 |
| Ерофей Хабаров |
|
|
От себя добавлю, что сомнение вызывает и целый ряд других обстоятельств, прежде всего то, что в «Тихоокеанской звезде» речь шла о селе Калинино - бывшей деревне Монастырщина, в статье же Левкина - деревня Монастырская, что не одно и то же. Кроме того, это ведь даже и не Амур, а побережье Шилки, где Хабаров, насколько это можно судить по его отпискам, никогда не бывал. Мог ли он вопреки воле властей бежать с Лены и устраиваться на житье под носом у нерчинских воевод? Нет, здесь что-то не так.
Тем не менее информация заинтриговала меня предположением о возможном возвращении Хабарова на Амур. Ведь так и остается неизвестным, где и когда умер Ерофей Хабаров, есть лишь ничем не подтвержденные предположения, что он умер, находясь на Лене, и похоронен у стен Киренского монастыря. (О публикации нашей газеты и развернувшейся после этого дискуссии мы расскажем в конце этого очерка.)
История одной находки
В течение нескольких лет я собирал и анализировал исторические материалы в надежде найти подтверждение возвращению Хабарова на Амур, а вместе с этим и объяснить загадочную находку, о которой писала «Тихоокеанская звезда».
Дополнительные сведения принесло знакомство с материалами амурской эпопеи генерал-губернатора Муравьева. Это по его инициативе одно из казачьих поселений было названо Монастырщиной - по фамилии подпоручика Петра Монастырщины, который командовал 2 ротой 13 сибирского линейного батальона, снабжавшей продовольствием казаков сводной Амурской сотни, что несли службу на Сунгарийском посту. В советское время этот населенный пункт тоже был переименован в Калинино.
Поиски на карте этого села обрадовали меня результатом. Оказалось, что оно расположено неподалеку от устья Буреи, выше которого начинается Хинганское ущелье. Недалеко от Калинино я обнаружил старинное село Крестовоздвиженка, название которого явно указывало на установление там когда-то и кем-то «Креста Господня».
Занимаясь в то время подготовкой к печати книги «Сибирский конкистадор Ерофей Хабаров», я был неплохо осведомлен о деталях его амурских походов. Неясными оставались лишь несколько фрагментов, среди них - странное поведение Хабарова как раз в этом районе - близ устья Буреи - в 1652 и в 1653 годах, накануне его ареста Зиновьевым. Именно в этих местах он, казалось бы, совершенно беспричинно, задерживался на довольно продолжительное время - от полутора до двух месяцев.
Когда я читал обо всем, что происходило в это время на Амуре, то не раз задавался вопросом: располагал ли в это время Хабаров средствами, чтобы расплатиться с долгами перед казной? И если да, то где хранилось все это добро?
Надо думать, средства у него были, причем не малые - и деньгами, и мягкой рухлядью, и разного рода изделиями, награбленными у князцов и улусных «лутших людей». Средства от продажи своим людям вина и пива, пищалей и серпов с косами, свинца и пороха и т.п.
Конечно, часть добра, прежде всего мягкой рухляди, Хабаров, видимо, уже переправил на Лену со своими доверенными людьми - братом Никифором и племянником Артемием. Что же касается оплаты своего долга Францбекову и казне, то с этим он не торопился. Складывалось впечатление, что он даже и не намеревался этого делать. Переправлять на Лену остальное свое добро он, видимо, не считал возможным. Потому ли, что не хотел огласки, которая была неизбежна при таком числе окружавших его людей, в том числе критически к нему настроенных. Или потому, что опасался, как бы все это не было у него отобрано властями и не отписано в казну.
Где же находилось все это добро? У меня нет другого ответа, кроме того, что он возил все это в трюме головного дощаника своей флотилии - своей походной резиденции.
Здесь мы подходим к замечательному моменту истории хабаровской эпопеи на Амуре, истории в духе романа Роберта Стивенсона «Остров сокровищ». Вряд ли Хабаров был столь опрометчивым, чтобы рисковать накопленным добром. Есть все основания предполагать, что в критический момент он упрятал его где-то, как сейчас говорят, в «схроне». Не тогда ли перед Хинганским ущельем в мае 1652 года, когда он узнал от дючеров, что его разыскивает отряд служилых людей Нагибы? Не этими ли обстоятельствами была вызвана задержка Хабарова, его нежелание идти на розыски этого отряда? К слову сказать, дикое Хинганское ущелье со своими труднодоступными скалами и разломами являлось весьма подходящим местом для такого рода акции.
