 |
| Георгий Алексеевич Ушаков - советский исследователь Арктики |
| |
О ком речь? Выборка из официальных справок: Ушаков Георгий Алексеевич (1901-1963) - уроженец деревни Лазаревки Амурской области (ныне - Еврейской АО), советский исследователь Арктики, доктор географических наук, работал в Главсевморпути, Главном управлении гидрометеослужбы АН СССР; руководитель целого ряда полярных и высокоширотных экспедиций.
1. По стопам топографа Арсеньева
«…Раньше я думал, что эгоизм особенно свойствен дикому человеку, а чувство гуманности, человеколюбия и внимания к чужому интересу присуще только европейцам. Не ошибся ли я?» - мысленно переспрашивал себя на таежном привале начальник отряда военных топографов, снова и снова припоминая детали своего знакомства и дружбы с гольдом-проводником.
Сыну петербуржского железнодорожника, выпускнику столичного же пехотного юнкерского училища, получившему было назначение в Польшу, но переведенному по собственному почину в Уссурийский край для дальнейшего прохождения службы, везло ему на встречи с необычными людьми типа его любимца Дерсу.
Вот и теперь (дело было в 1916 году) он исподволь наблюдает за совсем еще юным крепышом, добровольным участником его очередного похода. Основные исследования топографы проводили в Приморье.
Приходилось, однако, работать и на Камчатке, Командорских островах, и в Приамурье, по территории которого они тоже проложили несколько маршрутов. На этой прокладке выделялся пытливый, ершисто-грубоватый паренек, старающийся ни в чем не уступать опытным путешественникам.
Так и растет не по дням - по часам. Талантлив явно. Далеко пойдет, высоко взлетит, стóит лишь дать ему верное направление, ветер попутный послать.
Ах, и где только сейчас гуляет этот ветер?.. Мировая война отшвырнула назад благодатное времечко, когда он, подполковник Арсеньев, состоял в должности чиновника особых поручений при генерал-губернаторе Н.Л. Гондатти, монархисте с либеральным уклоном, и совершал продолжительные служебные поездки, бывшие вместе с тем и научно-исследовательскими.
Осуществлялись они под эгидой ИРГО (Императорского Русского Географического общества), один из основателей Приамурского отделения которого, почетный председатель его и покровитель - все тот же Николай Людвигович.
Из-за финансовых затруднений, неизбежных в разгар военного лихолетья, уже не столь плодотворны итоги работы, да и объемы ее сжимаются, уходят из отряда надежные, многократно испытанные люди. Грешно их осуждать, и как отрадно, что на смену вчерашним единомышленникам-ветеранам, этим беглецам поневоле, стремится молодая поросль, пусть и неподготовленная, наивная до забавного, но бойкая, твердая духом и, будем надеяться, небесперспективная. Чрезвычайно занятно, что влечет ее сюда.
Отложив служебные записи, Владимир Клавдиевич нарочито громко прокашлялся, властным кивком поманил к себе полевого рабочего-новичка.
- Ты откуда, Ушаков? Где родился, напомни-ка.
- Родом из Лазаревки, - зардевшись от смущения и удовольствия, вызванных вниманием к нему командира, с готовностью отозвался тот. - Есть такое селение. Станица не станица, хутор не хутор. Теперь стоит в стороне от Амура, верст на сто ушло от наступающей реки с первоначального места. Я там, как говорится, детские и юношеские - ну, не все еще, конечно, юношеские - годы провел.
- Провел или прожил? Н-да… Как в пословице: «Что доброго может быть из Назарета*?» Какою же пургой занесло вашу милость в нашу глушь?
- Насмехаетесь? Про Назарет и я знаю. А вы - читали у писателя Бунина, что не прихоть казацкая (происхождением я из семьи казака) выгоняет навсегда на край света?
- Вот так рубанул казачина, вот так срезал! Сдаюсь. (Арсеньев хохотнул.) Да ты не стой, садись хоть на этот пенек, потолкуем немножко. Ну-с, и чего же вы жаждете, юноша бледный со взором горящим: денег, славы, приключений?
