В дворцовых кругах XVII века о нем мало кто знал. Говорили, будто бунтовал против воеводы Головина. Но сей воевода тиранством и поборами чаще сам настраивал людей против себя. А купчишки, даурского атамана звали вором. Так кем на самом деле был Хабаров: первопроходцем, дельцом или бандитом?

Ерофей Хабаров

Если Ермак подарил Руси Сибирь, Дежнёв открыл пролив в восточные моря и океаны. Стадухин и Атласов прибавили к Руси Чукотку и Камчатку. То Ярофей Хабаров начал осваивать Приамурье и открыл путь в Китай.

Ярофею Павловичу выпала честь представлять Русь на берегах Амура. После его похода в Даурию Россия стала близким соседом Поднебесной империи. Открылся сухопутный путь в Китай…

“Великий сын Великого Устюга” был из той когорты землепроходцев, которые первыми положили путь к богатствам Сибири.

Устюжский уезд с городом Устюгом Великим в XVII веке занимал исключительно выгодное географическое положение. Через него пролегали основные пути сообщения Европейской России с Сибирью. И детство, юность Ярофея проходили в атмосфере небывалого прежде экономического подъема Устюжины. Многие крестьяне подались в Сибирь на промысел и на сибирские торги – они подряжались к московским купцам или возили за Урал – “за Камень” – собственные товары.

Зимой 1628 года и семья Хабаровых отправилась в дальний путь. Ярофея и его брата Никифора позвала Мангазея, которую на Руси называли не иначе, как “златокипящая вотчина”. В первую треть XVII века через Мангазейскую таможню ежегодно проходило столько соболиных шкурок, что их стоимость равнялась годовым доходам царского двора…

Из Устюга Великого, дорога странствий привела братьев в Соликамск, затем в Верхотурье и Тобольск. Здесь они наняли пять покрученников (рабочих) и примкнули к большому каравану кочей (саней), во главе которого шли новые мангазейские воеводы: Кокорев и Палицын. Вместе со всеми пересекли Обскую и Тадовскую губы, затем, поднявшись по реке Тоз, перезимовали в Мангазее. Весной по Енисейскому волоку дошли до Туруханска, оттуда сплыли в Енисей и дальше морем прошли в устье Пясины, волоком перебрались на реку Хету.

На этой реке стояло Хетское зимовье, куда Хабаровы прибыли летом 1629 года. Здесь в таможенной избе Ярофей стал служить “целовальником” по сбору десятинной половины с торговых и промышленных людей. А Никифор с покрученниками отправился в “нехоженные земли” в южную и среднюю часть Таймырского полуострова, где по слухам водилось множество пушных зверей…

Небольшой отряд Хабарова обосновался сначала в Усть-Кутском остроге, из него уже ходили по Лене к Якутску. Хабаров основал там соляные варницы, которые к 1639 году снабжали солью не только ближайшие остроги, но и Якутск; основал соболиный и рыбный промыслы, завел землепашество. Вскоре он стал одним из крупнейших хлеботорговцев – мечтал собирать более тысячи пудов зерна в год. Но вот якутский воевода Головин и Глебов решили забрать у него в “государеву казну” безвозмездно 300 пудов хлеба; без всякого вознаграждения отписали они и его соляной завод. Отобрали у Хабарова земли…

Весной 1641 года Ярофей Павлович поселился на устье реки Киренги в Никольском остроге, основанном отрядом Василия Бугра. С появлением там бесстрашного и предприимчивого Хабарова началась новая история Никольского острога. До сих пор сохранились тамошние названия: деревня Хабарово, Хабарово поле, Хабарова роща (см. Ф. Сафронов “Ерофей Хабаров”).

У Ерофея появилась своя заимка, мельница. Этому есть подтверждение и в отписках, которые посылались царю сибирскими воеводами. Вот для них-то Хабаров оказался вновь неудобным и 1643 году за отказ ссужать деньгами воеводскую казну у него отобрали все владения, а самого бросили в Якутскую тюрьму, где он просидел около двух с половиной лет. Только в 1645 году он вернулся и вместе с братом и племянником стал восстанавливать свое хозяйство.

В 1646 году до Москвы дошли слухи о злоупотреблениях и самоуправстве воеводы Головина и он был смещен, а на его место прислан “православный” ливонский немец Дмитрий Францбеков (Фаренсбах). Тогда Хабаров попросил воеводу разрешить ему пойти на Амур за свой счет, не требуя от казны ни жалования, ни провианта. Францбеков согласился. Весной 1649 года воевода дал “оптовщику” Ярофею Хабарову “наказ” о походе в Даурскую землю.

В 1651 году Хабаров заложил первую русскую крепость Албазин. Выйдя к Амуру в верховьях, он опустился вниз до устья Уссури. Через год Хабаров совершил еще один поход на Амур. На этот раз он заложил зимовье на месте нынешнего Хабаровска.