Нечто подобное произошло и в 1653 году. Отряд Хабарова отплыл под парусами от Мингальского улуса 19 мая. Об этом свидетельствуют сохранившиеся исторические документы. В архивах не обнаружено никаких сведений о том, где был и чем занимался Ерофей Хабаров до 25 августа, когда он в устье Зеи встретил прибывшего на Амур государева посланника дворянина Зиновьева. Не известно, ни как он прошел устье Сунгари, ни то, чем занимался отряд и сам Ерофей в течение трех месяцев. Не использовал ли он это время для тех же целей - упрятать накопленное в походе добро в «Хинганском схроне». Обстановка складывалась критическая, Ерофей не мог не видеть, что над его головой сгущаются тучи. Это тем более вероятно, что теперь с ним были его брат Никифор и племянник Артемий Петриловский. Можно даже предположить, что они провели эту операцию втроем, перепрятав добро в другое место. Теперь уже без посторонних свидетелей. Времени для этого было достаточно.
Следует при этом иметь в виду, что Ерофей относился к такому способу временного укрытия ценностей вполне позитивно, об этом свидетельствует тот факт, что осенью 1653 года, когда он с Зиновьевым находился в Тугирском острожке, именно по совету Ерофея и под его руководством было закопано в землю 80 пудов пороха и другие боевые припасы, предназначенные для амурского войска.
Выйдя к Зее, Хабаров встретил там московского дворянина Зиновьева с более чем трехсотенным войском, в котором было 150 московских стрельцов. Судя по сохранившимся историческим документам, Хабаров к такой встрече был готов. Был у него собранный ясак, были ясачные книги, заведенные Поляковым в Гиляцкой земле, были захваченные в походах аманаты и ясырь. Собственного имущества было при Ерофее относительно немного - лишь соболи да меховые изделия. Да и те, надо думать, Ерофей оставил под рукой, чтобы использовать при необходимости для взяток и откупов.
Кресты над схронами
Обнаружив на карте неподалеку от поселка Калинино село Крестовоздвиженка, я невольно вспомнил, что когда Ерофей Хабаров под надзором сына боярского Федора Пущина прибыл в 1658 году на Тунгирский волок, чтобы раскопать спрятанные в схроне боеприпасы, то обнаружил «порозжие ямы», а возле них - крест, поставленный воровским войском Михаила Сорокина. Была такая древняя русская традиция - монументальные кресты высотою до нескольких метров ставили в памятных местах. Тем самым человек или просил Божьей милости и помощи, или возносил благодарственную молитву Господу в связи с успешным завершением какого-либо дела. На крестах, как правило, указывалось, чьим «повелением» они поставлены.
Не мог ли, подумал я, Хабаров со своими спутниками поставить такой крест в знак благодарности Господу после успешного опорожнения «Хинганского схрона»? А это значит, что он действительно побывал на Амуре, несмотря на запрет властей.
Нельзя, конечно, с полной уверенностью утверждать, что этот крест установил Ерофей Хабаров, но такая версия, нам кажется, имеет право на существование. Во всяком случае, она позволяет объяснить и появление села Крестовоздвиженка неподалеку от поселка Калиново, и каменной плиты со словами «Ерофей Павлович...».
Казаки, поселившиеся на берегу Амура во второй половине XIX столетия, когда имя Хабарова, что называется, было «на слуху», обнаружив этот полуистлевший поклонный крест и прочитав надпись на нем, пожелали заменить его памятной каменной плитой с именем землепроходца, посчитав, что он доживал свой век в этих местах.
Впрочем, могла оказаться эта плита и возле Нерчинска. Маловероятно, чтобы такую плиту вытесали и выбили на ней надпись в небольшом казачьем поселении на Амуре - там для этого не было ни условий, ни мастеров. А вот на горных заводах Нерчинского края это вполне можно было сделать и потом доставить плиту Шилкой и Амуром в село Монастырщина. Могло случиться так, что плита при погрузке по оплошности «работных людей» раскололась. Сомнительно, чтобы окончание надписи на ней стерто, как пишет об этом Г. Левкин, - это же немалый труд, да и для чего? Скорее всего, оно отколото. И потому изувеченная плита так и осталась лежать на берегу Шилки возле Нерчинска (да и на кладбище ли?).
В.Бахмутов, г.Красноярск.
----------
Зов Амура
Доживать свои последние годы на Амуре близ устья Бурей Хабаров, конечно же, не мог. Сохранившиеся документы свидетельствуют, что из минувших двух столетий (с 1652 по 1850-е) русские люди проходили эти места лишь в период 1652 - 1668 гг. причем именно проходили, а не жили постоянно. За эти шестнадцать лет более-менее длительное пребывание здесь русского отряда состоялось в 1652 году - после Ачанского сражения, и в 1653-ем, - после подавления Ерофеем бунта в его отряде. Обе эти остановки связаны с именем Хабарова. После этого в течение шести лет, - вплоть до 1659 года, казаки еще не раз ходили по этим местам, но уже без Хабарова. А после 1661 года, как заверяют историки, русские люди вообще не спускались по Амуру ниже устья Зеи - эти места находились под контролем маньчжуров. Исключение составляет лишь довольно странный поход албазинских казаков в 1668 году, когда большая часть казачьего отряда была захвачена маньчжурами в плен. Невольно возникает вопрос: не был ли Ерофей Хабаров организатором и участником этого похода?