- Приключений до отвала с пеленок еще нахлебался. Нравы у нас в деревнях суровые. Богатый мужик и с батраков три шкуры дерет, и домашним лишнего куска хлеба не отломит, а уж за клочок удобной земли на меже все друг дружке в глотку вот-вот вцепятся. Не по мне это. Что деньги? Деньги - дело наживное. Почет - его заслужить надо, в мои лета об этом беспокоиться не резон. А вот мир въявь узнать - хочу. Жить хочу с пользою. Не только для одного себя.
- Похвально, братец, похвально. Оба желания наидостойнейшие. Хорошо бы к ним и третье прибавить.
- Учиться, что ли? Ну, этого-то желания у меня хоть отбавляй. Да, ежели вам угодно, я и так учусь на каждом шагу.
- Проверим. О книжке Грумм-Гржимайло «Амурская область» слыхивал? Как! Прочел уже? Ай да Гошка, мал, да удал. А понимаешь, зачем понадобилось Григорию Ефимовичу сей капитальный труд в кратчайший срок исполнить?
- Кажется, уловил. В те поры в верхах решили строить Амурскую «железку», но сведений о природе и хозяйстве окрест этого маршрута набралось как кот наплакал. Тогда ваш Грум-м-м… боже, сразу и не выговоришь… вот он и составил научное описание местности.
- То-то же. Научное! Я, поверишь ли, его лекции в Питере когда-то слушал, ни словечка не пропуская. Однако, почему это он «мой»? Учись и ты, сынок. Много нам с тобой дорог прокладывать предстоит, и не только железных.
- Да, - растроганно сказал юноша и спохватился: - Батюшки, стемнело уж. Да так быстро. Наверно, устали вы, ваше благородие. Но можно я еще спрошу? Время нынче недоброе. Молодежь талдычит: революция должна быть, а старики гудят: переворот, измена государю. Так вот, ходят слухи, будто кое-кто вам за кордон советует перебраться. Оно, может, и в самом деле… Безопаснее было б.
- Не всякому слуху верь. Ну а вдруг и там, за кордоном, забурлит - что тогда? Нет, Гоша, нет и еще раз нет! Я русский. Работал и работаю для своего народа. Участь его - моя участь. Мне за границу ехать незачем. Перевороты переворотами, а в наш век без грамотных специалистов никакой власти не удержаться. Без ученых - тем паче. Заруби себе это на носу, пригодится. Ладно. Покойной тебе ночи, а наутро - в добрый путь.
- Спасибо, и вам того же.
На самом исходе двадцатых годов, в тайге, заболел Арсеньев крупозным воспалением легких и «погасил свою лампаду» во владивостокской больнице. Проводить наставника в последний путь Георгий не мог: как раз в тридцатом его назначили начальником полярной экспедиции. Три года вынашивал он ее план.
2. С «Красного острова» - на остров Врангеля
«…Ушаков и его соратники, - бегло сообщает Н.К. Гацунаев, составитель краткого биографического словаря «Географы и путешественники», - прошли на собачьих упряжках 5000 км, из них 2200 км с маршрутной полуинструментальной топографической съемкой, опирающейся на 17 астрономических пунктов. Экспедиция установила, что Северная Земля - крупный архипелаг…»
С тех пор ее точные контуры - достояние карт всего мира; «Северная Земля перестала быть таинственной сушей и впервые обрела реальные формы. Это дало основание называть экспедицию Ушакова вторым открытием Северной Земли».
Главный итог ушаковской разведки, полную карту этого скопления островов, издали в октябре 1932-го. Состоялось это событие через полмесяца после того, как в воды Берингова пролива прорвался ледокольный пароход, снаряженный по плану и под руководством легендарного О.Ю. Шмидта.
Ввиду неисправимой поломки (всего-то в двухстах километрах от цели!) превращенный в «невесту ветра» - парусник, он все-таки пробился, благодаря чему впервые в истории мореплавания была доказана возможность преодолеть Северный морской путь от Архангельска до этого пролива не долее чем за сезон.
