как все начиналось. По моему мнению, пусть и субъективному, настоящим творческим потенциалом он стал обладать тогда, когда в Хабаровск из Читы переехал мой отец Алексей Матвеевич Федотов, в активе которого уже была республиканская и всесоюзная выставки.
А после очередной всесоюзной выставки в 1963 году отца и графика Василия Зуенко пригласили в Белокаменную, в Кремль, для вручения почетных грамот Верховного Совета СССР. И следует отметить — всего лишь двоих от всего Дальнего Востока. Зуенко тогда сказал отцу: «Леня, давай держаться вместе, нас здесь всего лишь двое из Хабаровска!». На фотографии они рядышком в Грановитой палате — в созвездии тогдашней элиты от искусства.
Вслед за отцом, в Художественный фонд были приглашены художники и графики. Те, которых помню: скульптор Геннадий Потомов, график Леонид Остроушко, живописец Александр Максимовский. Вот эта группа и вспрыснула адреналин в тихое-тихое провинциальное болото. Уже на ближайшей зональной выставке многие из местных творцов, ранее не поднимавшиеся выше городских и краевых вернисажей, вдруг заговорили сочным образным языком красок.
Краевой Художественный фонд начал создаваться в сороковых и пятидесятых годах прошлого века, и это был дилетантизм на местном уровне. Те, кто более или менее умел чиркать карандашом и смешивать краски на палитре, красили лики вождей. Были еще штриховщики, эти вообще ничего не умели рисовать, только писать плакатными перьями разные социалистические обязательства и чертить диаграммы и прочую шрифтовую чешую, благо в советское время всего этого маразма было с превеликим избытком.
Высшая же каста — это те, кто стремился отображать уже нечто, и рождалось это в творческих муках. Выезжали на пленэр писать этюды. Вообще стремились работать все-таки в творческом направлении. Но и эти приближенные к прекрасному, чтобы не затягивать пояса и не класть зубы на полку, в большинстве своем работали над живописными полотнами, уже созданными до них. Проще говоря, красили копии.
Это были официальные заказы от всевозможных организаций. В бане, куда нас с братом возил на помывку отец, висели знаменитые полотна. Это, конечно же, такой бессмертный шедевр, как «Утро нашей Родины», где был изображен весь в белом наш великий кормчий на фоне бескрайних хлебородных полей, с мудрым прищуром глядя в наше счастливое будущее. Висели также «Три богатыря» и, конечно же, «Девятый вал». Подобные произведения украшали всевозможные общественные организации: рестораны, гостиницы, кинотеатры. Но больше всего почему-то — бани. И ведь подобные подделки хорошо оплачивались, так что тогдашние творцы не особо бедствовали.
Доведя подобное ремесло до совершенства, художник как таковой постепенно терял свое «я» и уже создавал нечто свое, вылущивая сублимированную композицию с запашком явного плагиата.
Просматривал как-то я наш журнал «Словесница искусств» и увидел там репродукции тех давно ушедших лет. Даже на фотографиях видно — дилетантизм, что называется, на уровне школярной наивности. У нас в изостудии при Дворце пионеров, где я имел честь заниматься в свое время, восьмиклассники выполняли работы профессиональнее и колоритнее. Таков был Художественный фонд сороковых и пятидесятых годов прошлого столетия. Это была просто изостудия городского масштаба и не более.
И только в начале шестидесятых с прибытием вышеуказанных лиц, а чуть позже — Валентина Степанова, Виктора Коротина, великолепных и талантливых самобытных живописцев, имеющих высокие профессиональные навыки и свое видение на искусство как таковое, вот тогда-то Художественный фонд стал приобретать свое лицо и ощутимо набирать вес уже всероссийского уровня.
А все это произошло в 1958 году после сдачи в эксплуатацию трехэтажного здания, что по улице Фрунзе, дом 65. И каждый из художников, кто в полной мере отдавал всего себя творчеству, получил персональную мастерскую, где мог уже в одиночестве обдумывать и создавать свои полотна. До этого в большинстве своем художники работали кто где, а чаще всего в своих квартирах…
Так что краевой Художественный фонд того стоит, чтобы о нем писать и говорить, а не разбрасывать работы творцов по трем залам.
Алексей Федотов,
«Приамурские ведомости», №№ 89-90, 22.06.11