Хабаров по возвращению из Москвы после ареста находился под строгим наблюдением воеводских властей. Это ярко продемонстрировали события 1663 года, в тот год к Хабарову на Усть-киренгу заехал Федор Пущин, и они вместе отправились на Чечуйский волок, где находилась деревня Пущина, - всего-то за сотню километров от Усть-Киренги. Но об этом тут же полетела весть якутскому воеводе. Илимский воевода Лаврентий Обухов писал Голенищеву-Кутузову: «приезжал в Усть-Киренскую волость из Якутцкого уезду с Чичюйского волоку сын боярский Федор Пущин и увез с собою сильно Илимского сына боярского Ярофея Хабарова, а для чего увез и какое до него дело, про то мне в илимском остроге не ведомо...».
Якутский воевода обеспокоился этим известием: Хабаров так и не рассчитался с казной «за даурский подъем». Его, не медля, под конвоем доставили в Якутск. В ответном письме илимскому воеводе Обухову якутский воевода писал: «... я ево, Ярофея велел взять для того, что на нем, Ярофее,... великому государю в казну за даурский подъем по кабале 4411 руб. , 22 алтына 2 деньги, и тех денег на нем Ярофее в Якутцком остроге доправить было никакими мерами неможно и поруки на нем Ярофее в Якутцком остроге в таких больших деньгах нихто не держит и я, господин, ево Ярофея за приставом отпустил в Чичюйский волок и велел по нем, Ярофее, взять поручную запись,... а как он, Ярофей, поруку по себе даст, я... велел ево, Ярофея, отпустить к тебе в Илимский острог».
Неизвестно, собрал ли Ерофей «поруку», но известно, что якутский воевода обязал его в погашение долга поставлять в Якутск из своего хозяйства «беспереводно по сту пуд ржи на год».
Прошло без малого пять лет, как Ерофей вернулся из Москвы, а за ним, как видим, по-прежнему оставался долг перед казной почти в четыре с половиной тысячи рублей. Это при том, что якутский воевода уже отписал у него в казну в погашение долга чечуйскую мельницу стоимостью в 330 рублей, то есть он за все эти годы по доброй воле не вернул казне, что называется, ни копейки.
Что же так тянуло Ерофея на Амур? Может быть, и в самом деле, осталось у него - где-то в тайном схроне немало ценностей, которые он не успел вывезти на Лену? Как бы там ни было, но смириться с мыслью, что для него теперь закрыта всякая возможность вернуться в Даурию, он не хотел, об этом свидетельствуют все его последующие действия.
Пришлось ждать еще целый год, пока в Илимск не прибыл новый воевода, назначенный Москвой - Сила Осипович Аничков, когда Хабарову удалось, наконец, получить разрешение на выезд в столицу.
Был ли Ерофей уверен в том, что в Тобольске или Москве удовлетворят его просьбу? Судя по всему, он в этом сильно сомневался. Более того, складывается впечатление, что в случае отказа он вообще не намерен был возвращаться на лену. Чем другим можно объяснить тот факт, что перед отъездом Ерофей распродал лошадей и коров, насеянный хлеб, медную посуду и «железный завод», а все свое недвижимое имущество, - «... заимку с сенными покосами и двором и хоромами и рыбными ловлями» передал во владение «монастырской братии»? Причем, в случае своей смерти все это завещал Троицкому монастырю.
Именно в это время был отправлен в Москву атаман Артемий Петриловский - его племянник с ясачной ли казной, или по особому вызову, - неизвестно. Так что, судя по всему, поехали они в Тобольск вместе и осенью 1667 года уже были в Тобольске.
Первым тобольским воеводой в то время был стольник Петр Иванович Годунов - человек деловой, энергичный и государственно мыслящий. 15 октября Хабаров подал ему челобитную с просьбой отпустить его на Амур, в которой писал: «А Я для тое... государевой службы и прибыли подыму на своих проторях (на свои средства - прим. автора) сто человек и на своих судах и хлебными припасами. С тех мест, где поставитца город и остроги, будет... великим государем в ясачном сборе и в пахоте прибыль».
Это последнее, что достоверно известно о действиях Хабарова из сохранившихся исторических документов. Большинство исследователей пишут, что после этого Хабаров бесследно исчез, и, о нем больше ничего не известно.
Что, по своей сути, предлагал Годунову Хабаров? Он предлагал ему авантюру, подобную той, на которой «погорел» якутский воевода Францбеков, был арестован и лишен права появляться на Амуре сам Хабаров. Казна при этом понесла убытки, которые Ерофей за минувшие 13 лет так и не компенсировал. К тому же он еще и демонстративно заявлял в своей челобитной, что обладает немалыми средствами.