«Первым прошел весь путь за одно лето «Александр Сибиряков», - подтвердит много лет спустя ученый Х. Ханке из ГДР, эрудит по части моря и прочего с морем связанного. Он же с восхищением заметит, что в навигацию 1961 года этим путем прошло уже 300 советских судов. Знай, мол, наших!
С декабря тридцать второго Шмидт - начальник только что учрежденного Главного управления Северного морского пути при Совнаркоме СССР (Главсевморпути) - мощного, влиятельного ведомства, в чье распоряжение передавались десятки гидрометеостанций, Всесоюзный арктический институт, все ледоколы и ледокольные пароходы, а несколько позже - еще и хозяйство акционерного общества «Комсеверпуть».
Кадры там трудились не из простых смертных, прославившиеся на всю страну, мыслящие по-государственному. И кураторы у них были соответствующие.
Вот строка из мемуаров Владимира Куйбышева, сына тогдашнего председателя Госплана: «В разное время у отца в гостях, помню, бывали полярные исследователи О.Ю. Шмидт и Г.А. Ушаков…»
А вот что по данному поводу оставил нам сам Георгий Алексеевич: «…Люди Арктики, часто совершенно оторванные от мира, нуждаются наряду с твердым большевистским руководством в теплоте и внимании. И то и другое советские полярники всегда находили у своего руководителя - Валериана Владимировича. Еще до похода «Сибирякова» и создания Главсевморпути Валериан Владимирович уделял большое внимание работе советских полярников, а с момента организации Главсевморпути беспрерывно лично руководил всей работой в Арктике».
Это - из его прощального слова в газете «Известия» по случаю смерти Куйбышева, наступившей в январе 1935-го.
О себе же лично Ушаков говорит немногословно: «Я начал работу в Арктике, когда слово «полярник» еще редко встречалось в нашем словаре; советские работы в полярных областях только развертывались». Эту цитату я почерпнул в журнале «Историк» за октябрь 2016 года, в статье Александра Орлова «Арктический казак», приуроченной к 115-летию со дня рождения Георгия Алексеевича. Там сообщается об Ушакове следующее:
«Образование он получал урывками. Между сражениями Гражданской войны окончил учительскую семинарию в Хабаровске. Едва завершилась Гражданская война, а в правительстве уже обсуждались дельные программы освоения Севера. В 1926-м Ушакову, недавнему красноармейцу, поручили основать промысловое поселение на острове Врангеля. Это была настоящая полярная работа…
К тому же с политическим подтекстом. На остров претендовали канадцы, на нем следовало всерьез обживаться. Вместе с начальником острова туда отправились с Чукотки девять семейств эскимосов и чукчей - больше 50 человек. Три года прожил он со зверобоями, многому обучал их, но и сам учился: как передвигаться по морским льдам, управлять ездовыми собаками, путешествовать в черную полярную ночь, добывать морского зверя, оборудовать лагерь в пути…
Эскимосы признали Ушакова вожаком. Организаторский талант, любовь к приключениям, выносливость и смекалка - все это он проявил в годы работы на Врангеля».
Об этой же поре и обстоятельствах - в «Географах и путешественниках», то есть в сборнике биографий у Гуцанаева:
«В годы гражданской войны сражался в партизанских отрядах Приамурья. (По уточненным источникам, доброволец в Красной гвардии. Участвовал в освобождении Благовещенска от интервентов и белогвардейцев. С начала двадцатых, с образованием буферной республики, нашу Амурскую область называли «Красным островом». - А.Т.)
После войны учился в Дальневосточном университете, работал. 26 марта 1926 года правительством было принято решение о создании на безлюдном острове Врангеля постоянного населенного пункта и о посылке туда специальной экспедиции. Ушаков добился включения его в состав этой экспедиции и был назначен начальником поселка и полярной станции, которые надо было создать на острове…
Остров Врангеля стал для Ушакова практической школой организатора и исследователя. Здесь он накопил ценные наблюдения над климатом острова и ледовым режимом омывающих его вод, собрал богатый материал по этнографии эскимосов, которые помогли ему в создании больших коллекций образцов растительного и животного мира и минералов острова. Трехлетняя работа на острове выдвинула его в ряд выдающихся полярных путешественников».