Установление российской власти на Амуре сопровождалось сооружением острогов – при слиянии Шилки и Аргуни на правом берегу Амура возник Усть-Стрелочный, а ниже его Албазинский острог; далее вниз по Амуру был сооружен Кумарский острог, а в районе озера Болонь – Ачанский городок. А вот официально включения Приамурья в состав Российского государства было признано лишь летом 1653 года…

Бесчисленные походы Хабарова явились своеобразной Одиссеей и по количеству пройденных верст и по тому, что ему пришлось пережить, постоять за правду, проявить характер.

Какова же дальнейшая судьба Хабарова? В декабре 1654 года Хабаров вернулся в Москву.  После его отчета в Сибирском приказе началась подготовка к отправке другой экспедиции. По другой версии, Хабарова в Златоглавой арестовал, обвинив в утайке государственной казны. На допросах в Сибирском приказе от него требовали указать, куда он девал свинец и порох. Одни считают, что Москва справедливо разобралась в его деле и что Хабарова в уважение к заслугам возвели даже в достоинство боярского сына, однако запретив появляться на Амуре. По другим сведениям, он был назначен управителем приленских деревень – от Усть-Кута до Чечуйского волока.

В 1667 году Хабаров несколько раз подавал Тобольскому воеводе челобитную, в которой просил возвратить его в Даурскую землю. Так или иначе, но Хабаров больше на Амур не вернулся. Он исчез бесследно, как исчезали в те времена многие талантливые выходцы из народа. Даже его могилы не удалось отыскать…

Как же относиться к теневым сторонам биографии Хабарова? Может настороженно?.. Наверное, всепонимающе. Именно настоящий характер придает историческую достоверность, подлинность Хабарову. Без таких бурных страстей его бы не было.

Вероятно, не будет реального Хабарова, если представлять его мягким, податливым, добрым семьянином и любящим отцом. В этом смысле можно безоговорочно согласиться с К. Чуковским: “По-настоящему можно полюбить историю лишь тогда, когда она наполнена для нас живыми людьми, когда великие деятели не просто бесплотные тени прошлого, а реальные характеры, со своими сложными и противоречивыми судьбами, достоинствами и недостатками”.

К примеру, в романе Д. Романенко “Ерофей Хабаров” есть эпизод, связанный с судьбой Илейки Жука - “искателя лучшей доли и лучшей воли”. Когда Хабаров хотел посягнуть на честь его возлюбленной Юргалы, он смело загородил ему дорогу: “Кто тронет Юргалу, заплатит мне своей головой!”. Однако Юргала все-таки погибает, брошенная в огонь по приказанию Хабарова…

А вот что говориться в документах Сибирского приказа, хранящихся в Московском архиве министерства юстиции (из статьи Н. Чулкова в журнале “Русский архив”): “Хабаров грабил вилюйских тунгусов, якутов и русских промышленников”. Там же рассказывается о расправе, учиненной Хабаровым в стойбище туземцев. Инородцы заверили атамана в том, что они готовы платить ясак русскому царю, но он приказал мужиков топить, а жен  и детей подуванить, т.е. поделить между служилыми людьми.

В числе захваченных оказалась и жена князька Шилгинея, которую Хабаров хотел сделать своей заложницей. Она воспротивилась, и тогда атаман велел ее удавить. В тот день, почти всех заложников он засек кнутом, а Москву известил о том, что заложники сам себя лишил жизни…

Князь Кичиги пообещал атаману выкуп за троих своих пленных братьев и сына – пять сороков соболей, однако Хабаров заложников повесил, остальных пленных приказал порубить.

Даже историк И. Забелин, изучивший подлинные документы - “отписки” Хабарова, назвал его единственным в своем роде “законченным” конквистадором.

Властолюбие, жестокость, стремление к личному обогащению, - таков  истинный характер Хабарова, писал историк.

В те далекие времена в Сибири сформировался воевода-самовластец, который имел полномочия “делать всякие дела по своему высмотру и как бог на душу положит”. “Человек с волчьим сердцем”, - эпитет писателя Романенко.  

Да, многие сибирские воеводы и начальники были взяточниками и правили отнюдь не как бог на душу положит. Именно поэтому землепроходцы смогли за довольно короткий исторический отрезок достигнуть берегов Амура.

Вот в романе Вс. Иванова “Черные люди” Хабаров говорит: “На Илиме реке я тож делаю, что и везде делывал – хлеб пашу, соль варю, промысел промышляю”. Да, Хабаров мог быть таким, но под старость. Тогда он многое повидал и много передумал. Нам по душе его мирная созидательная работа. Такое воображение соответствует добрым традициям нашей исторической литературы...