Годунов, конечно, знал и об оценке столичными властями деятельности Хабарова на Амуре, и о запрете ему возвращаться в Даурию и потому, без сомнения, ответил на его челобитную категорическим отказом. Трудно сказать, побывал ли Ерофей в Москве, попытал ли счастья еще и в Сибирском приказе? Архивы не открыли никаких тому свидетельств.
Артемий же Петриловский, судя по всему, в Москве побывал. Неизвестно, что там, в Москве случилось, за что он был лишен атаманского звания, только с 1667 по 1670 год он числился в Якутске всего лишь пятидесятником. Причем нет никаких свидетельств, что он туда вернулся.
Что оставалось делать Ерофею с Артемием? Или смириться со всем произошедшим, или уйти на Амур самовольно, подобно Никифору Черниговскому. Куда они могли податься? Разумеется - в Албазин. Путь немалый, - по свидетельству Ремезова, чтобы добраться только лишь из Тобольска до Нерчинска речным путем, нужно было не менее десяти месяцев. Получается так, что на Амуре они могли оказаться к зиме 1668-69 года.
Хинганский клад
Прямых исторических доказательств возвращения Хабарова на Амур, в архивах пока не обнаружено, во всяком случае, не обнародовано в открытой печати. Однако есть немало косвенных тому свидетельств, которые позволяют, сделать такое предположение, отсутствие в отрытой печати ссылок на исторические документы, подтверждающие такое предположение, может быть и вполне объективным, - сгнили, сгорели, съедены мышами или еще не обнаружены. Однако более вероятно, что отсутствие в литературе этих сведений вызвано обстоятельствами иного, - политического характера.
В. А. Тураев, - ведущий научный сотрудник Института истории, археологии и - этнографии народов дальнего востока ДВО РАН очень убедительно раскрывает их суть и причины в статье «о характере купюр в публикациях русских землепроходцев XVII века», он, в частности, пишет, что «... со второй половины 1960-х практика публикации документов с купюрами и в извлечениях... становится обычным делом, приобретая массовый характер, особенно тщательно «очищаются» от неугодных сюжетов документы, рассказывающие о русских походах на Амур... на многие сюжеты казачьих «отписок» и «скасок» легла печать строгого табу ». И далее: «Е. П. Хабаров, на редкость сложная и противоречивая фигура, вот уже несколько десятилетий рисуется исключительно розовыми красками», из исторических документов «убрано все, что, по мнению публикаторов, могло бы оросить тень на портрет этого человека».
Территория, находившаяся в это время под русским влиянием, была относительно небольшой, - в. А. Александров пишет, что самая удаленная вниз по течению реки деревня Андрюшкина находилась всего лишь 8 140 верстах от Албазина. В самом Албазине к этому времени было немногим более сотни служилых казаков. В 1668 г. воеводу толбузина в Нерчинске сменил тобольский сын боярский Д.Д. Аршинский. к этому времени как раз и относится предполагаемое возвращение на Амур Ерофея Хабарова.
В 1699 году албазинцами неожиданно был предпринят большой поход вниз по Амуру. Невольно возникает вопрос: чем была вызвана необходимость такого дальнего похода, причем даже не на Зею, где жили Дауры, а в самую пасть тигру, - в дючерские земли, где уже не раз русские отряды подвергались нападению богдойцев. видимо, что-то очень притягательное было в цели этого похода. Не Ерофею ли Хабарову, обязаны были казаки его организацией? не соблазнил ли он казаков перспективой поживиться добром, которое он спрятал в схроне перед Хинганском ущельем летом 1653 года. Ведь совершенно очевидно, что в одиночку он этого сделать не мог. Это лишь предположение, но хронологически оно вполне согласуется со временем его неудачной поездки в Тобольск и предполагаемого появления в Албазине.
Исторические источники говорят, что поход албазинских казаков проходил в «хабаровском стиле», у него был тот же почерк. Богдойские посланцы жаловались потом нерчинскому воеводе, что казаки громили и грабили даурские и дючерские улусы.
По неясной причине отряд албазинских казаков в Хинганском ущелье разделился. часть казаков (предположительно под водительством Хабарова) задержалась в его низовьях и через какое-то время пошла вверх - на Зею. Остальные во главе с неким Григорием, двинулись вниз по Амуру, но уже близ устья Бурей (казаки называли её Быстрой) встретились с богдоиским войском и сдались им в плен.