3. Улыбка для американца
1934 год, предвесенье. Ушаков, член возглавляемой Куйбышевым чрезвычайной правительственной комиссии, руководит эвакуацией участников очередного похода шмидтовцев, терпящих бедствие в Чукотском море.
«Поток, направляемый Валерианом Владимировичем к лагерю Шмидта, - расскажет он потом, - рос с каждым днем, в него включались ледоколы, самолеты, дирижабли, вездеходы, собачьи упряжки и т.д.»
К сожалению, техника наша была пока несовершенна, пришлось - по спецзаказу - купить у США пару считавшихся тогда лучшими новеньких самолетов «Флейстер» с моторами воздушного охлаждения; но зарубежная пресса устами таких известнейших полярников и океанологов, как Р. Ларсен и Х. Свердруп, считала все-таки несостоятельным принятый советским правительством план вызволения моряков и ученых из ледового плена.
Швейцарская, например, газета «Фольксштимме» «подогревала» общественное мнение так: «…На льдине плывут к полюсу 104 русских, среди них семь женщин и двое детей, и с нетерпением ждут помощи. Это команда советского (ледокольного - А.Т.) парохода «Челюскин», который погиб, раздавленный льдами, и персонал метеорологической станции с острова Врангеля… Имеется только одна возможность осуществить спасение: дождаться на льду наступления теплого времени, когда находящиеся на льдине сумеют достичь на своих лодках берега или их отыщет другой ледокол. Спрашивается только: выдержит ли льдина до этого времени».
На карту ставилась, таким образом, честь государства, которое само в те далекие годы напоминало исполинских размеров торос, отколовшийся от будто бы несокрушимого капиталистического айсберга и плывущий в неведомое завтра собственным путем. Не зря же добрые полвека спустя автор излюбленных подростками «Двух капитанов», прозаик Вениамин Каверин скажет: «Поведение и образ жизни челюскинцев диктовали нравственную атмосферу далеко за пределами шмидтовой льдины».
Не этой ли атмосферой навеян и посвященный Ушакову фрагмент сборника «Дорога к людям» очеркиста Евгения Кригера: «То, что все мы знаем об этом человеке, совершенно исключает всякую мысль о слабости его характера, о сентиментальности, об отсутствии самообладания. Часто он шел навстречу опасности, смерть не раз готова была схватить его за горло - в эти минуты он сохранял полное спокойствие…
Однажды, сидя в кабине самолета, боровшегося с обледенением, он улыбкой остановил тревожное движение американца-механика, схватившегося за ремни, чтобы привязать себя к сиденью». Иностранец, надо полагать, в тот момент не улыбался.
Да, поистине золотая страничка в истории Родины - челюскинская эпопея. За полгода же перед ней наши предки следили, затаив дыхание, как продвигается труднейшая операция ЭПРОНа, то бишь Экспедиции подводных работ особого назначения - подъем со дна моря ледокольного парохода «Садко». (Ну, а ваше, дорогие читатели, сердце - что сейчас говорит оно вам? Тоже, значит, о «Курске» подумали?..)
Но вот судно с былинным именем поднято, восстановлено и - фантастика! - уже в 1935-м на его борту уходит в Ледовитый океан Первая советская высокоширотная морская экспедиция. С Ушаковым во главе.
«Садко» поднимался все выше и выше. Обогнув берега Шпицбергена, полярники прошли по северной окраине Карского моря и - установили существование острова, по которому, как говорится, не ступала еще нога человека. Остров тот, с единодушного согласия участников экспедиции, нарекли островом Ушакова.
«Плавание увенчалось большим успехом: корабль, пользуясь благоприятной ледовой обстановкой, поднялся до 80-й параллели северной широты. Были собраны ценнейшие научные сведения». Так - уже на закате советского времени - скупо, но емко упомянут был «Садко» у первоклассного журналиста Юрия Жукова, отдавшего молодость репортерству в «Комсомольской правде». А его сослуживец М. Черненко с корреспондентом «Известий» Э. Виленским сделали на эту тему целую книжку. Писалась она по горячим следам. Эх, найти бы да почитать!