Судя по всему об отряде, ушедшем на Зею, богдойцы не знали, во всяком случае, только этим можно объяснить тот факт, что отряд сумел спастись от разгрома и пленения. Ведь путь к Зее проходил по Хинганскому ущелью с очень быстрым течением, - участок для бегства весьма неудобный. При наличии в богдойском войске конного отряда, он вполне мог берегом обойти беглецов и перекрыть им путь к отступлению, сумел ли Ерофей опорожнить свою кладовую с награбленным добром? Если поклонный крест действительно был установлен Хабаровым, то, надо думать, успел.
Думаю, что Хабаров пошел на Зею и её притоки с тем, чтобы, как сейчас говорят, обналичить свое добро, - разменять его на соболей. Действительно, куда ему было податься с громоздким, тяжелым, хотя и отборным по своему качеству и красоте товаром, - саблями, куяками, саадаками с луками и стрелами, коврами, китайской посудой, да мало ли что еще было среди его трофеев. Жизненно необходимо было, хотя бы «по дешевке» обменять все это на ценный, но более компактный и легкий груз, - меха и драгоценности, в этом, видимо, и состояла цель хождения отряда на Зею.
Албазинские беглецы
За время отсутствия казаков, ушедших в поход, в Албазине произошли малопроиятные события, воевода Аршинский докладывал в Сибирский приказ, что Никифор Черниговский в это время «оставался в остроге, с небольшими людьми, и приходили под албазинский острог оленные тунгусы контогирскаго роду, и те тунгусы... на пашне побили служилых людей трех человек и отогнали у них от острогу коней и рогатый скот...».
Одним словом, албазинские казаки этим своим походом «наломали дров», мало того, что богдойцы пленили три десятка албазинцев, что возле острога погибли еще трое служилых людей, что были отогнаны кони и рогатый скот, так еще недобором ясака был нанесен ущерб государевой казне, но самое главное, - они своим походом резко осложнили взаимоотношения с Китаем, спровоцировав выступление богдойцев к Албазину. правда, нерчинскому воеводе Аршинскому удалось тогда дипломатическим путем разрядить обстановку. По приказу из Пекина богдойское войко сняло осаду Албазина и ушло вниз по Амуру.
Самовольные действия албазинских казаков, вызвавшие приход богдойского войска к русским острогам, не могли не обеспокоить нерчинского воеводу и центральные власти, Аршинский, принял меры по выявлению зачинщиков похода. Эти действия привели к тому, о чем в очередном своем послании в столицу Данила Аршинский писал: «в прошлом, великие государи, во 178 (1670) году, июня в 20 день, писал мне из албазинского острогу приказной человек Микифорко черниговской: изменили де вам, великим государем, в Олбазинском остроге черкасы, которые на великой реке лене, на Киренге, убили воеводу Обухова, Микулка Пан да Оска Подкаменной с товарищи, восемь человек, убежали в Богдойскую землю».
Нам, к сожалению, не известно полное содержание этой отписки, известны лишь публиковавшиеся в открытой печати выдержки, вызывает недоумение, что нерчийский воевода поименно называет только двух «изменщиков». Это тем более странно, что в воеводских отписках того времени обычно подробно перечислялись имена людей и по менее важным поводам. Бегство же в стан противника служилых людей именовалось не иначе, как измена. Было это явлением достаточно редким, болезненно воспринималось властями, и потому являлось объектом пристального внимания с выяснением причин и возможных последствий таких поступков. Так что имена всех бежавших в Китай албазинцев, без сомнения, содержались в переписке того времени, но они нам неизвестны, документы более позднего времени дают основание предположить, что из списка приговоренных к казни за убийство воеводы Обухова были исключены пятеро казаков, причастных к убийству, но бежавших в богдойскую землю, кто же тогда оставшиеся неизвестными еще три человека?
Обращает на себя внимание еще одно обстоятельство, В отечественной исторической литературе повсеместно говорится о том, что в 1669 году возле устья Бурей были захвачены в плен 33 казака. В послании же китайского богдыхана, которое он направил в 1670 году в Албазин, говорится: «А которые ваши русские в прошлом году по Амуру реке [шли] вниз на Быструю (так казаки называли Бурею) встретили мое-войско, и те ваши люди здалися на мое имя 29 человек, и я их много пожаловал и ни единого человека не казнил...».
Не значит ли это, что Никифор черниговский, сообщая, что с Амура не вернулось 33 казака, пытался тем самым скрыть бегство в Китай каких-то четверых неизвестных нам казаков под предлогом их пленения? Лишь после получения богдыханова послания, о котором черниговский не мог не сообщить нерчинскому воеводе, он вынужден был признаться в их добровольном побеге в богдойскую землю.
Примечательно, что именно к этому Времени относится поступление на Лену сообщения о том, что Ерофея Хабарова «не стало». Ссылаясь на это, монахи Киренского монастыря обратились к илимскому воеводе Аничкову с просьбой подтвердить за монастырем право на владение собственностью Хабарова, которое он завещал монастырю, в это же время перестал числиться в составе якутского Гарнизона и пятидесятник Артемий Петриловский.
Известно, что и сам Никифор намеревался последовать их примеру и не сделал этого лишь по причине, до смешного житейской. В начале 1671 года Аршинский писал в столицу: «во 179 [1670] году, декабря в 15 день, писали ко мне из Олбазинского острогу албазинские охочие служилые люди, петрушка Екимов с товарищи: сказала де ему казачья жена Анница: в прошлом де во 178 [1670] году, после побегу черкас Микулки и Оски с товарыщи, в третий день, Микифорко черниговской хотел де бежать в Даурскую землю к богдойскому царю. А тое казачью жену Анницу звал он, Микифорко, бежать с собою, и она де, Анница, бежать не похотела...».
Что же касается третьего неизвестного участника побега, то, возможно, здесь, - «шерше ля фам». Ерофей, как известно, к тому времени был вдовцом, не толкнул ли бес в ребро на старости лет самого Ерофея, ведь послужил же кто-то примером для Никифора Черниговского, когда он, вознамерившись бежать в богдойскую землю, пытался прихватить с собой «казачью жену Анницу». Впрочем, маловероятно, чтобы воевода Аршинский отнес женщину к «товарищам» изменивших государю и бежавших к богдойцам «черкасов», тогда, может быть, этим человеком был брат Ерофея, - Никифор, о котором, к слову сказать, тоже больше нет никаких упоминаний в отечественных архивах? Об этом судить читателю.
Кто же тогда четвертый человек, которого пытался скрыть Никифор черниговский, сообщая о 33 плененных богдойцами албазинцах? вполне логично предположить, что он пытался этим скрыть намечавшийся свой собственный побег, который, как видим, не состоялся из-за упрямства «казачьей жены Анницы» и последующего доноса «охочего служилого человека петрушки Екимова с товарищи».
Одним словом, вся эта история нуждается во внимательном исследовании историков.
Другой Хабаров
Прямых исторических свидетельств, что Ерофей Хабаров бежал в Китай, в архивах пока не обнаружено, во всяком случае, в открытой печати таких публикации не было, впрочем, так ли уж невероятно такое предположение? Разве мало тому . примеров и в нашей сегодняшней жизни, когда предприимчивые разбогатевшие люди, неудовлетворенные отношением к ним властей, бегут «за кордон», предварительно переправив туда свои богатства? и живут там, припеваючи. Хотя бы тот же Борис Березовский. Да разве он один?
И как, скажите, относиться еще к одному, тоже, правда, косвенному, но вполне достоверному свидетельству, исследователи говорят, что в тот исторический период в Китае оказалось немало русских людей. И захваченных богдойцами в плен, и ушедших туда добровольно, и сдавшихся после разгрома богдойцами Албазинского острога, - почти сотня человек. Так уж сложилось, что всех этих казаков, независимо от того, как они попали в Китай, в исторической литературе называют албазинцами.
Так вот один из потомков этих албазинцев, - Ду Ли Кунь, на основе семейных преданий писал в 1986 году, что из тех, кто закрепились и остались в Китае, ему известно пять фамилий, - Романов (Ло), Хабаров (Хэ), Яковлев (Яо), Дубинин (Ду) и Холостое (хэ). Ду Ли Кунь писал об этом в статье «проникновение Русской православной церкви в Тяньцзинь и его окрестности». (Альманах религиозных материалов города Тяньцзин, 1986, Декабрь, С. 193-209).
Является ли упомянутый им Хабаров Ерофеем Павловичем? трудно сказать, насколько это вероятно, однако согласитесь, еще менее вероятно, что это был какой-то другой Хабаров, - его однофамилец, живший с ним в одно время и той же местности, один из 40 оказавшихся к тому времени в Китае албазинцев. Пусть это рассудит сам читатель.
Есть надежда, что нам еще откроется история его пребывания в Китае. После китайских событий 1900-1901 гг. в распоряжении русских военных властей оказался цицикарский цзян-цзюньский архив. По приблизительному подсчету, его объем составляет около 20 тысяч больших тетрадей, эти материалы сейчас находятся в библиотеке Восточного института во Владивостоке. В бумагах так называемого отдела Бин-сы, пишут исследователи, содержится много еще не разобранных материалов по истории русских воеводств в области реки Амура во второй половине XVII века.
В.Бахмутов, г.Красноярск.
--------------
История одного заблуждения
Осенью 1981 года на краевом конкурсе любительских фильмов была показана небольшая лента (всего восемь минут), которая назвалась «По следам Ерофея Хабарова». Фильм был снят народной киностудией хабаровского ОДОСА, руководимой Владимиром Шуббо. На экране появились кадры города, носящего имя землепроходца, затем появились виды забайкальского города Нерчинска, села Калинино со старой сохранившейся церковью, кладбища. И друг крупным планом появилась надгробная плита, на которой видны были слова «Ерофей Павлов… Дальше видны были еще какие-то слова, стершиеся от времени. Слово «Хабаров» также прочитывалось плохо, угадывались букв «Х» и некоторые другие. За экраном прозвучал голос диктора: где похоронен Хабаров?