4. Век и человек
Калейдоскопически, головокружительно много- и разнообразен ХХ век. Однако у нас наиболее характерное выражение образу его придавали, по-моему, не иначе как такие вот дела, такие люди. Патриоты. Рыцари. Романтики. Герои. Подвижники страны, которой уже нет.
Кроме острова в Карском море именем Ушакова названы поселок в бухте Роджерс, мыс на о. Врангеля, река на о. Октябрьской революции, а также горы на Земле Эндерби, что в Антарктиде. Славно потрудился наш земляк. Не провел, а прожил отпущенные ему годы. В.К. Арсеньев, наверное, был бы доволен им.
Скончался Георгий Алексеевич в ночь со второго на третье декабря 1963-го. До последнего окрылял он себя мечтой о новых походах в Арктику. Увы, лишило его крыльев давно и круто пошатнувшееся здоровье. Не стало именитого полярника, отсветило ему северное сияние.
Но еще долго профессорской братией сохранялось предание о подготовке к полувековому юбилею Ушакова и, как в подобных случаях водится, присужденью ему подобающей ученой степени.
«Отлично, будет сделано, - откликнулись те, от кого это зависело. - Но… А как быть с докторской? Столько всего человек успел, так отчего же об этом-то не позаботился?» Вот незадача! И правда, как можно забыть пророческие слова, поставленные одним из родоначальников ИРГО, пушкинским современником А.Ф. Миддендорфом в эпиграф к его диссертации: «Тому, кто хочет видеть свет, чуждый цивилизации, я советовал бы запастись докторской шляпой как самым надежным колпаком для путешествия». Выходит, …прошляпил?
Ответил за Ушакова сам Обручев-старший, без малого 90-летний академик, Герой Соцтруда, почетный президент Географического общества:
- Откуда сыр-бор загорелся, любезные? Диссертацию, да будет вам известно, Георгий давно защитил. Уж вы удосужьтесь рассмотреть ее при случае. Гошкина диссертация - на всех картах мира!
Последнюю фразу Владимира Афанасьевича, эти крылатые слова, цитируют по сей день. Возразить мудрому старцу было нечего - и стал исследователь-практик доктором наук. Юбилей же лично он отметил выпуском в свет книги «По нехоженой земле», которая считается основным документом о знаменитой Североземельской экспедиции и выдержала по меньшей мере четыре издания. Чем не диссертация?!
Вот каков он, ровесник минувшего века, сын казака из мало кому ведомой амурской Лазаревки (современное название - Лазарево). Вот о чем, в частности, следовало бы рассказывать нынешним школьникам и студентам на уроках да в лекциях по истории Отечества. Вот как, наконец, надо бы жить и сегодня, будь у нас с вами такая же высокая, светлая цель - работать не ради себя одного, а для благополучия всего народа. Великая цель… была…
И напоследок еще раз воспользуюсь отрывком прошлогодней публикации Александра Орлова из журнала «Историк»:
«В наше время снова громко звучат такие слова - «Север», «Арктика». Это стратегически важная земля, вокруг которой идут международные споры. Освоение этой суровой земли продолжается, до сих пор она таит сотни загадок. Тем важнее для нас подвиг тех, кто в ХХ веке совершил прорыв на Север. Они завоевали для нас Арктику без единого выстрела, хотя ежедневно рисковали жизнью…
Как-то скромно прошел в этом году 115-летний юбилей Георгия Алексеевича Ушакова… - выдающегося полярника, одного из основателей Института океанологии Академии наук СССР. Для тех, кто сегодня трудится на арктическом направлении, имя Ушакова остается культовым, а его подвиги не забыты. Но широкого резонанса нет, и это несправедливо».
Не согласиться - просто невозможно. А вы как полагаете?
Александр Табунов.
Благовещенск, Амурская область.
2001-2017 гг.
*Назарет - ветхозаветный городок в Галилее, небольшой и настолько незначительный, что вошел в приводимую здесь пословицу. Согласно Библии, в Назарете провел свое детство и отправился оттуда проповедовать новую религию Иисус Христос.