Хабаровских кинолюбителей привела в Калинино (старое название села - Монастырище) легенда о том, что Ерофей Хабаров якобы проходил с отрядом через Шилку на Амур реке Нерче. А потом проживал в одной из келий монастыря села Монастырище и захоронен на здешнем кладбище. На заросшем травой и кустарником кинолюбители и наткнулись на обломок плиты из песчаника, очистили и слоя земли и растительности, обвели профиль на камне, обвели белой красной и сняли на пленку. Так родилась хабаровская сенсация о Ерофее Павловиче. Поскольку я был среди членов жюри того фестиваля то не мог поговорить с Шуббо и его коллегами о деталях их экспедиции в Монастырище. Они встречались в Нергинске, в самом селе с краеведами, историками, местными жителями. Прямого ответа на вопрос: где похоронен Хабаров фильм не давал, выдвигалась версия, за разгадку которой должны были взяться историки-исследователи Дальнего Востока. Об этом я написал в газете, статью под названием «По следам Хабарова». Было в ней высказана мысль о ненадежности найденной «каменной» плиты - песчаник долго не хранится. Что, впрочем, и произошло - он стал трескаться, осыпаться, едва был извлечен из почвы.
Газетная публикация не осталась незамеченной одним из первых откликнулся ленинградский историк Борис Петрович Полевой. В моей архиве сохранность его письмо. Привожу его полностью.
Уважаемый Александр Григорьевич! Видимо Вы нашли плиту, которая породила легенду о захоронена Хабарова в Забайкалье. Нужно иметь фотографию этой плиты - эпиграфический ее анализ позволит выяснить истину. В ХVII в. таких плит не делали и в те времена никак не могли Хабарова называть «Ерофеем Павловичем». Тогда он мог быть назван только как «Ярофей Павлов сын» Поэтому данная плита или принадлежит какому-нибудь другому более позднему Ерофею Павловичу» или это плита - порождение легенды о захоронении там Хабарова. Кто-нибудь в XIX в. мог подкрепить эту легенду сооружением плиты. Что касается Хабарова могилы, то тут могут быть только два варианта. Он мог быть похоронен в Киренском Троицком монастыре, либо неподалеку от него в его деревни Хабаровке. Умер он видимо в начале февраля 1671 г. (во всяком случае не позже). Документ, в котором говорится о смерти Хабарова, датирован 9 февр. 1671 г.Я уже давно Наволочкину (тогдашний редактор журнала «Дальний Восток» - А.Ч.) обещал дать статью о последней поездке Ерофея Хабарова в Москву в 1667-1668 гг. В Москве Хабаров находился с 31 пи декабря 1667 г. до весны 1668 г. Не сомневаюсь, что в окладных книгах Илимского острога 1671-1673 гг. в разделе сыновей боярских должна быть отметка о смерти Хабарова. К сожалению, длительное время дела илимской приказной избы были не разобраны и поэтому не выдавались исследователям. Сейчас положение уже изменилось, но пока никто из исследователей не пользовался илимскими книгами с этой целью. Но зато работая над другими фондами, я нашел десятки других документов о Хабарове. Они опровергают многие утверждения, которые и Вы повторяли в Вашей статье.
Боюсь, что сейчас время неподходящее для восстановления истины. Одно очевидно, что правительство резко осуждало Хабарова за его действия, породившие на Амуре «шатость» и в конце вызвавшие концов вызвавшие поражение Амурского войска. Поэтому строго-настрого Хабарова запретили пускать на Амур. Поддержка тобольского воеводы П. И. Годунова ему в этом не помогла. В районе Нерчинска Хабаров безусловно никогда не был. Поэтому Вы правильно поступили, что историю с плитой изложили осторожно.
Статью о Хабарове для ДВ надеюсь закончить скоро.
С уважением 7 декабря 1981 г.
Заинтересовался находкой и якутский ученый, кандидат исторических наук Ф.Г. Сафронов, автор книги о Е.П. Хабарове. Были и другие отзывы. Кстати, Сафронова хабаровская дискуссия (не только о том, где похоронен Хабаров, но и бывал ли он вторично на Амуре - А.Ч.) побудиться вернуться к прежней своей книге и значительно ее переработать (книга вышла в Хабаровске в 1983 году). Упоминалась в ней и наша публикация. Федот Григорьевич Сафронов был солидарен с доказательствами Б.П. Полевого о времени кончины и месте захоронения Хабарова. В книге были приведены многочисленные архивные документы, содержащая сведения о Е.П. Хабарове.
Изучив версию красноярского историка Владимира Михайлович Бахмутова я вынужден был заняться повторением прошлого: пройтись по биографии знаменитого землепроходца. Тем более, что в моей библиотеке появилась семисотстраничная книга Георгия Борисовича Красноштанова «Ерофей Павлович Хабаров». Издана она в Хабаровске (2010 г.) при активной поддержке Приамурского географического общества, основана на подлинных документах, с текстами многочисленных «скасок», отписок, челобитных второй половины 17 века. Словом, в книге неплохо изучен и прослежен извилистый пусть архангельского землепроходца. Странным показалось лишь то, что в книге я не нашел ни слова о самом ее авторе.
Тогда вспомнил о том, у нас в Хабаровске есть свой Красноштанов - Сергей Иннокентьевич, профессор гуманитарного университета. Спрашиваю у него - не ваш ли родственник это? Да, троюроднй брат, все мы родом из Киренских мест. Узнаю, что Б.Г. Красноштанов - бывший ученый - атомщик, много лет провел в Сарове, его рабочий кабинет находился рядом с кабинетом отца атомной бомбы академика Сахарова. Выйдя на пенсию, поселился в Москве, в поисках родословной зачастил в архиве. В этих документах и появился «Киренский земляк» Е.П. Хабаров. Так родилась эта книга. Сейчас Б.Г. 85 лет, он успел издать еще одну книгу, связанную с именем землепроходца.
Листая книгу, искал хотя бы малейший намек, который хотя бы издалека соприкоснулся с детективной версией красноярского исследователя. В конце книги есть глава о последних годах жизни Е.П. Хабарова. На одной из станиц читаю: «1 декабря 1981 года в газете «Тихоокеанской звезда» была опубликована статья А. Чернявского «По следам Хабарова», в которой поднимали вопрос, где же похоронен Хабаров. Вопрос, на который есть определенный ответ: неизвестно. Последние годы жизни Хабарова затеряны в недрах времени. Даже шел пересказ нашей заметки о находке под Нергинском. И полное, доказательное, со ссылками на архивные документы опровержения ее содержания. Во многом Б.Г. соглашается с петербуржцем Полевым, иногда дополняет. К примеру, он сообщает, что в окладной книге за 1671 год (своеобразная годовая ведомость на жаловании служилым людям - А.Ч.) фамилия уже не значится. Куда же он девался, если с «довольствия» был снят? Умер или бежал к китайцам? Последнее Красноштаном полностью отвергает. И приводит челобитную старцев Усть-Киренской Троицкой пустыни: «В прошлом 175 (1667) году Илимского острогу сын Боярский (чин был пожалован Хабарову царем Алексеем Михайловичем - А.Ч.) Ярофей Павлов сын Хабаров приложил в Троицкий монастырь и поступную за своею рукою дал, что после ево, Ярофеевы смерти, то ево Ярофеевою заимной владеть Троецкого монастыря им, старцам, и постричь им в том монастыре пять человек убогих нищих. А ныне он, Ярофей, умер». Других сведений о его смерти нет.
Автор оговаривается: приведенный документ - это копия. Но где подлинник? Царь просьбу старцев уважил - монастырю были переданы заимка, мельница, пахотные земли, сенокосные угодья.
Хабаровский профессор С.И. Красноштанов, повторяю, родом он из киренских мест, потомок тех самых черкас (это слово встречается в нашей публикации, так называли беглых украинских казаков, служивших в России - А.Ч.), автор статьи о том, где похоронен Хабаров, утверждает:
«Для коренных жителей Киренска на реке Лене такого вопроса никогда не существовало. Из поколения в поколение, что Ерофей Павлович похоронен в городе, на бывшем монастырском кладбище. Это воспринималось или же естественно, как название поселка Мельничного, где в свое время стояла на речке Телячихе мельница Хабарова, и деревня Хабаровка, бывшая заимка, где Ерофей Павлович выращивал пшеницу».
Все так, кажется, оспаривать нечего. Но ведь легенды, старинные предания, чьи-то воспоминания, слышанные от прадеда или деда не обладают конкретным, зафиксированным историческим фактом. Последние есть у Полевого, Б.Г. Краснощекова, Ф.Г. Сафронова. Таким же методом отстаивает свою версию В.М. Бахмутов.
Так где же ты был Ерофей Павлович в конце своей жизни, куда исчез? …Коротко о том, чем закончилась дискуссия в нашей газете в 80-е годы прошлого века. Итогом ее стала публикация материала «Версия не подтвердилась». Мне пришлось признать несостоятельность нерчинской находки и принести извинения читателями.
Хабаров - противоречивая и неоднозначная фигура в российской истории. Драматичной была сама его судьба. Не случайно остались в ней не до конца развязанные «узелки».
Александр Чернявский,
«Тихоокеанская звезда», 28.12.12
